Федор Тютчев - Стихотворения
<1829>
* * *
Еще шумел веселый день,Толпами улица блистала,И облаков вечерних теньПо светлым кровлям пролетала.
И доносилися поройВсе звуки жизни благодатной —И все в один сливалось строй,Стозвучный, шумный и невнятный.
Весенней негой утомлен,Я впал в невольное забвенье;Не знаю, долог ли был сон,Но странно было пробужденье…
Затих повсюду шум и гам,И воцарилося молчанье —Ходили тени по стенамИ полусонное мерцанье…
Украдкою в мое окноГлядело бледное светило,И мне казалось, что оноМою дремоту сторожило.
И мне казалось, что меняКакой-то миротворный генийИз пышно-золотого дняУвлек, незримый, в царство теней.
<1829>, 1851
Утро в горах
Лазурь небесная смеется,Ночной омытая грозой,И между гор росисто вьетсяДолина светлой полосой.
Лишь высших гор до половиныТуманы покрывают скат,Как бы воздушные руиныВолшебством созданных палат.
<1829>
Зальцбург(?)
Снежные горы
Уже полдневная пораПалит отвесными лучами, —И задымилася гораС своими черными лесами.
Внизу, как зеркало стальное,Синеют озера струи,И с камней, блещущих на зное,В родную глубь спешат ручьи.
И между тем как полусонныйНаш дольний мир, лишенный сил,Проникнут негой благовонной,Во мгле полуденной почил, —
Горе́, как божества родные,Над издыхающей землейИграют выси ледяныеС лазурью неба огневой.
<1829>
Зальцбург
Полдень
Лениво дышит полдень мглистый,Лениво катится река,И в тверди пламенной и чистойЛениво тают облака.
И всю природу, как туман,Дремота жаркая объемлет —И Сам теперь великий ПанВ пещере нимф покойно дремлет.
<1829>
Могила Наполеона
Душой весны природа ожила,И блещет все в торжественном покое:Лазурь небес, и море голубое,И дивная гробница, и скала!Древа кругом покрылись новым цветом,И тени их, средь общей тишины,Чуть зыблются дыханием волныНа мраморе, весною разогретом…
Давно ль умолк Перун его побед,И гул от них стоит доселе в мире…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .И ум людей великой тенью полн,А тень его, одна, на бреге диком,Чужда всему, внимает шуму волнИ тешится морских пернатых криком.
<1829>, <1854>
* * *
<Из Мандзони>
Высокого предчувствияПорывы и томленье,Души, господства жаждущей,Кипящее стремленьеИ замыслов событиеНесбыточных, как сон, —
Все испытал он! – счастие,Победу, заточенье,И все судьбы пристрастие,И все ожесточенье! —Два раза брошен был во прахИ два раза на трон!..
Явился: два столетияВ борении жестоком,Его узрев, смирились вдруг,Как пред всесильным роком.Он повелел умолкнуть имИ сел меж них судьей!
Исчез – и в ссылке довершилСвой век неимоверный —Предмет безмерной завистиИ жалости безмерной,Предмет вражды неистовой,Преданности слепой!..
Как над главою тонущихРастет громадой пеннойСперва игравший ими вал —И берег вожделенныйВотще очам трепещущимКазавший свысока, —
Так память над душой его,Скопившись, тяготела!..Как часто высказать себяДуша сия хотела,И, обомлев, на лист начатыйВдруг падала рука!
Как часто пред кончиной дня —Дня безотрадной муки, —Потупив молнии очей,Крестом сложивши руки,Стоял он – и минувшееОвладевало им!..
Он зрел в уме: подвижныеШатры, равнины боев,Рядов пехоты длинный блеск,Потоки конных строев —Железный мир и дышащийВелением одним!..
О, под толиким бременемВ нем сердце истомилосьИ дух упал… Но сильнаяК нему рука спустилась —И к небу, милосердая,Его приподняла!..
<1829>
Видение
Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,И в оный час явлений и чудесЖивая колесница мирозданьяОткрыто катится в святилище небес.
Тогда густеет ночь, как хаос на водах,Беспамятство, как Атлас, давит сушу;Лишь Музы девственную душуВ пророческих тревожат Боги снах!
<1829>
Олегов щит
1
«Аллах! пролей на нас твой свет!Краса и сила правоверных!Гроза гяуров лицемерных!Пророк твой – Магомет!..»
2
«О наша крепость и оплот!Великий Бог! веди нас ныне,Как некогда ты вел в пустынеСвой избранный народ!..»
Глухая полночь! Все молчит!Вдруг… из-за туч луна блеснула —И над воротами СтамбулаОлегов озарила щит.
1828?, <1829>
Императору Николаю I
<С немецкого>
О Николай, народов победитель,Ты имя оправдал свое! Ты победил!Ты, Господом воздвигнутый воитель,Неистовство врагов его смирил…Настал конец жестоких испытаний,Настал конец неизреченных мук.Ликуйте, христиане!Ваш Бог, Бог милости и браней,Исторг кровавый скиптр из нечестивых рук.
Тебе, тебе, послу его велений —Кому сам Бог вручил свой страшный меч, —Известь народ его из смертной тениИ вековую цепь навек рассечь.Над избранной, о царь, твоей главоюКак солнце просияла благодать!Бледнея пред тобою,Луна покрылась тьмою —Владычеству Корана не восстать…
Твой гневный глас послыша в отдаленье,Содроглися Османовы врата:Твоей руки одно лишь мановенье —И в прах падут к подножию Креста.Сверши свой труд, сверши людей спасенье.Реки: «Да будет свет» – и будет свет!Довольно крови, слез пролитых,Довольно жен, детей избитых,Довольно над Христом ругался Магомет!..
Твоя душа мирской не жаждет славы,Не на земное устремлен твой взор.Но Тот, о царь, кем держатся державы,Врагам твоим изрек их приговор…Он Сам от них лицо свое отводит,Их злую власть давно подмыла кровь,Над их главою ангел смерти бродит,Стамбул исходит —Константинополь воскресает вновь…
Октябрь 1829
Последний катаклизм
Когда пробьет последний час природы,Состав частей разрушится земных:Все зримое опять покроют воды,И Божий лик изобразится в них!
<Не позднее 1829>
Бессонница
Часов однообразный бой,Томительная ночи повесть!Язык для всех равно чужойИ внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас,Среди всемирного молчанья,Глухие времени стенанья,Пророчески-прощальный глас?
Нам мнится: мир осиротелыйНеотразимый Рок настиг —И мы, в борьбе, природой целойПокинуты на нас самих;
И наша жизнь стоит пред нами,Как призрак, на краю земли,И с нашим веком и друзьямиБледнеет в сумрачной дали;
И новое, младое племяМеж тем на солнце расцвело,А нас, друзья, и наше времяДавно забвеньем занесло!
Лишь изредка, обряд печальныйСвершая в полуночный час,Металла голос погребальныйПорой оплакивает нас!
<1829>
Байрон
(Отрывок)
<из Цедлица>
1
Войди со мной – пуста сия обитель,Сего жилища одичали боги,Давно остыл алтарь их – и без сменыНа страже здесь молчанье. На порогеНе встретит нас с приветствием служитель,На голос наш откликнутся лишь стены.Зачем, о сын КаменыЛюбимейший, – ты, наделенный даромНеугасимо-пламенного слова,Зачем бежал ты собственного крова,Зачем ты изменил отцовским ларам?Ах, и куда, безвременно почивший,Умчал тебя сей вихрь, тебя носивший!..
2
Так некогда здесь был жилец могучий,Здесь песнями дышал он – и дыханьеНе ветерка в черемухе душистойКазалося игривое журчанье, —Нет, песнь его грозней гремящей тучи,Как божий гнев, то мрачный, то огнистый,Неслась по тверди мглистой, —Вдруг над зеленой нивой или садомНевыцветшим заклепы расторгалаИ мрак, и лед, и пламень извергала,Огнем палила, бороздила градом, —Местами лишь, где туча разрывалась,Лазурь небес прелестно улыбалась!
3
Духов, гласят, неистовое пеньеВнимающих безумьем поражало, —Так и его, как неземная сила,Все пропасти душевные взрывало,На самом дне будило преступленье,Дыханье замирало, сердце ныло,И нечто грудь теснило,Как бы кругом воздушный слой, редея,Земную кровь сосал из нашей жилы,И нам, в борьбе, недоставало силыСтряхнуть с себя господство чародея,Пока он сам, как бы для посмеянья,Своим жезлом не рушил обаянья!
4
