Виктор Авин - Чуть-чуть высунув язык (сборник стихов)
«Неправильный путь»
«Внимание! Наш поезд прибывает на станцию Репино по неправильному пути!»
Из объявления в электричке. Как пояснил сосед старичок — это нормально. Просто мы приедем не к правой, а к левой платформе. Только и всего…Поберегись! Уйди с дороги! Мы такелажники, не Боги!В созвездье «Андромедитаций» везем багаж златых новаций,Стихов сложения на рифмы; и в пятистопных чемоданахТрясутся голые на ямах тактовики нарочных ямбов,Слоями гласно безударно лежат извилины попарно,И стопы снежных людоедов за нами стелятся надменно,А на перроне проводницы нас провожают слишком ленно!Они уж точно повидали в окно в пути пока не спалиВ лесу зверей бегущих рядом, троих мужчин избитых взглядомВагон-вожатой в синей юбке, дующей уголь в топку утром,Чтобы налить старушке чаю, чтобы успеть взмахнуть платочкомНа перегоне прошлой ночью, впустить на тамбур свой андроид,И не снимать на полароид любви шестой немую сцену.Поберегись! Уйди с дороги! Давай, лети моя тележка!Директор поезда велел нам не ждать минут и лучше мешкать!Лететь до первого вагона, потом причалить к машинисту.Он свесив ноги из кабины играет вольно фугу Листа(Что интересно — на тромбоне), он доберется до «диеза»И вспоминая жесты жезла, улыбку, ночь на дальенй стрелке,Он дунет так, что листья, кепки (или фуражки), все билетыСлетят из рук проводников и понесутся в чисто небо,Как птицы-голуби в Сан-Ремо, и упадут под БологоеВ траву зеленую на скатерть, а Машинист без всякой ссорыСтихи загрузит на приборы и будет всю дорогу плакатьСчитая стрелки, семафоры; помощник юный безголовыйПрольет кефир на пятой строчке и по незнанию где едутОни свернут ко мне, налево, к заливу медленно причалим,Где нас уже давно встречают фигуры двух железных Леди!— А мы в Москву уже не едем? Вы чудо, милый, милый Фредди!И дамы тут же запорхают, и незаметно исправляяНа платьях бусы, плечи, бюсты они в кусты влекут, в аллею!Спротивлятся кто посмеет? И поезд медленно уходит,В вагонах нам желают счастья, и машинист доволен будет,Помощник — он яичко кокнет и смажет усики в кефире,Старушка цокнет язычочком пока целуют обе в щечкиИ скажет внуку: «Он поехал не по неправильном пути…»
«А я выгуливаю солнечных зайчиков»
Перед ночью солнце очень красное.Перед закатом небо очень синее.Перед смертью листья очень желтые.Перед Богом и врачом все люди — шизофреники.Так для чего живем на белом свете мы?Одни выходят погулять во двор с собакоюне для того, что бы она не там покакала,другие с мыслями гуляют днем и ночьюне для того чтоб их увидели воочию,а я выгуливаю солнечных зайчиковне для того чтоб мне крутили боги пальчиком.Так для чего живем на белом свете мы?На облаке однажды Бог лепил ворону.А летчики гоняли мяч по аэродрому.А в церкви батюшка давал на сдачу свечи.Вдруг все сложилось в ситуацию «предтече»!Мяч улетел на облака свечей — попал в ворону.Бог удалился очень злой, людей не тронул.Но в церкви батюшку мы больше не заметили.Так для чего живем на белом свете мы?Если дует в спину — это ветер.Если кирпичом, то это дети.Если снится дом, то это к смерти.Если в горле ком — пожуй поэтины.Так для чего живем на белом свете мы?…
«Икорки на руке, покрытой шерстью»
Смотрите — птица на плече, смотрите — кречет!Идите, вечер под ногой, и солнце мечетИкорки хлеба на руке, покрытой шерстьюСмотрите — перстень на Христе, смотрите — пестик…А Бог упал лицом в траву, в цветы из жестиА птица свила на спине горб женской местиОна исправила на «персик» слово «пестик»Она связала в узелок из когтя крестикИ положила Бога с сорванным лицом да в долгий ящик.Смотрите — скачет по земле футбольный мячикНе горб!Смотрите — птица на ветру, смотрите — плачетКиборг!
«Подари…»
Подари мне Новый Год, подариПодари мне шкуру не от лайки!Подари мне женщину, не змейку!Подари мне собственную кожу!Боже, подари мне эту лейку!Сохнет в доме спиленная елка!Проращу я острые иголки!Пусть на босу ногу будет колкоЕй ходить по «Редисон-Паласу».Не водИ меня как шланг от пылесоса!Не водИ искать в пургу попутный ветерНа пустой и ведряной планетеВ выжженой траве, со сбритой гривойПосреди ухабистой поземкиХолодно оранжевому ЛьвенкуС влажными печальными глазамиЦвета шоколада комсостава.Лётного. Держать меня не надоЛьвам дано охотиться на небеБоже, запусти ко мне Борзую!Пусть борзая черною овечкойОбернется, поедает вечностьЯ пойду за ней и будет колкоОт травы, заснеженной, «с иголки»А она как облако в капронеПусть цепляет сумрачные елки
«Слышно»?
Пенопластом по стеклу проведуслышно?Я так больше не могу, чувствочувство — кончилось оно? — Крышавышла.Не способна будь к домашнему хозяйствуСобери в комок железные обрывкинерваИ до блеска чисти им дно кастрюлиИ как брюлики мурашки по коже у тебяпервой.Пенопалстом по стеклу проведусдохнуттараканы за стеной — с ними ходишьот дверей до окна у земли, мысляс коромЫслом то зачем? — По водуПросто жаркое былолетосухомама щеткой по кастрюле — зваладухов…
«Непременно, он придет, откроет дверь…»
Непременно, он зайдет, откроет дверь,Станет тихо и светло. НаоборотОн откроет дверь, зайдет, отключит светСтанет больно, громко, даже итогоГорячее чем вода у батарей,станетТа вода, в которой дышащих углейПламяЯрким пламенем не гасит стельки кед,Что поставлены сушиться потомуЧто плясали целый день «Он не пришел»Оттого что не пришел, зараза, все.Но он все-таки придет, но поздно, нетВот от этого теперь горит, бронхитзаболели кеды (ей-то ничего),зачихалиИ оставили на луже вечный следскраю.Так на что же я все время отвлекась? — Ах,Он придет, короче, ляжет и прижметИ укутает тебя до пяток, доСпинки белой (пусть вбирает холод стен)И прижмет лобок к упругим узлам венА на утро, он, с матраца на полуНа привычный уже взгляду потолокВстанет,в форме-хаки и плащеИ уйдет — Парень!Слышишь — грохот?!Вот он был и тут же, милый, черта нет,УлетелВ непонятное, но ГРУ[1] своей любвиСдав бутылки (вечный груз), и две улыбки и шпорами царапая паркет,Ну а ты уже в который в жизни разБудешь надпись циклевать «Я не умру»И стирать со спинки черный, черный мел.
«У» (поэзия андроидов)
Парендерон гаямолейстэ,Вауцхеппонде, аугамол.Охрака йевенцхай шарайяАппе руаде хостыс ебдеч.Раун, фуджессо чьяндомецбо?iндыперсоф фон Ценсси хыпши,Сайеле мо пандоййя кхерен,Жастор, вельены гемба цномэн.Богендылойта, йахоч? — У!перевод на обсерваторно-русский:Жена.Шелестят за окном моей ржавой ракеты планеты,Солнечный ветер, да импульсы в межгаллактическом интернетеВ кабине на тоненькой ниточке ветка из сада родногоДрожит под ударами метеоритов по железной обшивке.С кем ты гуляешь сегодня, жена марсианских матросов?Мне писем не возит посыльный харчевни «От Князя фон-Тьмы»Ну что ж, навещу-ка я даму в далеком неверном ПарижеВот только пусть длинные пейсы быстрее растутА то на таможне земной не пропустят.И спросят — у вас таки есть наши родственники по линии матери?А я им отвечу — есть но жена из утраченных ныне племен…
«Я черный китель распахну»
А на войне как новой не было страны так и не будет!А на войне как вой летающей с косой любви ждут люди!А на войне один убитый — сто не пущенных детей, до Бога!А если б не было войны тебе другая бы дана была дорога..Тебе, моя родная, из чудесной океанской книги таин!Тебе, любовь живущего в моей клетИ-душе ребенка Кая!Лети ко мне, лети, я китель черный распахну слезинке-пуле!А на войне как, новой не было любви? Давай добудем!!!Давай добудем до второго этажа вдвоем, на лифте!? Выше?Давай не будем в нем стоять а ехать в дырочку на крыше!Давай за мир на всей войне! С тобой, любой! Подай мне сына!Он сходит к богу за водой, подарит мирной, вороной, кусочек сыра!А на войне как на войне — на желтой розе каплей нежность.А в сорок третьем он убит, она Христом хранит его жизнь.Он выпил в ней себя до дна, тела их в пар перемешались.И только родинки остались на листве у «ягод-развгод».Я черный китель распахну. Травой врасти в мою петличку!Лаз — вот; прости меня за все, прости за «птичку»…
«Она весной была бледна»
