Велимир Хлебников - Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания

Есть расстояние между деятелями в до и ко, нет в во и в со, и в по. По указывает на движение (непременно) одного тела мимо другого, с громадной относительно поверхностью и находящегося в покое, так, что, несмотря на одностороннее движение, оба предмета разных порядков величины находятся вместе. При этом путь движения находится в плоскости этого второго предмета. Итак, направление движения как бы запечатано в плоскости объема второго, покойного предмета и тонет в нем так, что всегда оба предмета лишены расстояния. Движение, прикованное к поверхности. Второй предмет больше первого.

Во указывает на заключение меньшего объема в поверхности другого. Нет указаний на покой или движение.

Со указывает на исчезновение расстояния рубежа и на равно быстрое и равно направленное движение. Равные размеры возможны. Расстояние при обоюдном движении не колеблется в размерах.

В ко и до один предмет движется, другой стоит, и таким образом расстояние уменьшается. Следовательно эти пять предлогов суть имена движений или отсутствующе го или уменьшающего<ся> расстояния между двумя. Ко указывает, что неподвижный предмет служит концом движения другого и точкой остановки, выбрав направление. В до предмет неподвижный определяет длину движения. В до предмет выбран движением, а в ко – движение предметом.

§ 4. Ухо и ум.

Глухой и глум.

Глу+х.

Глу+м.

Х+олод.

М+олод.

§ 5. Печь – изгнать воду в виде пара огнем, вычесть воду из тела, сделать пищей для еды.

Пить – прибавить воду в себя, налить ее.

Жечь – разрушать огнем, отымать бытие, жизнь.

Пар – состояние воды, изгнанной теплом.

Жар – излучение огня.

Жизнь есть частное числа дел и количества времени.

§ 6. Сарынь есть сарыч-хищник. Сарынь на кичку – значит «коршун на голову»: так разбойники обрушивались на суда.

<1912>

<Узы со>*

Хотя утонченный вкус нашего времени различает оттенки соленый и сладкий, но во времена дорогой соли, подобной драгоценным камням, и соль и соленое казались сладки; солод и соль так же словесно близки, как голод и голь. Соль по строению звона обратна сору (посторонней примеси), следовательно, в ней есть значение нарочитой примеси, посольства. Между послом и солью, любимой зверьми и древними людьми, то общее, что они посланы, увеличивая узы (со) между пославшим 1) дальней страной и 2) едой, то есть между двумя неспособными сами по себе прийти в связь предметами. Соль вызывает влечение к пище и призвана установить мир и согласие между ртом и вкусом пищи.

Слива, или сладкая.

Ясно значение сетей как связывающих движение улова и являющихся со – узами между охотником и добычей.

Общая кровь потомков – сой, то есть люди общего племени связаны общими правдами и нравами и идут со. Село – место, где люди находятся в со с землей (неподвижная ось людей), а сад – то же для растений.

Слово есть своего рода посланник между людьми; слыть – значит быть посланным в слове; славить – создавать для других; слух – приемник слова, а слуга – исполнитель слова. Сухой увеличивает связь – со между частями и частицами. Вода растворяет, и льющаяся грязь делается, высыхая, сушей: в ней частицы вошли в со, став неподвижными.

Если сухой тот, из кого вытекла вода, то судно, посудина – то, что мешает течь воде, непроницаемо для нее.

Если грязь – источник гор на дороге, князь – источник, водопад закона (кона), то <звуковая> связь – условие сов и сычей, то есть малоподвижных, неуклюжих <птиц>; людей неподвижных, молчаливых в обществе называют совами. В то же время, так как сон есть состояние неподвижности (со в самом себе), то сова есть и сонное животное. Соловый – готовый уснуть.

<Т>аким образом в со есть область сна, солнца, силы, солода, слова, сладкого, соя, сада, соли, слыть, сына.

<1912>

Песни 13 вёсен*

Прекрасно, когда после года молодого месяца славы рок берет свою свирель и прислоняет ее к нежным детским устам и заставляет ее звать о мужестве и к суровым добродетелям воинов.

Здесь можно заглянуть на сущность вольного размера. Вот «Песнь к ветру»: восемь слогов строки – восемь чисел в одежде звука; в них гулки нечетные слоги:

И под плач твой заунывныйГрустно стало мне самой.

Здесь есть строгость созерцания. Нов следующих шестнадцати слогах,

Ветер, перестань, противный,Надоел сердитый вой

над словом «перестань» нет двух ударов, и очаровательная свобода от ударных слогов вызывает смену действующего лица первых шестнадцати слогов действующим лицом вторых шестнадцати слогов.

Действующее лицо первых шестнадцати слогов скорбное, строгое, грустное. Вторые наделены веселой лукавой усмешкой и задором к ветру. Это юное смеющееся лицо. Итак, отвлеченная задача размера погрешностей заключается в том, что в нем размеры суть действующие лица, каждое с разными заданиями выступая на подмостках слова.

Очаровательная погрешность, только она приподымает покрывало с однообразно одетых размером строк, и только тогда мы узнаем, что их не одно, а несколько, толпа, потому что видим разные лица.

Заметим, что волевой рассудочный нажим в изменении размера у В.Брюсова и Андрея Белого не дает этих открытий подобно погрешности, и лица кажутся неестественными и искусственно написанными.

Этот размер есть театр размеров, так как покрывало размера приподнято ворвавшимся ветром, и смотрит живое лицо.

Строчка есть ходьба или пляска входящего в одни двери и выходящего в другие.

Строгий размер есть немая пляска, но свобода от него (не искусственная, а невольная) есть уже язык, чувство, одаренное словом.

Это общая черта людей песни будущего.

Замолчи, замолкни, ветер,И меня ты пожалей.

Трогательной просьбой кончается строчка.

Пользование выражением в «прекрасных хоромах» относительно римлянки и римской жизни указывает, что в этой душе даже самые высокие числа иноземного быта не выше чисел русского быта, и юный дух с отчаяния бросается на меч, доказывая это.

Итак, мы делаем вывод, что чувства этого сердца опережают его возраст. Они весть «я» в будущем – «я» сегодня.

Вот описание чувств:

Он забыл тут прелесть ночи,Он видел только черны очи.

Этот тончайший взмах кисти на тонкой глине детской души. Ей нежно руки сжал,

Слова любви шептал.Доверчиво она склонилаГоловку на плечо ему.И он руку нежно взял,Прижал к губам и замолчал.

Особую красоту дает пользование простым словом для построения образов: сердца цветок «поблек, И смерть уже около ходит»

Как просто и изящно.

Полуклятва:

Французский не будуУчить никогда!В немецкую книгуНе буду смотреть.

Вот слава на щите юной волны. Не могли бы поучиться ей взрослые?

Итак, взрослые не отравленную ли чашу бытия дают детям (России завтра), если могла возникнуть эта горькая решимость:

Скорее, скорееХочу умереть!Французский не будуУчить никогда!В немецкую книгуНе буду смотреть!

Вот строчки прекрасные по мировой тайне, просвечивающей сквозь милые еще сердцу детские образы:

И в темной могилке,Как в теплой кроватке,Я буду лежать,Страшась и боясь.…Но страх я забуду,Как только скажуСлова роковые,Опять повторю.

Все прекрасно, что прекрасно, говорите вы, закрывая неровный почерк этих строчек.

Здесь слышится холодный полет истины: родина сильнее смерти. Но эта истина становится величественной, когда ее твердят детские уста.

Итак, к детскому сердцу мировая скорбь находит путь через французский и немецкий, через умаление прав русских. Отчего не закрыть это крыльцо?

Мы верим, что если этот ум будет верить себе, то все, что выйдет из-под его пера, будет прекрасно и звонко.

<1912–1913>

О бродниках*

Бродники известны летописи как особенные кочевые славяне в южной России. Дальнейшая судьба этого степного племени не известна. Принято выводить его имя от глагола: бродить, вести бродячий образ жизни. Между тем, приняв другое словопроизводство, можно прийти к заключению, что это племя юго-западных степей принимало участие в завоевании Сибири. Допустим, что народ этот получил свое название от особенного рода обуви, которую он носил. Обувь эта, в отличие от сапога, не имеет отдельной подошвы и выше щиколки туго перевязывается ремешком, чтобы мягкая кожа не спадала с ног. В древнейшее время она была обувью степного населения России, как свидетельству<ют> пластинки и украшения курганов.