Вячеслав Иванов - Свет вечерний
Иное вымолит спасенье
От беспощадного конца:
Случайной ласки воскресенье,
Улыбки милого лица.
2 января
2 «Мне в осень сон приснился странный…»
Мне в осень сон приснился странный,—
Цветочный рынок снился мне;
Ковром на площади пространной
Пестрел цветник благоуханный…
И в миг — внезапно вс во сне —
Прочь убран с глаз, в подвал могильный…
Но из отдушин аромат
Столь проницательный и сильный
Струится, как не пахнул сад.
Редеет сон, В церквах звонят:
День всех усопших… Сердце слышит
Безмолвный, близкие, привет.
Пусть ваших лиц пред нами нет —
Душа дыханьем вашим дышит.
3 января
3 «Тебе завет, потомок мой…»
Тебе завет, потомок мой,
Земли грядущий поселенец!
От зверя-предка путь прямой
К звериности глухонемой,
От зверя кто спасет? Младенец.
Его лишь ты в себе спаси:
Еще невинный, он играет
С лучом и к Богу в небеси,
Смеясь, ручонки простирает.
5 января
4 «Как древний рай покрыла схима…»
Как древний рай покрыла схима,
С ним стала нам и ты незрима,
Звезда, венчаешая Эдем,
Пока трем небовидцам чистым
Ты, в хороводе став лучистом,
Не указала Вифлеем.
Звезда божественной природы,
Твоих небес родные своды
Увидим ли, подобно тем
Пришельцам в ночь Епифании,
Окрест Младенца и Марии
Узревшим девственный Эдем?
6 января
5 «В стенах, ограде римской славы…»
В стенах, ограде римской славы,
На Авентине, мой приход —
Базилика игумна Саввы,
Что Освященным Русь зовет.
Пришел с пустынных плоскогорий
Сонм саваитов, сириян,
С причастной Чашей для мирян;
Им церковь дал святой Григорий,
Сень подпирают кораблей
Из капищ взятые колонны;
Узорочьем цветных камней
По мрамору пестрят амвоны;
В апсиде — агнцы… Мил убор
Твоих, о Рим, святилищ дряхлых!
Как бы меж кипарисов чахлых
Он чрез века уводит взор
Тропой прямой, тропою тесной,
Пройденной родом христиан,—
И все в дали тропы чудесной
Идут Петр, Яков, Иоанн.
8 января
6 «Всё бес назойливый хлопочет…»
Всё бес назойливый хлопочет,
Прельстить меня усладой хочет:
Услад приемлю часть мою
И славу Богу воздаю.
А бес вокруг опять хлопочет,
Пугнуть меня бедою хочет:
Скорбей приемлю часть мою
И славу Богу воздаю.
За каждый лучик и дыханье
Хвалу я Богу воздаю
И старость, дружницу мою,
Веду к порогу, в упованье.
8 января
7 «Густой, пахучий вешний клей…»
Густой, пахучий вешний клей
Московских смольных тополей
Я обоняю в снах разлуки
И слышу ласковые звуки
Давно умолкших окрест слов,
Старинный звон колоколов.
Но на родное пепелище
Любить и плакать не приду
Могил я милых не найду
На перепаханном кладбище.
16 января
8 «Земля белее полотна…»
Земля белее полотна;
Ваяет полная луна
Из света мраморные узы,
И сходит в саркофаги сна
Окаменелая страна
Под взором пристальным Медузы.
Тенями тусклая луна
И тайной ворожит:
Мерцаний смутных пелена
Над сумраком лежит
И, затаясь под пеленой
Хранительной, вольней
Дышать, цвести душе ночной,
Тебе — шептаться с ней.
21 января
9 «У лукоморья дуб зеленый…»
«У лукоморья дуб зеленый…»
Он над пучиною соленой
Певцом посажен при луке,
Растет в молве укорененный,
Укорененный в языке.
И небылица былью станет,
Коли певец ее помянет,
Коль имя ей умел наречь,
Отступит море — дуб не вянет,
Пока жива родная речь.
27 января
10 «Любовью сердце в нас живимо…»
Любовью сердце в нас живимо,
Хоть и не ведает само,
Какое злато в нем хранимо
И чье на золоте клеймо.
Вот облачко, как дух крылато,
Насквозь просвечено, горит,—
И сердце с ним зардело свято,
Ему биеньем говорит:
«C тобой свечусь, душа родная,
Забвеньем не разлучено!
Тебя я звало в играх рая,
Манило в снах — давно, давно…»
28 января
11 «Когда б лучами, не речами…»
Когда б лучами, не речами
Мы говорили; вещих дум
Наитье звездными очами
С небес в неумствующий ум
Гляделось, а печаль, уныла,
Осенним ветром в поле выла,
И пела в нас любви тоска
Благоуханием цветка,—
Тогда бы твой язык немотный
Уразумели мы, дыша
Одною жизнию дремотной,
О мира пленная душа!
29 января
12 «Понесшая под сердцем плод…»
Понесшая под сердцем плод,
Гадая, ждет нетерпеливо,
Вспорхнет ли в горницу пугливо
Иль стукнет гостья у ворот.
Как уж на солнечном юру
Играет, то виясь узорно,
То замерев, и вдруг проворно
Юркнет при шорохе в нору,—
Так невидимкою над ней
Кружит и сердце беспокоит
Душа чужая, что удвоит
Ее глухую жизнь своей…
Как истончится жизни нить,
Не так ли зовами и снами
Жена, беременная нами,
Захочет нас переманить?
И пред вселеньем в новый дом
Мы в ней узнаем лик любимый —
И в лоно к ней, в тайник родимый,
Юркнем извилистым ужом?
31 января
ФЕВРАЛЬ
1 «Опушилися мимозы…»
Опушилися мимозы,
Вспухли почки миндалей,
Провожая Водолей.
А свирепых жерл угрозы
Громогласней и наглей.
За градой олив грохочет
Дальнобойная пальба,
Вся земля воскреснуть хочет;
Силе жизни гробы прочит
Мертвой силы похвальба.
1 февраля
2 «Милы сретенские свечи…»
Милы сретенские свечи
И Христы-младенцы в святки;
Дух лаванды — в ночь Предтечи,
В праздник Агнии — ягнятки;
Благодатной ожерелья —
Нежных Ave[9] розы-четки;
В среду заговин, с похмелья,
На главах золы щепотки…
Где бормочут по-латыни,
Как-то верится беспечней,
Чем в скитах родной святыни,—
Простодушней, человечней.
Здесь креста поднять на плечи
Так покорно не умеют,
Как пред Богом наши свечи
На востоке пламенеют.
Здесь не Чаша литургии
Всех зовет в триклиний неба:
С неба Дар Евхаристии
Сходит в мир под видом хлеба.
Пред святыней инославной
Сердце гордое смирилось,
Церкви целой, полнославной
Предвареньем озарилось…
То не гул волны хвалынской
Слышу гам: «Попал ты в лапы
Лестной ереси латинской,
В невода святого папы».
2 февраля
3 «И поэт чему-то учит…»
И поэт чему-то учит,
Но не мудростью своей:
Ею он всего скорей
Всех смутит иль всем наскучит.
Жизнь сладка ль на вкус, горька ли,
Сам ты должен распознать,
И свои у всех печали:
Учит он — воспоминать.
11 февраля
4 «Даром жизни скоротечной…»
Даром жизни скоротечной
Кто пугливо дорожит,
Кто при слове Смерть дрожит,—
Как забудется, беспечный,
Чуя, что с каких-то пор
Каждый час его сосчитан,
Зная, что над ним прочитан
С детства смертный приговор?
Но когда б Она слетела
И рукою костяной
Взять из уст его хотела —
Душу?— нет, а наливной
Сладкий плод, что закусил он,—
Не отсрочки бы просил он
Зова Божья на года —
А душистого плода.
12 февраля
5 «К неофитам у порога…»
К неофитам у порога
Я вещал за мистагога.
Покаянья плод творю:
Просторечьем говорю.
Да и что сказать-то? Много ль?
Перестал гуторить Гоголь,
Покаянья плод творя.
Я же каюсь, гуторя,—
Из Гомерова ли сада
Взять сравненье?— как цикада.
Он цикадам (сам таков!)
Уподобил стариков.
Чтоб на ветках все сидели,
На зеленых в лад скрипели,
Гуторком других учу:
Не вещаю, — не молчу.