Римма Казакова - Мадонна (сборник)
«Неужели я все написала…»
Неужели я все написала,искромсала всю жизнь на куски?То печаль… То тоска наползала.Ни печали уже, ни тоски.
Но и радости нет почему-то.Видно, радость – печали сестра.Я немного надеюсь на чудо,а особенно – рано с утра.
Трудно с чувством конца примириться.Боль уже чуть слышна, но остра.Я за жизнь буду биться, молиться!И особенно – рано с утра…
Родная речь
Мы рождены родною речью.Она других не безупречней,а лишь роднее и ясней.И суть земную человечьюмы постигаем в ней и с ней.В раю, в чистилище, в застенке —до гроба, до расстрельной стенкиродная речь всегда жива!И все души твоей оттенки —её словечки и слова.Когда пред ней себя склоняюи слёзы чистые роняю,от этой красоты пьяна,ликую, зная: речь родная,хмельная, нами рождена!Лепили, строили, строгали,всем напряженьем окликалии нарекали всем трудом.В ней – наше ныне, наши дали,она – отечество и дом.
И вот живем на белом светемы, как родители и дети,и неизменно день за днем,за каждый вздох и слог в ответе,мы с ней друг друга создаём.
Какая сладкая работа!Как у врача, как у пилота,как взмах крыла, как тяжесть с плеч!От лап житейского болотаспасает нас родная речь.
С ней, будто к брату, я кидаюсь —будь он зулус или китаец —к любому, кто, подобно мне,владеет таинством из таинствв своей единственной стране.
Кто обо всем со мной хлопочет,взахлёб по-своему лопочетпро общее житьё-бытьё,понять и быть понятным хочети сохранить во всем свое.
Везде: от трав до высей млечных —мы рождены родною речью.Она растопит в горле ком,она одарит нас, как вечность,бессмертным звездным молоком.И мы дарить готовы сами —в ребячьей страсти сдать экзамен,всю душу выплеснув до дна:великий смысл, святое знамя,ту речь, что нами рождена!
Послание кентавру
…Отвечай, ты действительно любишь кентавра?!
Ну а как же законы, приличья, устои?..
Призывы к благонравию резонны,но кто нам скажет: что считать грехом?К тому ж нет выбора у амазонки:она со дня рождения – верхом.
Ее страна – ветров и веток шелест.Ее любовь – в беззвездной теплой мглеприпасть к коню, к его дрожащей шее,как припадает первый дождь к земле.
Мустанги, клячи, рысаки – как тара,пустая тара – без тавра любви…Коня преобразившая в кентавра, —любовь, – целую крылышки твои!
А ты, мой нежный, со шмелиным оком,мой раб, мое живое божество,чья жизнь мне ненароком стала роком,чье тело – продолженье моего, —ты видишь, как растравленно, как талораскрылись губы, как влажны глаза?И небеса стоят, как образа,венчая амазонку и кентавра.
«…Ах, как нас раскидало!..»
…Ах, как нас раскидало!Тускло туч молоко.Я, как – Альфа Кентавра,далеко-далеко.
Многострунней, чем арфа,дни баюкают нас.Только я – твоя Альфа,твой Парнас, мой Пегас!
Хуже, лучше ли, прощебез меня на земле?Кто-то долгие ночикоротает в седле?
Чьи, а впрочем, не важно —губы, – щедр ли к ним, скуп?! —раскрываются влажноу сухих твоих губ?
Не просила обетови прощать не могла,потому что не Бетой,только Альфой была:Я, как Альфа Кентавра…Сколько лет световыхдо медовых, янтарныхдо зрачков до твоих!
Пребывай беспечален,Моцарт с ликом Христа.Обнимаю лучамии снимаю с креста.
Но, в преддверии адаскоморохом живя,помни, я твоя Альфа,помни, Альфа твоя.
«Ты где-то вечером опять…»
Ты где-то вечером опять…Не поворотишь время вспять.Предоставляю многоточьюраспорядиться за меня,где ты и с кем на склоне дня…А что ты будешь делать ночью?Ночь – наш незаходящий день.От всех забот ее разденьи убедишься ты воочью,пока не усыпит заря,что вопрошала я не зря,а что ты будешь делать ночью?В какой покой, в какой полетночь черной лебедью плывети в душу обращает тело…Как каждый к каждому прирос!И отпадает сам вопрос,а что ты ночью будешь делать?А что ты будешь делать днем,коль мы с себя ее стряхнем,коль я забуду, ты забудешь?И на просторе ледяномнезаходящим, вечным днемчто вообще ты делать будешь?..
«Тропа торилась, любовь дарилась…»
Тропа торилась, любовь дарилась,что говорилось – все мне одной,и не хочу я, чтоб повторилось,что сотворилось с тобой и мной!Уже мы это не потеряем,не променяем на новизну.А если что-то и повторяем —мы поверяем свою весну.Не намечала – с другим сначала.А вдруг – от горя, от дури вдруг?Но от причала душа б скучала.Есть путь все дальше, а круг – лишь круг.Так второгодник начнет едва лихватать пятерки…Сверлит в мозгу:мы проходили, нам задавали…Вы поцелуи пересдавали?Я тоже этого не могу.Что прочитала – не пролистала —с тобой, все в первый – последний раз!Как много было, как много стало,как много будет любви у нас!
«Ах, не стоит ничто ничего никогда…»
Ах, не стоит ничто ничего никогда,если меры не знаем мы точно.Мера – хлеб и полова, огонь и вода,мера – небо и черствая почва.
Мера – розы и росы, покосы и сталь,мера – слово в красе его меткой.Мерой был бы и ты… Да ты мерой и стал:мерой мелкости, малости меркой.
Я измерила многое, злясь, хороня,мерой жизни самой – не в уме лишь…Но и жизнь так измерила тоже меня,что не важно, чем ты меня меришь.
А ладонь тяжелит и щекочет строка,и безмерны надежда и вера!А сама я мала, а любовь велика,и она – эта верная мера.
«Я не могу одушевлять деревья…»
Я не могу одушевлять деревьяи добрым сердцем наделять траву.Но как могу, от нежности дурея,поверить в то, что я в тебе живу?
Мы в разности своей не виноваты.Наивно слово, и бессильна власть.Ты дерево еще, еще трава ты,а я уже из пены родилась!
«Как я тебе благодарна за эту…»
Как я тебе благодарна за этунашу дорогу – размером в планету,где мы вдвоем до того набродились,что наперед сапоги прохудились!
Как я тебе благодарна за силу —бросить мне в ноги такую трясину,после которой любая дорогабудет прекрасной и пресной немного!
Как благодарна за холод тебе я!Так я продрогла, что станет теплеемне от любой мимолетной улыбкипосле моей благородной ошибки.
Как я тебе благодарна за муки!Опыт любви – это опыт разлуки.А небольшое количество болислужит всегда воспитанию воли.
«Выдержат ли твои плечи…»
Выдержат ли твои плечи, —это не блажь и не чушь! —как сыромятные плети —обременительность чувств?
Выдержат ли твои руки,выдержит сердце твоене неизбежность разлуки,а невозможность ее?
И не ломая, а строя,в тесном и честном кругувыдержишь ли то, что все явыдержать в жизни смогу?..
«У природы – время года…»
У природы – время года,у меня по большей частивремя всхода и восхода,время горя, время счастья.
А зима и снег во поле,а июль, горяч и плотен, —добавление, не боле,обрамление полотен.
Время кроссов, и вопросови всего, чем жизнь согрелась…Время-зрелость – юность взрослых,время-старость – взрослых зрелость.
Время-радость, время-бремя,время-друг и время-деспот…И, когда ты рядом, время —нескончаемое детство.
«Отпусти меня, любовь…»
Отпусти меня, любовь,в ту страну иную,где забудем мы с тобойту струну больную…
Я люблю людей, сады,волн разгульных клекот.Я умею от судьбыулетать далеко.
Отпусти меня, любовь,из страны недужнойв ту, где будет мил любойпо законам дружбы.
Там в прохладе голубойждет меня удача.Отпусти меня, любовь! —повторяю, плача.
С сердца руку убери,дай свободно биться,бинт присохший отдеридо крови – но быстро!Отпусти меня, любовь,в поле, в лес зеленый,в царство ягод и грибовот тоски залетной.
К тем пичужкам, к тем пенькам,где теснятся грузди,к тем бесстрастным облакам,что не знают грусти.
К той душе, что все больна:горе точит, точит…К тем, кому ты так нужна,а ему – не очень…
Вот и кончена игра.Выйдем вон из круга.На каникулы пораотпустить друг друга.
Отпусти меня, любовь!Время все развеет.Так взываю вновь и вновь.А она не верит.
«…Давно я не оптимистка…»
