Владимир Шандриков - Блатной фольклор
37. Разговор у редактора
Снова был в редакции и сноваПолучил назад свои стихи:«Очень свежи. Пишите толково…»А в печать не взяли ни строки.
«Вы — талант, Вы — настоящий гений!А, вернее, сможете им стать,Если темы для стихотворенийБудете изящней подбирать.Ну зачем, скажите мне, зачемВы все норовите про худое?Разве нет у нас других тем,Принесите что-нибудь другое.»
Я стоял, как лошадь у корыта,Понукаем плетью пышных слов,Форточка была полуоткрыта —Он на жизнь смотрел через нее.
Где-то там невидимы ходилиСотни, неопознанных как я,Также разбивали лбы другие,Вдавливая зубы в удила.
А потом на ты и полушепотомУбеждал редактор заговорщицки,Ввинчиваясь в мозг мой штопором:Никчему, мол, эти разговорчики!
А потом с улыбочкой, потупясь,Говорил, пушинку с плеч сдувая:«Ну, давай, пиши, только получше!Знаешь сам — политика какая…»
Я запомнил типа эту тупость,Бдея кабинетчика слова:«Ты смотри на подлость и преступностьКак на нетипичночть бытия.»
Должен я идти иной походкойМимо сплетен, горя и реклам,Ничего, что слева пахнет водкой!Ничего, что справа в морду дам!Что стоят мальчишки, выпивая,Так, что аж захватывает дых,И потом дерутся, избиваяНезнакомых и родных.
«Что ж такого — если кто-то плачет,Если кто-то бритву обнажил…Это ничего собой не значит,Се ля ви!» — мне тип тот говорил.
Я иду небрежною походкойМимо дряни, вони и обид.Ничего, что от подружки пахнет водкой!Ничего, что совесть говорит…
38. Атавизм
Мне часто говорят: «Почему ты так много пишешь на тему алкоголя?». Но я же не виноват, что люди так много пьют. Вот еще у меня одна песня: «Атавизм» называется, что в переводе, вернее по-латыни, означает «возврат к предкам».
Это тысячелетия назадЖивотом усвоялася грамота,Люди пили бурду, суррогат,А на закусь ловили мамонта.
И потом, озверевши, зазряДрали скальпы у собственных жен.И дикарь пожирал дикаря,Если тот ему был не нужон.
Там прикрытие ягодиц дамУкрашеньем считалося века,А теперь тот же стыд, тот же срамПоказателем стал человека.
Первобытный и гадкий народЕл без меры и пил до «без памяти»И на тысячелетье впередИстребил на планете мамонтов.
В наш двадцатый стремительный векНесмешны первобытные трюки,Так же жаден и груб человек,Те ж в крови волосатые руки.
Та ж в глазах озверелая жуть,Та же боль и тоска, все равно,И все так же друг друга жрут,Хоть и пьют уж другое вино.
Не страшны нам огонь и вода,Вечен сифилис, раки и вкусы,Но, как прежде, опасней всегдаОт зеленого змия укусы.
Сколько тюрем, несчастий и бедУкрашают зеленого змия.Смотрешь — был завчера — человек,А сегодня похож стал на Вия.
И сегодня, как в Каменный век,Часто мы распеваем без звука,И звереет потом человек…Атавизм это — страшная штука!
Лишь собака теперь и не пьет,Да и то, ибо днем она спит,А в полночь и собака непрочь,Только вот гастроном еще закрыт.
Я боюсь, сотня лет не пройдетИ потомками будем мы прокляты,Что за тысячу лет напередВсю планету усеяли пробками.
39. Соленые рубашки
…Я посвящаю ее всем советским разведчикам, которые сегодня работают за рубежом.
Мы, как зренье и уши России,И, рискуя, за тысячи верстВыполняем приказы простые,Чтоб спокойней России жилось.
До предела натянуты нервы…Вот сейчас постучат, вот сейчас!Что случилось с тобой, Сорок Первый?Почему ты не вышел на связь?
Значит, в чем-то просчет, не иначеИх разведка не хуже чем мы,Неспроста замолчал передатчик,Не закончив последней строки.
Подгорел усилитель, наверно,Это было бы счастьем для нас,Но скорей смолк ты сам, Сорок Первый…Почему ты не вышел на связь?
Я не должен спешить, я обязанЦепь эмоции спрятать внутри,А из сердца мольба, как приказы,Время душу на них отвести.
Вороненый кусочек металла,Сколько раз я тянулся к нему!Неужели минута настала —Восемь раз разорвать тишину?
Ко всему я привык, только все жеОдного не могу я понять:Почему я обязан, Сережа,Честь при встрече врагам отдавать?
Вот иду деловит и прекрасен,И спокоен, как стог на снегу.Ощущая всем телом, из страха,Шаг последний на каждом шагу.
Ничего, что рубашка от потаСолонеет… Святой это страх.Что поделаешь, в нашей работеБыть нельзя без соленых рубах.
Сорок Первый! Майор Иванищев!Ты же старый разведчик, подлец!Почему ты сегодня не вышел?Неужели накрыли? Конец?!
Только вдруг передернуло нервы,Слабый писк, позывные, сигнал!Так и есть, это он — Сорок Первый,Я по почерку сразу узнал.
Экономные цифры, как песня,Из наушников в душу винтом:«Извини, усилитель заплесневел…Я исправил. Как слышишь? Прием.»
40. Песня про клопов
Шуточная песня про клопов. Меня заколебали клопы. Там тоже требуется мужество…
Говорят, что клоп — кровопийца, жлобТриста лет живет волей царскою.Инквизитор пьет, не иссохнуть чтобКровь расейскую, пролетарскую.
Вот искусанный, исцарапанный,Малокровный весь на тахте лежу.Простыня ль моя, простынь в крапинку,Ты прости меня! Я тебя сожгу!
Натерпелся я, больше спасу нет!На дрова, как пить, изрублю диван!Общежитьем стал для клопов буфетИ, уж страх сказать мне про чемодан!
Во, зверье, дают! По стене снуют,Как десантники, сверху падают.Не иначе как ГТО сдают!Не угонишься за ними, падлами!
А на днях, гляжу — прут из всех углов,Кровопийцы мои, — все шеренгоюНа заклятых врагов — заграничных клопов,Кровососов тех, что за стенкою!
Разнимали их и давили мы,Да кого ловить? — Это ж, Боже мой!Мои справные победили и —В плен их тысячи привели домой!
Дело ясное, что дело — гиблоеПотому как все — дело в темную,Мой кулак распух, пальцы выбил яОб стену в крови обагренную.
Что ни делал я… Вот вчерась как разСамосвал нанял — хлорофос завезИ открыл баллон — напустил им газДа кого ловить? Кот исдох — и все!
Остаеться, что ж — помереть за грош?На подножный корм им себя отдать…Жри, ядрена вошь! Но с меня — хорош!Что ль динамит достать да избу взорвать?Остается что ж…
41. Тишина
Говорят — отгремела войнаИ развеялся пепел пожарищ,Но тревожно звенит тишина…Ты прислушайся. Слышишь, товарищ?Тишиной перепуган весь мир.Тишина как бикфордовый шнур.В тишине полыхает ЗаирИ в огне, может быть, Камерун!
Кто сказал: «Надо жить беззаботно»?Кто сказал, что «опасности нет»?Кто сказал, что «солдат — безработный»?Кто сказал, что «войны больше нет»?
Отдается нам эхо войныНезажившими старыми ранами.Перетянуты звонче струныОтношения между странами.На Востоке затлела земляИ опасен нам ветер оттуда,Но с визитами вовсе не зряРазъезжают премьеры повсюду.
Кто сказал: «Надо жить беззаботно»?Кто сказал, что «опасности нет»?Кто сказал, что «солдат — безработный»?Кто сказал, что «не хватит ракет»?
У сибирских берез тишина,Но горят азиатские пальмы,А земля под ногами — одна!И дымится она от напалма…У тебя, у него, у меняЕсть свой дом и невеста, и мама,Но под нами горит земля,Так, давайте, потушим пламя!
У планеты у всей на видуМирно строимся и утверждаемЧто нигде, никогда, никомуМы оружием не угрожаем.Ну а если же враг нападет,Ничего из расчетов не выйдет.Кто с мечом на Россию пойдет,От того же меча и погибнет!
Кто сказал: «Надо жить беззаботно»?Кто сказал, что «опасности нет»?Кто сказал, что «солдат — безработный»?Кто сказал, что «не хватит ракет»?
42. Эх, мальчики, мальчишечки…
