Александр Галич - Верные друзья
- И выступишь, - злобно шипит Нестратов.
Чижов пожимает плечами:
- И рад бы! Но согласитесь, что выступать босым - значит проявить элементарное неуважение к аудитории.
И тут наступает его очередь встревожиться - по лицу Лапина медленно расплывается улыбка.
- Нет, нет, - торопливо говорит Чижов, - я в твоих ботинках не пойду, они жмут.
- Зачем же в моих? - нежно говорит Лапин. - Ты не ценишь своих друзей. Они купили тебе прекрасные матерчатые тапочки за восемнадцать целковых. На лакированные, к сожалению, денег не хватило. Так что готовься, мой друг, к выступлению.
Клуб речников.
Переполненный зрительный зал. Люди стоят в проходах, расположившись на подоконниках, толпятся в дверях.
В первых рядах, рядом с начальством, сидят жены речников и держат на коленях детей.
Несмотря на то, что занавес еще закрыт, на лицах ребятишек, облепивших окна с улицы, сияет полный восторг. Иногда из общего гула голосов вырываются отдельные реплики:
- У нас тоннаж превосходит.
- А это из Куйбышева артисты?
- И теперь грузы пойдут из Москвы водой...
Но вот наконец дернулся и открылся занавес.
Посредине ярко освещенной сцены стоят три стула. В центре сидит Чижов, Лапин и Нестратов, держась руками за спинки стульев, стоят по бокам и растерянно улыбаются. Гремят аплодисменты.
Нестратов делает шаг вперед, поднимает руку, судорожно глотает воздух и застывает.
- Давай! - раздается сзади энергичный шепот Лапина.
- Дорогие товарищи!.. - от неловкости Нестратов говорит срывающимся голосом и заискивающе улыбается. - Разрешите мне от всех нас поздравить вас...
Чижов хихикнул, и Лапин сердито ткнул его кулаком в бок.
- ...поздравить вас, - уже тверже продолжает Нестратов, - с вашими замечательными производственными успехами. Мы с огромным удовольствием выступим сегодня на вашем вечере, но мы должны вам признаться заранее произошла ошибка. Мы не артисты. Я, например, архитектор...
По залу прокатывается взрыв хохота. Какой-то веснушчатый матросик, прижав к груди фуражку, восторженно восклицает:
- Ох, дает! Вот это дает!
Нестратов, пожав плечами, продолжает:
- Вот он - врач, а третий наш товарищ - животновод. Смех в зале становится громче.
Лысый толстяк, утирая мокрые глаза от слез, стонет тоненьким голоском:
- Ох, не могу! Я, говорит, архитектор... А то еще, бывает, пожарными представляются... Ох, комик!
Нестратов, обернувшись к Чижову, яростно цедит сквозь зубы:
- Это все твои дурацкие шутки... Что делать?
Чижов подходит ближе.
- А я откуда знаю, что делать? Что я - конферансье, что ли?
Лапин тоже подходит. Он очень напуган. Растерявшись окончательно, друзья забывают, что на них смотрит зал, и сбиваются в кружок.
- Скандал, - бормочет Лапин.
378
- Надо быстро что-то придумать! - шепчет Чижов и, обернувшись, посылает залу обаятельную улыбку. - Ей-богу, намнут нам шею и будут глубоко правы.
На сидящих в зале зрителей все происходящее на сцене производит впечатление заранее отрепетированного номера. Разыгрывается довольно сложная пантомима, из которой явствует, что Нестратов негодует. Он вне себя. Он даже показывает Чижову кулак.
- Ох, дает! - восхищается матросик.
В это мгновенье Нестратов, махнув рукой, пытается удрать со сцены. Но попытка покинуть друзей в тяжелом положении не удается - Лапин и Чижов перехватывают его по дороге и тащат обратно.
Смех в зале усиливается.
Чижов с мужеством отчаяния выходит вперед, к рампе.
- Друзья мои! - кричит он. - Я один во всем виноват! Вяжите меня, но дайте рассказать правду...
Гром аплодисментов прерывает его речь.
- Ладно, - свирепо говорит Чижов, - тем хуже для вас. - Он обращается к Лапину: - Следи за Василием, чтобы не сбежал! - И скрывается за кулисами.
Воцаряется полная тишина.
Лапин и Нестратов стоят окончательно растерянные. Через секунду появляется Чижов. В руках у него гитара. Он лукаво подмигивает Нестратову и передает гитару Лапину:
- Вспомним-ка молодость! Авось пронесет!
И Чижов запевает:
Мы вам расскажем, как мы засели,
Как мы однажды сели на мели,
Плыли, плыли, вдруг - остановка,
Скажем прямо: очень неловко.
Нестратов выступает вперед, подбоченивается и важно, с укоризной, по-нестратовеки, смотрит на друзей:
Хуже на свете нет положенья,
Чем человеку сесть без движенья.
Ох ты, ух ты, - скучно и сыро,
Ох ты, ух ты, - ждать нам буксира.
Лапин грустно поет:
С этого места, как говорится,
Вверх не подняться, вниз не спуститься,
Ох ты, ух ты, - некуда, братцы,
Ох ты, ух ты, - с мели податься.
Слушает затаив дыхание веснушчатый матросик. Лысый толстяк цокает языком.
- Хороши артисты!
Чижов выхватывает гитару из рук Лапина и с азартом продолжает:
Чайки над нами весело вьются,
Рыбы под нами громко смеются.
Лапин взмахивает рукой, и зал подхватывает:
Ха-ха, ха-ха,
Плещется речка,
Ха-ха, ха-ха,
Ну и местечко!
Друзья заканчивают песню:
Если придется плыть вам по свету,
Не забывайте песенку эту.
В каждом деле, двигаясь к цели,
Надо всюду видеть все мели {*}.
{* Текст песни поэта Н. Матусовского.}
Пристань. Луна над Камой.
Окруженные шумной толпой провожающих, друзья стоят у готового к отплытию плота.
- Огромное вам спасибо!
- Приезжайте к нам!
- Обязательно приезжайте!
Захмелевший Нестратов, обнимая за плечи седоволосого речника, говорит несвязно, но торжественно:
- А знаете ли вы, дорогой мой Иван Ильич, что такое архитектура? Это музыка, застывшая в камне! Да, да! Что может быть прекраснее человеческой мысли, воплощенной в точном, великолепном здании?
Друзья пытаются унять расходившегося Нестратова, но он, увлеченный собственными мыслями, уже не говорит, а почти кричит в полный голос:
- И не верьте вы этим болтунам, этим горе-новаторам - Ллойду, Гропперу и прочим. Они, видите ли, выдумали теорию о распаде города. Они мечтают о том, чтобы человек, как одинокий затравленный волк, строил себе жилище вдали от других людей... А мы говорим, что это чепуха!
Веснушчатый матросик так же, как и на концерте, глядя прямо в рот Нестратову, шепчет:
- Вот дает! Вот это дает!
Нестратов взмахивает рукой и торжественно заканчивает:
- Вся наша советская наука о градостроительстве утверждает, что это чепуха! Мы мечтаем о великолепнейших белых городах в зеленом кольце садов, которые украсят нашу землю...
- Василий Васильевич! - очень вежливо, но с металлическими нотками в голосе, говорит Лапин. - Нам пора. То есть я хочу сказать - пора и честь знать.
И снова слышится со всех сторон:
- До свидания, товарищи!
- Спасибо вам!
Плот медленно отчаливает от пристани Кошайска.
Нестратов, сложив ладони рупором, кричит:
- Товарищи, вы меня поняли? Прекрасные города на прекрасной земле - вот наша цель!
Отдышавшись, он садится, благодушно смотрит на Лапина и Чижова:
- По-моему, они остались очень довольны нашим концертом. Вы не находите?
- О концерте и о поведении некоторых его участников мы поговорим после, - холодно отвечает Лапин. - А сейчас мы с Чижиком идем спать. Ты сегодня дежуришь, капитан. Не вздумай нас будить раньше, чем... А где, кстати, у нас следующая остановка?
Нестратов достает из кармана пиджака географическую карту, потертую на сгибах, испещренную какими-то стрелками, крестиками и кружочками. Лапин с карандашом в руке склоняется над картой:
- Кошайск, стало быть, мы проехали... - Он ставит на карте кружочек. Затем следует Гарусино - зерносовхоз, там задерживаться нет смысла. - На карте появляется крестик. - А вот в Тугурбае...
- А вот в Тугурбае... - перебивает Чижов и неожиданно замолкает.
- Что - в Тугурбае? - вопросительно смотрит на него Нестратов.
- Приплывем - поглядишь! - загадочно усмехается Чижов. - Пошли спать, Александр Федорович! Чижов и Лапин уходят в шалаш. Нестратов смотрит им вслед.
- Братцы! А, братцы! А что будет в Тугурбае?
Лапин и Чижов не отзываются.
- Эх! - горестно вздыхает Нестратов. - И поговорить-то человеку не с кем!
Он ложится, закинув руки под голову, вытягивает длинные ноги и не замечает, как сталкивает в воду новые тапочки Чижова. Тапочки булькают, переворачиваются и камнем идут ко дну.
Медленно плывет по течению плот.
Вывеска:
"УПРАВЛЕНИЕ СТРОИТЕЛЬСТВА ТУГУРБАЯ"
За окном громыхают мощные землеройные машины, гудят механические пилы, перекликаются в лесах звонкие голоса.
В конторе строительства, несмотря на ранний час, полно народу.
Как и в приемной Нестратова, люди ожидают терпеливо и безнадежно, курят, снова и снова перечитывают развешанные по стенам плакаты с тоскливыми изречениями:
"Без дела - не входи", "Излагай вопрос ясно и четко", "Экономь свое и чужое время".
Все эти плакаты написаны от руки, и только один, отпечатанный типографским способом, злобно предупреждает:
