Антология - Европейские поэты Возрождения
Неморосо
Бегущие струи́, прозрачны, чи́сты,И древеса, чья в них глядится крона,И плющ, что кра́дется извилистой тропою,Пышнозеленое пересекая лоно,И птицы, в небе сеющие свисты,И луг тенистый с нежною травою,Когда с моей бедоюЕще я не спознался,То вдоволь наслаждалсяЧудесным вашим я уединеньем,Порой охвачен сладким сновиденьем,Порою погружен в раздумья и мечтанья,Не мучился сомненьем,И были радостны мои воспоминанья.
В долине этой, где сейчас тоскую,Я наслаждался отдыхом беспечно,Взирая на зеленые просторы.О счастье, как ты пусто, быстротечно!Я помню, как в минуту дорогую,Здесь пробудясь, Элисы встретил взоры.О рок, зачем так скороТакою нежной тканьюОдаривать, как данью,Смерть с острою ее косою?Уж лучше бы подобною судьбоюМои усталые замкнулись годы:С потерею такоюЖивя, я, верно, каменной породы.
Где очи ясные и томные где вежды,Что за собой повсюду увлекалиМой дух, куда б они ни обратились?Где руки белые, что нежно отобралиВсё у меня — и чувства и надежды?Где пряди, что пред золотом гордились?Так ярко золотились,Что злато с ними рядомКазалось меньшим кладом?Где грудь высокая, где стройная колонна,Что купол золотой так непреклонно,С такою милой грацией носила?Теперь, увы! сокрыто все, что мноюЛюбимо в жизни было,Пустынной, хладной, жесткою землею.
Элиса, друг, кто б угадал заране,Когда вдвоем под свежими ветрамиМы здесь с тобой бродили, отдыхая,Когда, любуясь пестрыми цветами,Их собирали вместе на поляне,Что я останусь сир, о прошлом воздыхаяПришла минута злая,И горестному небуСвою принес я требу —Оно мне одиночество сулило.И тяжелей всего, что я унылоТропою жизни осужден влачиться,Что мне ничто не мило,Слепцу без света в сумрачной темнице.
Все без тебя вокруг переменилось:Стада в лугах так вольно уж не бродят,И в помощь землепашцу над полямиКолосья золотистые не всходят.И нет добра, что б в зло не обратилось:Пшеница тучная глушится сорнякамиИ дикими овсами.Земля, что взорам нашимДала цветы, что крашеИ не найдешь, чтоб радовали око,Один репей сейчас родит жестоко,И плод его, ненужный и колючий,Я, плача одиноко,Сам возрастил моей слезой горючей.
Как при заходе солнца тень ложится,А под его лучами прочь уходитГустая тьма, что землю одевает,Откуда страх на душу к нам нисходитИ формы странные, в какие облачитьсяГотово все, что ночь от нас скрывает,Пока не воссияетСветила свет лучистый, —Такой казалась мглистойНочь, что тебя взяла, и той пороюОстался мучим страхом я и тьмою,Покуда не укажет смерть порогаИ я, ведом тобою,Как солнцем, не увижу, где дорога.
Как соловей, чье так печально пенье,Когда, сокрыт в густой листве, он свищет,На землепашца жалуяся злого,Что детушек его лишил жилища,Пока, летая, был он в отдаленьеОт милой ветви и гнезда родного,И боль свою все сноваИ так разноцветистоВыводит горлом чистым,Что самый воздух полнится звучаньем,И ночь суровая, с ее молчаньем,Не властна над его печальными делами:В свидетели страданьямОн небо призывает со звезда́ми;
Вот так и я вещаю бесполезноМое страданье, сетуя унылоНа смерти злой жестокость и коварство.Она мне в сердце руку запустилаИ унесла оттуда клад любезный,Где было для него гнездо и царство.Смерть! Про мое мытарствоЯ небу повествую,Из-за тебя тоскуюИ полню мир стенаньями моими,И нет моей страды неизлечимей.И чтоб не сознавать сего страданья,Мне было бы терпимейУже навек лишенным быть сознанья.
Обернутую тонкой тканью белой,Я прядь твоих волос храню смиренно,Их от груди моей не отрываю,Беру их в руки и такой мгновенноЖестокой болью поражен бываю,Что предаюсь рыданьям без предела.День коротаю целыйНад ними, и лишь вздохи,Пылая, как сполохи,Их сушат; медлю я, перебираяПо волоску, как будто их считая.Потом, связав их тонкой бечевоюИ тут лишь отдыхаяОт мук моих, я предаюсь покою.
Но вслед за тем на память мне приходитТой ночи сумрачной угрюмое ненастье,Мне душу отравляя непрестанноВоспоминаньем про мое несчастье,И вновь пред взоры образ твой приводитВ час смертный, под эгидою Дианы,[421]И голос твой избра́нный,Чьи звуки неземныеСмиряли вихри злые,И что не прозвучит уже отныне.Вновь слышу, как у сумрачной богини,Безжалостной, ты помощи просила,Уже близка к кончине.А ты, богиня рощ, зачем не приходила?
Иль так ты рьяно предалась охоте?Иль так тебя завлек пастух твой спящий?[422]Того тебе довольно ль, непреклонной,Дабы не внять мольбе души скорбящей,Отдавшись состраданью и заботе,Дабы красы не видеть обреченнойИ в землю обращенной?Не зреть того в печали,Деянья чьи являлиТебе служение в охоте дерзновенной,Когда я нес на твой алтарь священныйМои дары, плод моего старанья?За что ж, тобой презренный,Я гибель зрел любимого созданья?
Элиса дивная, что ныне свод небесный,Его изменчивость в покое наблюдая,Своей бессмертной меряешь стопою,Зачем не просишь, чтобы, поспешая,Лишило время оболочки теснойМой дух, меня соединив с тобою?И мы, рука с рукою,В пространстве третьей сферы,Где льется свет Венеры,[423]Искали реки новые и горы,Цветных лугов тенистые просторы,Где отдохнуть, и чтоб тебя бессменноМои видали взоры,Без страха потерять тебя мгновенно.
Так никогда б уже не прекратилисьТе песни, что слыхали только кручи,Плач пастухов вовек бы не прервался,Когда б, взглянув, как розовые тучиУже в огне заката позлатились,Не поняли они, что день кончался.Все шире расстилалсяТуман густой по склонам,И тень в лесу зеленомВверх по горе вползала. От печальнойОни очнулись дремы. Луч прощальныйИ скудный проводили грустным взглядомИ по дороге дальнойУшли тихонько вслед за мирным стадом.
Цветку Нидо[424]
Перевод Инны Тыняновой
Когда бы так звучалаПростая лира, что в одно мгновеньеЧудесно бы смирялаИ ветра дуновенье,И грозных волн могучее волненье;
И на суровых кручахСвоей бы песней трогала живоюОна зверей могучихИ, зазвенев стрелою,Деревья увлекала б за собою;
Узнай, что не воспеты,Цветок прекрасный Нидо, мною б былиНи Марс, броней одетый,Во смертоносной силе,Кого и пыль, и кровь, и пот покрыли;
Ни эти капитаны,Что боевую мчали колесницу,За кем германец чванныйВ тугой петле влачится,Пред кем француз был вынужден склониться.
О нет, одна лишь мноюМощь красоты твоей была б воспета,А вместе с красотою(В том не сочти навета)И хо́лодность — души твоей примета.
И раз в печальной доле,Терзаемый любовью запрещенной,Вручил тоску виолеТвой бедный друг, сраженныйТвоею красотою непреклонной,
Я расскажу, как пленный,Достойный большей жалости и веры,В печали неизменнойПлывет, рабом галеры,[425]За раковиной дальнею Венеры.
Из-за тебя отнынеОн уж конем не правит, усмиряяЕго в лихой гордыне,Уздою направляяИ шпоры острые в бока ему вонзая.
Из-за тебя он болеВ азарте не выхватывает шпагу,Не мчится в ратном поле,Явив свою отвагу,А лишь змеей крадется по оврагу.
Из-за тебя и МузуСвоей звенящей цитры он лишает,Своих скорбей союзуЕе он поручаетИ горькой влагой лик свой омывает.
Из-за тебя без верыВстречает он и друга появленье;Зачем искать примеры:Я был в его крушеньеНадежной пристанью, где ждет спасенье;
Ну а теперь столь жгучимСтраданье сделалось для разума больного,Что зверь в лесу дремучемНе встречен так сурово,Как я, и страха не внушал такого.
Уж не земли ль холоднойТебя зачало чрево вековое?Ведь тот душой бесплоднойУж заблудился вдвое,Кто заблужденье оттолкнул чужое.
Пускай тебя серьезноПример Анаксареты устрашает,[426]Раскаявшейся поздноВ том, что любви не знает,И чья душа во мраморе сгорает.
Всегда одной отрадыОна в чужом страдании искала.Но, опустивши взгляды,Вдруг мертвым увидалаНесчастного, что ране презирала.
Петлей сдавило шеюТому, кто от цепей тоски сердечнойБыл мукою своеюИзбавлен быстротечной,Что обрекла гордыню каре вечной.
И тотчас обратилосьВ любовь и нежность прежнее презренье.Как поздно пробудилосьРаскаянья мученьеИ как ужасно было пробужденье!
Глаза ее гляделиНа мертвого, уж свет не различая,И кости в ней твердели,Длиннее вырастая,Всю плоть ее собою поглощая.
И все нутро остылоИ постепенно превратилось в камень;И кровь не находила,Куда излить свой пламень,Сухие вены не признав путями.
В безмолвии великомСвершилось в мертвый мрамор превращенье,Дивя не хладным ликомЛюдей воображенье,А хо́лодностью, вызвавшей отмщенье.
А Немезида больноСтрелою ранит,[427] не забудь об этом!И славить уж довольноВосторженным поэтамОдну красу твою пред целым светом.
И пусть мой стих печальныйХотя б на миг прервет очарованье,Напомнив в час прощальный,Потомкам в назиданье,Тобою причиненное страданье!
«О, ласковые локоны любимой…»
