Александр Башлачев - Посошок
Поезд
Нет времени, чтобы себя обмануть.И нет ничего, чтобы просто уснуть.И нет никого, чтобы просто нажать на курок.Моя голова — перекресток железных дорог.
Есть целое небо, но нечем дышать.Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.Моя голова — перекресток железных дорог.
Нарушены правила в нашей игре.И я повис на телефонном шнуре.Смотрите, сегодня петля на плечах палача.Скажи мне — прощай, помолись и скорее кончай.
Минута считалась за несколько лет,Но ты мне купила обратный билет,И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.
С него начинается мертвый сезон.Шесть твоих цифр помнит мой телефон,Хотя он давно помешался на длинных гудках…Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках.
Фильтр сигареты испачкан в крови.Я еду по минному полю любви.Хочу каждый день умирать у тебя на руках.Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках.
Любовь — это слово похоже на ложь.Пришитая к коже дешевая брошь.Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.
Любовь — режиссер с удивленным лицом,Снимающий фильмы с печальным концом,А нам все равно так хотелось смотреть на экран.
Любовь — это мой заколдованный дом.И двое, что все еще спят там вдвоем.На улице Сакко-Ванцетти мой дом двадцать два.Они еще спят, но они еще помнят слова.
Их ловит безумный ночной телеграф.Любовь — это то, в чем я прав и неправ,И только любовь дает мне на это права.
Любовь — как куранты отставших часов,И стойкая боязнь чужих адресов.Любовь — это солнце, которое видит закат.Любовь — это я, твой неизвестный солдат.
Любовь — это снег и глухая стена.Любовь — это несколько капель вина.Любовь — это поезд «Свердловск-Ленинград» и назад.Любовь — это поезд сюда и назад.
Нет времени, чтобы себя обмануть.И нет ничего, чтобы просто уснуть.И нет никого, кто способен нажать на курок.Моя голова — перекресток железных дорог.
Песенка на лесенке
Хочешь, я спою тебе песенкуКак мы вчетвером шли на лесенку?Митенька с Сереженькой шли в краях,А в середке Настенька шла да я.
Впереди себя бежалвверх по лесенкеИ такие пел песни-песенки.И такие пелпесни-песенки.
— Не ворчи, Сереженька, не ворчи!Ухаешь, как филин в глухой ночи.Да не ной, Сереженька, ох, не ной —Холодно зимой — хорошо весной!
— Да я не ною, Сашенька, не ворчу.Да может быть я, Сашенька, спеть хочу.Силушку в руках нелегко согнуть,А вот песенку пока что не вытянуть.
Да помнится ты, Саша, ох, как сам скрипел,Прежде, чем запел, прежде, чем запел.
Я бегу с тобою по лесенке,Даже может фору в ноге даю!Только, может быть, твоя песенкаПомешает мне услыхать свою.
Так бежали мы, бежаливверх по лесенкеИ ловили мы песни-песенки.И ловили мыпесни-песенки.
— Ой, не спи ты, Митенька, не зевай.Делай шире шаг да не отставай.Не боись ты, Митенька, не боись!Покажи нам, Митенька, чем ты любишь жизнь.
— Да не сплю я, Сашенька, не боюсь!Да только как прольюсь, сей же час споткнусь.Я ж наоборот — хорошо пою,Да ногами вот еле топаю.
Да помнится, ты, Саша, когда сам вставал,На карачках полз да слабину давал.А теперь с тобою куда дойдешь?Жмешь себе вперед, никого не ждешь.
Так бежали мы, бежаливверх по лесенке,На плечах несли песни-песенки.На плечах неслипесни-песенки.
— Ой, не плачь ты, Настенька, не грусти,В девках все равно себя не спасти.Вяжет грудь веревкою грусть-тоска…А ты люби хорошего мужика!
Все — как трижды два, значит — глупости.А в девках все равно себя не спасти.Все вокруг груди, как вокруг стола.Да какие ж, Настя, важней дела?
— Да я не плачу, Сашенька, не грущу,Да тоску-занозу не вытащу.А мне от тоски хоть рядись в петлю.Что мне мужики? Я тебя люблю.
Да я б вокруг стола танцевать пошла,Да без тебя никак не идут дела.Сколько ж мне лет куковать одной?Душу мне до дыр ты пропел, родной.
Так бежали мы, бежаливверх по лесенке.Да только как теперь допеть эту песенку?
А зачем допеть? Пел бы без конца.Без меня ж тебе не спрыгнуть, не выбраться.Ты же, брат, ко мнена всю жизнь зашел.Знаешь сам, что всебудет хорошо.Как по лезвиюлезем лесенкойЗа неспетоюпесней-песенкой,Да как по лезвиюлезем лесенкойЗа неспетою песней-песенкой.
Когда мы вдвоем
Когда мы вдвоемЯ не помню, не помню, не помню о том,На каком мы находимся свете.Всяк на своем.Но я не боюсь измениться в лице,Измениться в твоемБесконечно прекрасном лице.Мы редко поем.Мы редко поем,Но когда мы поем, поднимается ветер.И дразнит крылом…Я уже на крыльце.
Хоть смерть меня смерьДа хоть держись меня, жизнь —Я позвал сюда Гром —Вышли смута, апрель и гроза.Ты только поверь —Если нам тяжело, не могло быть иначе.Тогда почему, почему кто-то плачет?Оставь воду цветам.Возьми мои глаза.
Поверь — ты поймешь,Как мне трудно раздетьсяКогда тебя нет.Когда некуда, некуда, некуда деться…Поверь — и поймешьТо, что я никогда,Никогда уже не смогу наглядетьсяТуда, где мы могли бы согреться,Когда будет осень,И осень гвоздями вколотит нас в дрожь.
Пойми — ты простишь,Если ветреной ночью я снова сорвусь с ума,Побегу по бумаге яЭтот путь длиною в строку — дa строка коротка,Строка коротка.Ты же любишь сама,Когда губы огнем лижет магияКогда губы огнемЛижет магия языка.
Прости — и возьмешьИ возьмешь на ладонь мой огоньИ все то, в чем я странно замешан,Замешано густо.Раз так — я как раз и люблю.Ох, вольно кобелю!Да рубил бы я сук,Я рубил бы все сук, на которых повешен.Но чем больше срублю,Тем сильней затяну петлю.
Я проклят собойОсиновым клином живое, живое,Живое восстало в груди.Все в царапинах да в бубенцах!Имеющий душу — да дышит! Гори — не губи…Сожженной губой я шепчу,Что, мол, я сгоряча, я в сердцах —А в сердцах — да я весь, я в сердцах.И каждое бьется об лед, но поет.Так любое бери и люби,Бери и люби.
Не держись, моя жизнь —Смертью после ли измеришь.И я пропаду ни за грош,Потому что и мне ближе к телу сума.Так проще знать честь.И мне пора,Мне пора уходить следом песни, которой ты веришь…Увидимся утром —Тогда ты поймешь всё сама.
«Сядем рядом. Ляжем ближе»
* * * Сядем рядом. Ляжем ближе,Да прижмемся белыми заплатами к дырявому мешку.Строгим ладом.Тише, тише.Мы переберем все струны да по зернышку.
Перегудом, переборомДа я за разговорами не разберусь,Где Русь, где грусть.Нас забудут — да не скоро.А когда забудут, я опять вернусь.
Будет время — я напомню,Как все было скроено, да все опять перекрою.Только верь мне, только пой мне.Только пой мне, милая, — я подпою.
Нить, как волос.Жить, как колос.Размолотит колос в дух и прах один цепной удар.Я все знаю. Дай мне голосИ я любой удар приму, как твой великий дар.
Тот, кто рубит сам дорогу,Не кузнец, не плотник ты,Да все одно — поэтТот, кто любит, да не к сроку,Тот, кто исповедует, да сам того не ведает.
Но я — в ударе. Жмут ладони,Все хлопочут бедные…Да где ж им удержать зерно в горстях.На гитаре, на гармони,На полене сучьем, на своих костях.
Злом да ласкою, да грехамиРастяни меня ты, растяни, как буйные меха!Пропадаю с потрохами,А куда мне, к лешему, потроха.
Но завтра — утро. Все сначала.Заплетать на тонких пяльцах недотрогу-нитьЧтоб кому-то полегчало.Да разреши, пожалуй, я сумел бы все на пальцах объяснить.
Тем, кто мукой — да не мукою,Все приметы засыпает. Засыпает на ходуСлезы с лукомВедь подать рукою —И погладишь в небе свою заново рожденную звезду.
Ту, что рядом. Ту, что выше,Чем на колокольне звонкой звон.Да где он? Все темно.Ясным взглядомБлиже, ближе…Глянь в окно — да вот оно рассыпано, твое зерно.
Выше окон, выше крыши.Ну, чего ты ждешь? Иди смелей, лети еще, еще.Что, высоко? Ближе. Ближе.Ну, вот уже тепло. Ты чувствуешь, как горячо?
Когда мы вместе
