Бенедикт Лившиц - Полутораглазый стрелец
Его глубоко занимали общие вопросы жизни, отношения Востока и Запада, судьбы искусства. В центре его поисков — философская проблематика, стремление к синтезу, попытка создать такую поэтическую систему, такой инструмент творческого познания, который бы помог не только поставить, но и разрешить коренные вопросы бытия.
Для поэзии это, конечно, была непосильная задача. Но, ставя ее, Бенедикт Лившиц питал свою поэзию философской мыслью, напряженностью поиска и постижения, придавал ей тот высокий витийственный пафос, который четко выделяет его среди современников.
В 1987 году исполнилось сто лет со дня его рождения. Все лучшее, что написал Бенедикт Лившиц, сполна возвращается к читателю. Знакомство с его книгами обогащает наши представления о русской культуре XX века.
Адольф Урбан
СТИХОТВОРЕНИЯ
ФЛЕЙТА МАРСИЯ
1. ФЛЕЙТА МАРСИЯ
Да будет так. В залитых солнцем странахТы победил фригийца, Кифаред.Но злейшая из всех твоих побед —Неверная. О Марсиевых ранах
Нельзя забыть. Его кровавый следПрошел века. Встают, встают в туманахЕго сыны. Ты слышишь в их пэанахФригийский звон, неумерщвленный бред?
Еще далек полет холодных ламий,И высь — твоя. Но меркнет, меркнет пламя,И над землей, закованною в лед,
В твой смертный час, осуществляя чей-тоНочной закон, зловеще запоетОтверженная Марсиева флейта.
1911
2. ЛУНАТИЧЕСКОЕ РОНДО
Как мертвая медуза, всплыл со днаНочного неба месяц, — и инкубы,Которыми всегда окруженаТвоя постель, тебе щекочут губыИ тихо шепчут на ухо: луна!
Облокотясь, ты смотришь из окна:Огромные фаллические трубыВздымаются к Селене, но она —Как мертвая медуза…
И тонкий запах лунного винаТебя пьянит… ты стонешь: на луну бы!Но я молчу — мои движенья грубы…И ты одна — в оцепененье сна —Плывешь в окно, бледна и холодна, —Как мертвая медуза.
1909
3. ПЕРВОЕ ЗАКАТНОЕ РОНДО
Когда бесценная червонная рудаУже разбросана по облачным Икариям,И в них безумствует счастливая ордаЗлатоискателей, и алым бестиариемСтановится закат, для нас одних тогда
Восходит бледная вечерняя звезда,И в синей комнате, расплывшейся в аквариум,Мы пробуждаемся… «Ты мне расскажешь?» —«Да…Когда…
Но ты не слушаешь!» — «Ах, я ушла туда,Где реет хоровод по дьявольским розариям,В лощины Брокена…» — и к нежным полушариям(Сам Леонард на них оставил два следа)Прижав мою ладонь, лепечешь без стыда:«Когда?»
1909
4. ВТОРОЕ ЗАКАТНОЕ РОНДО
О сердце вечера, осеннего, как я,Пришедшая сказать, что умерли гобоиЗа серою рекой, — немого, как ладья,В которой павшие закатные героиУплыли медленно в подземные края!
Ты все изранено: стальные лезвия —Ах, слишком ранние! — возникли над тобой иМоим — Офелии, — и кровь твоя — моя,О сердце вечера!..
Изнеможденное, темнеешь ты, лияРубиновую смерть на гравий, на левкои,За мною следуешь в безмолвные покои,И вспыхивает в них кровавая семьяЗабытых призраков, зловеще вопияО сердце вечера!
1909
5. ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ РОНДО
Печальный лик былой любви возникВ моей душе: вечерняя неистоваяФантазия влечет меня в тайникМинувшего, и, тихо перелистываяСтраница за страницею дневник,
Я вновь, любовь, твой робкий ученик,Я вновь тебе подвластен, аметистоваяЗвезда любви, явившая на мигПечальный лик…
И вновь легки неверные пути кБылому, в сад, где соловей, насвистывая,Узорит тишь, где занавесь батистоваяДрожит в окне и, при луне, в цветникСклоняется в простом венке гвоздикПечальный лик…
1909
6. НИМФОМАНИЧЕСКОЕ РОНДО
Больная девственностью, ты,Как призрак, бродишь в старом доме,Лелея скорбные цветы,Тобой взращенные в содомеНимфоманической мечты.
Когда влюбленные котыХрипят в мучительной истоме,Ты ждешь вечерней темноты,Больная девственностью…
Окно. Далекие крестыПылают в предзакатном хроме…Ты все одна — и в доме, кромеТвоей, все комнаты пусты…Ты плачешь, заломив персты,Больная девственностью…
1909
7. В КАФЕ
Кафе. За полночь. Мы у столика —Еще чужие, но ужеПознавшие, что есть символикаШагов по огненной меже.
Цветы неведомые, ранниеВ тревожном бархате волос,Порочных взоров замирание,Полночных образов хаос,
Боа, упавшее нечаянно,И за окном извивы тьмы —Все это сладкой тайной спаяно,И эту тайну знаем мы.
Ты хочешь счастья? Так расстанемсяСейчас, под этот гул и звон,И мы с тобою не обманемся,Не разлюбив возможный сон.
1908
8. НА БУЛЬВАРЕ
Никого, кроме нас… Как пустынна аллея платановая!В эти серые дни на бульвар не приходит никто.Вот — одни, и молчим, безнадежно друг друга обманывая.Мы чужие совсем — в этих темных осенних пальто.
Все аллеи как будто устелены шкурою тúгровою…Это — желтое кружево листьев на черной земле.Это — траур и скорбь. Я последнюю ставку проигрываюПодневольным молчаньем — осенней серебряной мгле.
Что ж, пора уходить?.. Улыбаясь, простимся с безумиями…Только как же сказать? — ведь осеннее слово — как сталь…Мы молчим. Мы сидим неподвижными, скорбными мумиями…Разве жаль?..
1908
9. БЕГЛЕЦЫ
Где-то радостно захлопалиКрылья сильных журавлей,Затянулись дымкой тополиВ глубине сырых аллей.
Полны водами поемнымиЧерноземные поля —Сиротливыми и темнымиРазбудила нас земля.
Расцвела улыбкой случая,Тайной жизни и весны,Но не нам она, певучая:Мы порочны и больны.
Нас, накрашенных, напудренных,Безобразит светоч дня —Убежим от целомудренных,От возлюбленных огня!
Шумный праздник чадородия,Торопясь, покинем мы:Наши песни — крик бесплодия,Потонувший в дебрях тьмы!
Сумрак. Сырость. Кучи зáвяли.Волхвованье тишины…Мы бежали, мы оставилиВакханалию весны.
Злым проклятьем заклейменные,Мы ушли стыдливо в глушь.Всякий скажет: «Вот влюбленные —Их блаженства не нарушь!»
1908
10. УТЕШЕНИЕ
Каждый полдень, когда в зачарованной тверди
Мой мучитель смеется, прекрасный и злой,
И почти незаметно качаются жерди
Чутких сосен, истекших пахучей смолой,
В этот парк одиноких, безжизненных мумий,—
Кем влекомый, не знаю, — один прихожу
Принимать возникающий траур раздумий,
По часам созерцать роковую межу.
…Я люблю этих хилых, измученных пьяниц,
Допивающих нектар последних минут,
Их надорванный кашель, их блеклый румянец,
Круг их мыслей и чувств — круг, в котором замкнут
