Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений
1887
Старый Гуд
Осетинское предание
«Отец, о чем это стонет метель?..»
Из горских песенТам, где смерть и вечный холод,Бури вой и рев лавин,Старый Гуд живет, владыкаГор, потоков и стремнин.
В ледниках за облакамиБелый снег – его постель,Черный вихрь – его одежда,Борода его – метель.
И когда он над горамиМчится, бешенством объят, —Водопады цепенеют,Скалы вечные дрожат.
Но однажды гений смерти,Этот дух враждебных сил,Одинокую пастушкуГор окрестных полюбил.
Бог стихий неукротимых,Разрушенья мрачный богЦеловал в траве весеннейЛегкий след девичьих ног.
Он хранил ее, лелеял,Баловал и на венкиЕй растил по горным кручамАлый мак и васильки.
Чтобы мягче было ножкам —Мох зеленый расстилал,На пути ее горстямиЗемлянику рассыпал.
А заблудится, бывало, —Через бешеный потокИзо льда ей перекинетОн серебряный мосток.
Сколько раз ее от смертиОн спасал, но от грехаНе сберег, – его малюткаПолюбила пастуха.
Старый Гуд не может сердцеГордой девы победить,И ревнует, и не знает,Как счастливцам отомстить.
Раз любимого ягненкаНе могли они найти,Заблудились, – ночь и вьюгаИх застали на пути.
Тьма кругом; зашли в пещеру,Разложили огонек;Озарился теплым светомИх уютный уголок.
Между тем как за стеноюВой метели все грозней,Разговор их тише, тише,Поцелуи – горячей...
Стонет Гуд, ревет от злобы, —А они за огоньком,Беззаботные, смеютсяНад ревнивым стариком.
«Будь моей!..» – Она слабеет,Отдается... Вдруг скалаСтрашно вздрогнула, и буряВсю пещеру потрясла.
Гром затих, – настала сразуТишина. Он поднял взгляд,Побледнел – и мщенье ГудаПонял, ужасом объят.
Вход пещеры был заваленГлыбой камня, и страшнаПосле бешеной метелиГробовая тишина...
Чтоб забыться на мгновенье,Он прижал ее к грудиИ шептал ей: «О подумай,Сколько счастья впереди!
Будь моей... Не бойся смерти...Старый Гуд, любовь сильнейВсех стихий твоих враждебных,Всех мучений и скорбей!»
Но прошло три дня, и голодПотушил у них в кровиТо, что вечным им казалось —Мимолетный жар любви.
Разошлись они безмолвно,Как враги, и в их очахТолько ненависть блеснулаИ животный, дикий страх.
По углам сидят, как звери,Смотрят пристально, без слов,И глаза у них сверкаютВ темноте, как у волков.
На четвертый день он тихоВстал; безумьем взор горел,Он, дрожа, как на добычуНа любовницу смотрел.
Бродит страшная улыбкаНа запекшихся губах,Нож сверкает в неподвижных,Грозно поднятых руках.
Подошел, но вдруг протяжно,Словно ведьма иль шакал,В щель стены над самым ухомСтарый Гуд захохотал.
А потом все громче, громче,Необъятней и страшнейЗагремела, бог могучий,Песня ярости твоей.
Визг и хохот, словно в пляскеМчатся тысячи бесовИ скликаются пред битвойМиллионы голосов.
Старый Гуд, кружась в метели,Опьяненный торжеством,Заливается, хохочетИ ревет сквозь вихрь и гром:
«Не меня ли ты отвергла?Что же, радуйся теперь!Посмотри-ка, полюбуйся —Твой любовник – дикий зверь!»
Но, из рук убийцы вырвав,В сердце собственное ножДева гордая вонзилаИ воскликнула: «Ты лжешь!
Я сама ему на пищуКровь и тело отдаю,Я любовью победилаСилу грозную твою!..»
Старый Гуд завыл от боли,Свод пещеры повалилИ несчастных под огромнойГлыбой скал похоронил.
В ледники свои родныеВозвратился мрачный бог,Но напрасно было мщенье:Он забыть ее не мог.
Оттого-то зимней ночьюЧей-то долгий, долгий стонПрозвучит порой в метели:«Горе мне, я побежден!..»
<1889>
Родриго Испанская легенда
Жил-был честный Родриго, солдат отставной.Он со службы в село возвращался домой.Вот идет он и думает: «Что же,Верой-правдой царю тридцать лет я служил,И за все восемь медных грошей получил,Но веселость мне денег дороже,Я не буду роптать». Между тем по пути —Видит – нищий стоит: «Христа ради!» – «Прости!Вот копеечка, братец, не много,Да уж ты не взыщи: тридцать лет я служил, —И за все восемь медных грошей получил,Но не буду роптать я на Бога».И он дальше пошел, а бедняга опять:«Христа ради!» – И снова пришлось ему дать.Восемь раз подходил к нему нищий.И Родриго давал, все давал от души,Бедняку он последние отдал грошиИ остался без крова, без пищи.«Что ж, вольней мне и легче без денег идти».Он смотрел на цветы, шел и пел на пути:«Милосердных Господь не забудет».Говорил ему нищий: «Скажи мне, чегоТы хотел бы?» – «Чего? Вот мешок. Пусть в негоВсе войдет, что желаю!» – «Да будет!» —Молвил нищий, взглянул на него и исчез:То Христос был – Владыка земли и небес.И пошел себе дальше Родриго.Видит – площадь базарная, лавочник спит,Перед ним колбаса на прилавке лежитИ баранки, и хлеба коврига.«Полезайте-ка, эй!» – поманил их солдат,И в мешок колбаса и баранки летят, —Пообедал на славу Родриго.Он вернулся в родное село: земляковБыло жаль, да и нечего взять с земляков,Он забыл про мешок свой чудесныйИ работал в полях от зари до зари,Ближе к Богу в избушке своей, чем цари,До конца прожил добрый и честный.«Ох, грехи, – сокрушался порою бедняк, —Что же праздник – из церкви я прямо в кабак,Не могу удержаться, хоть тресни.Как не выпить с товарищем чарки, другой».Возвращался он за полночь пьяный домой,Распевая солдатские песни.Так он жил. Наконец Смерть пришла: «ПоскорейВ путь, Родриго!» – «Пойдем, я готов!» – и за нейОн пошел бодро, весело с палкойИ походным мешком: «Тридцать лет я служил,И за все восемь медных грошей получил!Что ж, мне с жизнью расстаться не жалко!»Он идет прямо к раю; со связкой ключейВ светлой ризе привратник стоит у дверей.Старый воин, как в крепость, бывало,Входит в рай победителем. «Эй, ты куда? —Молвил грозно привратник. – Не в рай ли?» – «Ну да!» —«Подожди-ка, голубчик. СначалаРасскажи, как ты жил?» – «Тридцать лет я служил,И работал, и свято отчизну любил.Разве мало, по-твоему?» – «Мало!Вспомни, братец, как часто ходил ты в кабак».Рассердился солдат, закричал: «Если так, —Полезай-ка в мешок!» – «Что с тобою,Как ты смеешь!» – «В мешок!» – «Слушай, братец...» —«В мешок!...»Тот ослушаться воли Христовой не мог,Делать нечего, влез с головоюОн в солдатский мешок; а Родриго меж темМолвил, гордо и смело вступая в Эдем:«Пусть темна наша жизнь и убога:Неужели тому, кто работал и жил,Кто родимой стране тридцать лет прослужил,Не найдется местечка у Бога».
<1890>
«Пастырь добрый»
Легенда
Пришел в Эфес однажды Иоанн,Спасителя любимый ученик,И юношу среди толпы заметилВысокого, прекрасного лицом.И восхотел души его для Бога,И научил, и, в вере утвердив,К епископу привел его, и молвил:«Меж нами – Бог свидетель: предаюТебе мое возлюбленное чадо,Да соблюдешь ты отрока от зла!»И град Эфес покинул Иоанн,И за море отплыл в другие страны.
Епископ же, приняв ученика,Хранил его и наставлял прилежно,Потом крестил. Но отрок впал в соблазнИ стал к мужам безумным и блудницамНа вечери роскошные ходить,И пил вино. Ночным любодеяньемИ кражами он совесть омрачил.И увлекли его друзья в ущельеОкрестных гор, в разбойничий вертеп.Грабители вождем его избрали.И многие насилья он творилИ проливал людскую кровь...
Два годаС тех пор прошло. И прибыл ИоаннОпять в Эфес и молвил пред народомЕпископу: «О, брат, отдай мне то,Что предал я тебе на сохраненье».Дивился же епископ и не знал,О чем глаголет Иоанн, и думал:«О некоем ли золоте меняОн испытует?» Видя то, УчительСказал ему: «Скорее приведиМне юношу того, что на храненьеДоверил я тебе». И, опустивГлаву, епископ молвил со слезами:«Сей отрок умер». Иоанн спросил:«Духовною ли смертью иль телесной?»Епископ же в ответ ему: «Духовной:К разбойникам на горы он ушел...»И в горести воскликнул Иоанн:«Но разве я пред Богом не поставилТебя хранителем его душиИ добрым пастырем овцы Христовой?..Коня, скорей коня мне приведи!»
И на коня он сел, и гнал его,И гор достиг, и путника в ущельеРазбойники схватили. Он же молвил:«К вождю меня ведите». Привели.Суровый вождь стоял во всеоружье,Склонясь на меч. Но вдруг, когда увиделСвятителя, грядущего вдали, —Затрепетал и бросился бежатьВ смятении пред старцем безоружным.Но Господа любимый ученик,Исполненный великим состраданьем,По терниям, по остриям камней,Над пропастью, как за овцою – пастырь,За грешником погнался, возопив:«Зачем, мое возлюбленное чадо,От своего отца бежишь? Молю,Остановись и пожалей меня,Бездомного и немощного старца!Я слаб: тебя догнать я не могу...
Не бойся: есть надежда на спасенье:Я за тебя пред Богом отвечаю...О, сын мой милый, верь: меня СпасительПослал тебе прощенье даровать.Я пострадаю за тебя: на мнеДа будет кровь, пролитая тобою,И тяжесть всех грехов твоих – на мне».
Остановился отрок и на землюОружие поверг, и подошел,Трепещущий, смиренный, к Иоанну,И край его одежд облобызал,И, пав к ногам, воскликнул: «Отче!»Под ризою десницу от негоУкрыв: она была еще кровавой.
Учитель же привел его в Эфес.И юноша молитвой и слезамиГрехи свои омыл, и в оный день,Когда пред всем народом в Божьем храмеК Святым Дарам разбойник приступил,Как над овцой любимой «пастырь добрый»,Над грешником склонился Иоанн;И радостью великою сиялоЛицо его, меж тем как подавалОн кровь и плоть Спасителя из чаши,И солнца луч обоих озарил —И патриарха с чашей золотою,И в белых ризах отрока пред ним,Как будто бы ученика ХристоваИ грешника соединил ГосподьВ одной любви, в одном луче небесном.
<1892>
