Саша Чёрный - Обстановочка (сборник)

Послания

Послание первое

Семь дней валяюсь на травеСредь бледных незабудок,Уснули мысли в голове,И чуть ворчит желудок.

Песчаный пляж. Волна скулит,А чайки ловят рыбу.Вдали чиновный инвалидВедет супругу-глыбу.

Друзья! Прошу вас написать —В развратном ПетербургеТакой же рай и благодать,Как в тихом Гунгербурге?

Семь дней газет я не читал…Скажите, дорогие,Кто в Думе выкинул скандал,Спасая честь России?

Народу школа не дана льЗа этот срок недельный?Какая в моде этуаль?И как вопрос земельный?

Ах, да – не вышли ль, наконец,Все левые из Думы?Не утомился ль Шварц-делец?А турки?.. Не в Батуме?

Лежу, как лошадь, на траве —Забыл о мире бренном,Но кто-то ноет в голове:Будь злым и современным…

Пишите ж, милые, скорей!Условия суровы:Ведь правый думский брадобрейСкандал устроит новый…

Тогда, увы, и я и выНе будем современны.Ах, горько мне вставать с травыДля злобы дня презренной!

Послание второе

Хорошо сидеть под черной смородиной,Дышать, как буйвол, полными легкими,Наслаждаться старой, истрепанной «Родиной»И следить за тучками легкомысленно-легкими.

Хорошо, объедаясь ледяной простоквашею,Смотреть с веранды глазами порочными,Как дворник Петер с кухаркой АгашеюУгощают друг друга поцелуями сочными.

Хорошо быть Агашей и дворником Петером,Без драм, без принципов, без точек зрения,Начав с конца роман перед вечером,Окончить утром – дуэтом храпения.

Бросаю тарелку, томлюсь и завидую,Надеваю шляпу и галстук сиреневыйИ иду в курзал на свидание с Лидою,Худосочной курсисткой с кожей шагреневой.

Навстречу старухи, мордатые, злобные,Волочат в песке одеянья суконные,Отвратительно старые и отвисло-утробные,Ползут и ползут, словно оводы сонные.

Где благородство и мудрость их старости?Отжившее мясо в богатой материиЗаводит сатиру в ущелие яростиИ ведьм вызывает из тьмы суеверия…

А рядом юные, в прическах на валиках,В поддельных локонах, с собачьими лицами,Невинно шепчутся о местных скандаликахИ друг на друга косятся тигрицами.

Курзальные барышни, и жены, и матери!Как вас нетрудно смешать с проститутками,Как мелко и тинисто в вашем фарватере,Набитом глупостью и предрассудками…

Фальшивит музыка. С кровавой обидоюКатится солнце за море вечернее.Встречаюсь сумрачно с курсисткой Лидою —И власть уныния больней и безмернее…

Опять о Думе, о жизни и родине,Опять о принципах и точках зрения…А я вздыхаю по черной смородинеИ полон желчи, и полон презрения…

Послание третье

Ветерок набегающийШаловлив, как влюбленный прелат.Адмирал отдыхающийПоливает из лейки салат.

За зеленой оградою,Растянувшись на пляже, как краб,Полицмейстер с отрадоюИз песку лепит формочкой баб.

Средь столбов с перекладинойПедагог на скрипучей доскеКормит мопса говядиной,С назиданьем при каждом куске.

Бюрократ в отдаленииКрасит масляной краской балкон.Я смотрю в удивленииИ не знаю: где правда, где сон?

Либеральную бородуВ глубочайшем раздумье щиплю…Кто, приученный к городу,В этот миг не сказал бы: «Я сплю»?

Жгут сомненья унылые,Не дают развернуться мечте, —Эти дачники милыеВ городах совершенно не те!

Полицмейстер крамольниковЛепит там из воды и песку.Вместо мопсов на школьниковПедагог нагоняет тоску.

Бюрократ черной краскоюКрасит всю православную Русь…Но… знакомый с развязкою —За дальнейший рассказ не берусь.

Послание четвертое

Подводя итоги летомГрустным промахам зимы,Часто тешимся обетом,Что другими будем мы.Дух изношен, тело тоже,В паутине меч и щит,И в душе сильней и строжеГолос совести рычит.

Сколько дней ушло впустую…В сердце лезли скорбь и злость,Как в открытую пивную,Где любой прохожий – гость.В результате: жизнь ублюдка,Одиноких мыслей яд,Несварение желудкаИ потухший, темный взгляд.

Баста! Лето… В семь встаю я,В десять вечера ложусь,С ленью бешено воюя,Целый день, как вол, тружусь.Чищу сад, копаю грядки,Глажу старого кота(А вчера играл в лошадкиИ убил в лесу крота).

Водку пью перед едою(Иногда – по вечерам)И холодною водоюОбтираюсь по утрам.Храбро зимние сомненьяНеврастеньей назвал вдруг,А фундамент обновленьяВсё не начат… Недосуг…

Планы множатся, как блохи(Май, июнь уже прошли).Соберу ль от них хоть крохи?Совесть, совесть, не скули!Вам знакома повесть эта?После тусклых дней зимыЛюди верят в силу летаЛишь до новой зимней тьмы…

Кто желает объясненьяЭтой странности земной,Пусть приедет в воскресеньеПобеседовать со мной.

Послание пятое

Вчера играло солнцеИ море голубело —И дух тянулся к солнцу,И радовалось тело.

И люди были лучше,И мысли были сладки —Вчера шальное солнцеПекло во все лопатки.

Сегодня дождь и сырость…Дрожат кусты от ветра,И дух мой вниз катитсяБыстрее бароме́тра.

Сегодня люди – гады,Надежда спит сегодня —Усталая надежда,Накрашенная сводня.

Из веры, книг и жизни,Из мрака и сомненьяМы строим год за годомСвое мировоззренье…

Зачем вчера при солнцеЯ выгнал вон усталость,Заигрывал с надеждойИ верил в небывалость?..

Горит закат сквозь тучиЧахоточным румянцем.Стою у злого моряЦиничным оборванцем.

Всё тучи, тучи, тучи…Ругаться или плакать?О, если б чаще солнце?О, если б реже слякоть!

Провинция

Бульвары

Праздник. Франты гимназистыЗанимают все скамейки.Снова тополи душисты,Снова влюбчивы еврейки.

Пусть экзамены вернулись…На тенистые бульвары,Как и прежде, потянулисьПары, пары, пары, пары…

Господа семинаристыГолосисты и смешливы,Но бонтонны гимназистыИ вдвойне красноречивы.

Назначают час свиданья,Просят «веточку сирени»,Давят руки на прощаньеИ вздыхают, как тюлени.

Адъютантик благовонныйУвлечен усатой дамой.Слышен голос заглушенный:«Ах, не будьте столь упрямой!»

Обещает. О, конечно,Даже кошки и собачкиКое в чем небезупречныПосле долгой зимней спячки…

Три акцизника портнихеОтпускают комплименты.Та бежит и шепчет тихо:«А еще интеллигенты!»

Губернатор едет к тете.Нежны кремовые брюки.Пристяжная на отлетеВытанцовывает штуки.

А в соседнем переулкеТишина, и лень, и дрема.Всё живое на прогулке,И одни старушки дома.

Садик. Домик чуть заметен.На скамье у старой елкиВ упоенье новых сплетенДве седые балаболки.

«Шмит к Серовой влез в окошко…А еще интеллигенты!Ночью, к девушке, как кошка…Современные… Студенты!»

Священная собственность

Беседка теснее скворешни.Темны запыленные листья.Блестят наливные черешни…Приходит дородная Христя,Приносит бутылку наливки,Грибы, и малину, и сливки.

В поднос упираются дерзкоПреступно-прекрасные формы.Смущенно, и робко, и мерзкоУперлись глазами в забор мы…Забыли грибы и бутылку,И кровь приливает к затылку.

«Садитесь, Христина Петровна!» —Потупясь, мы к ней обратились(Все трое в нее поголовноДавно уже насмерть влюбились),Но молча косится четвертый:Причины особого сорта…

Хозяин беседки и Христи,Наливки, и сливок, и садаСжимает задумчиво кистиА в сердце вползает досада:«Ах, ешьте грибы и малинуИ только оставьте Христину!»

При лампе

Три экстерна болтают руками,А студент-оппонентНа диван завалился с ногамиИ, сверкая цветными носками,Говорит, говорит, говорит…

Первый видит спасенье в природе,Но второй, потрясая икрой,Уверяет, что только в народе.Третий – в книгах и в личной свободе,А студент возражает всем трем.

Лазарь Ро́зенберг, рыжий и гибкий,В стороне на окнеК Дине Блюм наклонился с улыбкой.В их сердцах ангел страсти на скрипкеВ первый раз вдохновенно играл.

В окна первые звезды мигали.Лез жасмин из куртин.Дина нежилась в маминой шали,А у Лазаря зубы стучалиОт любви, от великой любви!..

Звонко пробило четверть второго —И студент-оппонентПриступил, горячась до смешного,К разделению шара земного.Остальные устало молчали.

Дым табачный и свежесть ночная…В стороне, на окне,Разметалась забытая шаль, как больная,И служанка внесла, на ходу засыпая,Шестой самовар…

Ранним утром