Антология - Серебряный век. Лирика

Сонет к форме

Есть тонкие властительные связиМеж контуром и запахом цветка.Так бриллиант невидим нам, покаПод гранями не оживет в алмазе.

Так образы изменчивых фантазий,Бегущие, как в небе облака,Окаменев, живут потом векаВ отточенной и завершенной фразе.

И я хочу, чтоб все мои мечты,Дошедшие до слова и до света,Нашли себе желанные черты.

Пускай мой друг, разрезав том поэта,Упьется в нем и стройностью сонета,И буквами спокойной красоты!

Предчувствие

Моя любовь – палящий полдень Явы,Как сон разлит смертельный аромат,Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,Здесь по стволам свиваются удавы.

И ты вошла в неумолимый садДля отдыха, для сладостной забавы.Цветы дрожат, сильнее дышат травы,Чарует всё, всё выдыхает яд.

Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться –Играть, блуждать, в венках из орхидей,Тела сплетать, как пара жадных змей!

День проскользнет. Глаза твои смежатся.То будет смерть. – И саваном лианЯ обовью твой неподвижный стан.

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим,Ныне даю я тебе три завета:Первый прими: не живи настоящим,Только грядущее – область поэта.Помни второй: никому не сочувствуй,Сам же себя полюби беспредельно.Третий храни: поклоняйся искусству,Только ему, безраздумно, бесцельно.Юноша бледный со взором смущенным!Если ты примешь моих три завета,Молча паду я бойцом побежденным,Зная, что в мире оставлю поэта.

Тени прошлого

Осенний скучный день. От долгого дождяИ камни мостовой, и стены зданий серы;В туман окутаны безжизненные скверы,Сливаются в одно и небо и земля.Близка в такие дни волна небытия,И нет в моей душе ни дерзости, ни веры.Мечте не унестись в живительные сферы,Несмело, как сквозь сон, стихи слагаю я.Мне снится прошлое. В виденьях полусонныхВстает забытый мир и дней, и слов, и лиц.Есть много светлых дум, погибших, погребенных, –Как странно вновь стоять у темных их гробницИ мертвых заклинать безумными словами!О тени прошлого, как властны вы над нами!

Женщине

Ты – женщина, ты – книга между книг,Ты – свернутый, запечатленный свиток;В его строках и дум и слов избыток,В его листах безумен каждый миг.

Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!Он жжет огнем, едва в уста проник;Но пьющий пламя подавляет крикИ славословит бешено средь пыток.

Ты – женщина, и этим ты права.От века убрана короной звездной,Ты – в наших безднах образ божества!

Мы для тебя влечем ярем железный,Тебе мы служим, тверди гор дробя,И молимся – от века – на тебя!

Я

Мой дух не изнемог во мгле противоречий,Не обессилел ум в сцепленьях роковых.Я все мечты люблю, мне дороги все речи,И всем богам я посвящаю стих.

Я возносил мольбы Астарте и Гекате,Как жрец, стотельчих жертв сам проливал я кровь,И после подходил к подножиям распятийИ славил сильную, как смерть, любовь.Я посещал сады Ликеев, Академий,На воске отмечал реченья мудрецов;Как верный ученик, я был ласкаем всеми,Но сам любил лишь сочетанья слов.На острове Мечты, где статуи, где песни,Я исследил пути в огнях и без огней,То поклонялся тем, что ярче, что телесней,То трепетал в предчувствии теней.И странно полюбил я мглу противоречий,И жадно стал искать сплетений роковых.Мне сладки все мечты, мне дороги все речи,И всем богам я посвящаю стих…

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Я убежал от пышных брашен,От плясок сладострастных дев,Туда, где мир уныл и страшен;Там жил, прельщения презрев.

Бродил, свободный, одичалый,Таился в норах давней мглы;Меня приветствовали скалы,Со мной соседили орлы.

Мои прозренья были дики,Мой каждый день запечатлен;Крылато-радостные ликиГлядели с довременных стен.И много зим я был в пустыне,Покорно преданный Мечте…Но был мне глас. И снова нынеЯ – в шуме слов, я – в суете.Надел я прежнюю порфиру,Умастил мирром волоса.Едва предстал я, гордый, пиру,«Ты царь!» – решили голоса.Среди цариц веселой пляскиЯ вольно предызбрал одну:Да обрету в желаньи ласкиСвою безвольную весну!И ты, о мой цветок долинный,Как стебель, повлеклась ко мне.Тебя пленил я сказкой длинной…Ты – наяву, и ты – во сне.Но если, страстный, в миг заветный,Заслышу я мой трубный звук, –Воспряну! Кину клич ответныйИ вырвусь из стесненных рук!

«Неколебимой истине…»

Неколебимой истинеНе верю я давно,И все моря, все пристаниЛюблю, люблю равно.

Хочу, чтоб всюду плавалаСвободная ладья,И господа и дьяволаХочу прославить я.

Когда же в белом саванеУсну, пускай во снеВсе бездны и все гаваниЧредою снятся мне.

Облака

Облака опять поставилиПаруса свои.В зыбь небес свой бег направилиБелые ладьи.Тихо, плавно, без усилияВ даль без береговВышла дружная флотилияСказочных пловцов.И, пленяясь теми сферами,Смотрим мы с полей,Как скользят рядами серымиКили кораблей.Но и нас ведь должен с палубыВидеть кто-нибудь,Чье желанье сознавало быЭтот вольный путь!

Последнее желанье

Где я последнее желаньеОсуществлю и утолю?Найду ль немыслимое знанье,Которое, таясь, люблю?Приду ли в скит уединенный,Горящий главами в лесу,И в келью бред неутоленныйК ночной лампаде понесу?Иль в городе, где стены давят,В часы безумных баррикад,Когда Мечта и Буйство правят,Я слиться с жизнью буду рад?Иль, навсегда приветив книги,Веков мечтами упоен,Я вам отдамся – миги! миги! –Бездонный, многозвонный сон?Я разных ратей был союзник,Носил чужие знамена,И вот опять, как алчный узник,Смотрю на волю из окна.

Нить Ариадны

Вперяю взор, бессильно жадный:Везде кругом сырая мгла.Каким путем нить АриадныМеня до бездны довела?

Я помню сходы и проходы,И зал круги, и лестниц винт,Из мира солнца и свободыВступил я, дерзкий, в лабиринт.

В руках я нес клубок царевны,Я шел и пел; тянулась нить.Я счастлив был, что жар полдневныйВ подземной тьме могу избыть.

И, видев странные чертогиИ посмотрев на чудеса,Я повернул на полдороге,Чтоб выйти вновь под небеса,

Чтоб после тайн безлюдной ночиМеня ласкала синева,Чтоб целовать подругу в очи,Прочтя заветные слова…

И долго я бежал по нитиИ ждал: пахнет весна и свет.Но воздух был всё ядовитейИ гуще тьма… Вдруг нити – нет.

И я один в беззвучном зале.Мой факел пальцы мне обжег.Завесой сумерки упали.В бездонном мраке нет дорог.

Я, путешественник случайный,На подвиг трудный обречен.Мстит лабиринт! Святые тайныНе выдает пришельцам он.

Блудный сын

Так отрок Библии, безумный расточитель…

Ужели, перешедши реки,Завижу я мой отчий домИ упаду, как отрок некий,Повергнут скорбью и стыдом!Я уходил, исполнен веры,Как лучник опытный на лов,Мне снились тирские гетерыИ сонм сидонских мудрецов.И вот, что грезилось, всё было:Я видел все, всего достиг.И сердце жгучих ласк вкусило,И ум речей, мудрее книг.Но, расточив свои богатстваИ кубки всех отрав испив,Как вор, свершивший святотатство,Бежал я в мир лесов и нив.Я одиночество, как благо,Приветствовал в ночной тиши,И трав серебряная влагаБыла бальзамом для души.И вдруг таким недостижимымПредставился мне дом родной,С его всходящим тихо дымомНад высыхающей рекой!Где в годы ласкового детстваСвятыней чувств владел и я, –Мной расточенное наследствоНа ярком пире бытия!О, если б было вновь возможноНа мир лицом к лицу взглянутьИ безраздумно, бестревожноВ мгновеньях жизни потонуть!

КИНЖАЛ

Иль никогда на голос мщеньяИз золотых ножон не вырвешь свой клинок…

М. Лермонтов