Вадим Гарднер - У Финского залива
Весна
На солнце тает рыхлый снегПриметно.Щедроты вешних, теплых негДарит нам день, лучась приветно.
Молю я, о земле печальник,Топи последний снег дорог,Богатырей родоначальник,Сварожич, золотой Даждьбог!
Бежит ручей меж трав и мхов.Воскреснут пастбища и лес;И снова стадо из хлебовНа волю выгонит Велес.
Натягивая тетиву,Стрелу из туч Перун метнет,Опрыщет ливнем муравуИ с листьев жемчугом сверкнет.
Грядет весна, и с ней услада,И мед цветочный на лугах.Вся в зелени, богиня — ЛадаЛюбовь и страсть зажжет в сердцах.
При рдяном зареве ДаждьбогаОтрадно вить венки, плясать,Под синим шалашом СварогаВеснянками весну встречать.
И, свежесть чувствуя и силы,Вино из чаш кипящих пить;Во славу буйного ЯрилыКрасотку в белое рядить!
10 апреля, 1925 г. ФинляндияУтро
Потухает ущерб мудреный,И расползся предутренний бред.Показался желтозеленыйНапряженный, стылый рассвет.
Черной синью полос удлиненныхПересек его дым облаковЗа пределом дерев, облаченныхГорностайным убором снегов.
Вот уже раскраснелся над боромВорожащий багрец заревой.Завитков золотистых узоромРазукрасился склон голубой.
И расплавленным золотом рекиПотекли, завились в вышине.Поднял день отдохнувшие веки;Заалелась кора на сосне.
Озарилися в доме покои.Утро в сердце моем занялось.Орумянились дверь и обои.Знамя радуг на длани зажглось.
9 ноября, 1925 г.Одиночество
Здесь, в этой глуши,Мне созвучной души,Вижу, с грустию, — нет…Здесь творю, одинокий поэт.Что им всем до меня?До скорбей, до огня,До стремления ввысь? —Хоть до звезд подымись!Опоясан кругомРавнодушия льдом,Я творю, одинокий поэт;Сердцу отклика нет…
12 декабря 1925 г.«Здесь не место мне жить средь проклятой…»
Здесь не место мне жить средь проклятойПовседневщины жесткой и злой…Я, мистическим солнцем объятый,Изнываю в темнице мирской.
Здесь не место духовности нежной,Искрозарной, всемирной Мечте…Дух мой гордо-смиренно-безбрежныйРвётся ввысь к огневой Красоте.
Ах! Сомкни мне навек эти вежды!Трудно в хрупкой и душной плоти.Или дай вихревые надеждыЭтот мир до основ потрясти!
2 февраля 1926 г. ФинляндияРоманс («Небо меж туч голубело, волшебствуя…»)
Небо меж туч голубело, волшебствуя;Даже кой-где зеленелось озерами.Ветер же дикий, на воле свирепствуя,Твердь заволок, завладевши просторами.
Так же порою и сила мятежная,Бунт в глубине поднимая таинственной,Вмиг застилает все огненно-нежное,Область отрады последней, единственной.
Так же и зависть порою пытаетсяСчастье любви омрачить очищающей.Только кто духом окреп, не считаетсяС мутною злостью, людей унижающей.
3 марта 1926 г. Финляндия«Испытав всевозможные козни…»
Испытав всевозможные козни,Безнадежность не раз пережив.И отравы сомненья и розниИ плодов Древа Смерти вкусив, —
Колебаться хотя и могу яИ еще многократно страдать,Но, блаженного Света взыскуя,Не могу Светодавца не ждать.
На извилистой, трудной дорогеВсе стремлюсь я и ввысь и вперед.Не могу я отчаяться в Боге;Не могу обратиться я в лед.
Не могу не любить и не верить,Очищающих слез не ронять,Глубины глубиною не мерить,Не лучиться, не греть, не сиять.
Не могу я со мглой примириться;Не могу преклоняться пред ней;Не могу не скорбеть, не молиться,Разлучаяся с Правдой своей.
Не сродни созерцательный холодГолубым и горячим мечтам.До сплошной седины буду молодИ хоругви врагу не отдам.
12 марта 1926 г.Вечность духа
Трапеции, стебли в колючкахИ множество острых шпилейНа стеклах намерзших выводитХудожник седой — Ледовей.
Черты пересек он чертами;Стог сена с шестом начертил,Зигзаги, и дуги, и стрелки,И зубья серебряных пил.
И блестки камней самоцветныхИскрятся от яркого дняНа чудных рисунках мороза,Огнем переливов маня; —
Но эти рисунки растают,И, в капли росы обратясь,Стекут по стеклу ручейками,Изгибами змеек виясь.
А солнце зато долговечней;Но даже светило землиКогда-нибудь в небе потухнет,Как тают на стеклах шпили.
И только Любовь мировая,И в Боге, и в душах людей,Я знаю, вовек не погаснет,Созвездий и тверди вечней.
Так будем любить бесконечноИ помнить, что радужный свет —Намек на сияние Духа,Что смерти и времени нет;
Что вся эта дольняя мудростьРастает, как звезды снегов;Не прейдут одни лишь Идеи,Спасаясь от тлена веков.
Повторность явлений, законы,Равнина, и долг, и гораИсчезнут, как звезд ожерелья,Как солнечных звеньев игра.
Запястья пространственных гранейИ Вечности знаменье — круг, —Пойми, — это символы только,Как все, что мы видим вокруг.
Но мы и того не забудем,Что символы Богом даны;Без них не постичь бы нам тайн,Которыми души полны.
15 марта, 1926 г. ФинляндияСафические строфы («Смейтесь, смейтесь вы над моим безумством»)
Смейтесь, смейтесь вы над моим безумством,Над огнем моей непритворной Веры!Я душой всегда был, и есмь, и буду —Друг Огнезара.Провозвестник я поколений вольных:Вечно-юн, горяч, безрассудно-нежен,И полет годин остудить не сможетЖаркого сердца.Ваш уклад тупой не приемлю вовсе.Я мечтал всегда о Всемирном Братстве.Цепь одну признал я для душ возможной —Дружбы священной.Смейтесь, смейтесь вы над душой творящей!Вам известно ль то, чрез какие мукиПроходил поэт, чтоб остаться цельным,Верным Искусству?Вам известно ль то, как и дни и ночиУглублялся он в сокровенность мира,Как он вас крестом осенял незримым,Жрец Светодейства?Смейтесь, смейтесь вы, шептуны слепые!Да, я странен, дик, своенравен, правда;Не похож на всех. Но беды не вижуВ своеобразьи.Я один из тех, кто, вразрез с столетьем,Суетам его предпочел молитвы —Солнцебог, твои золотые цитры,Формингсы Феба.Предпочел Христа, — Мечезара Правды,Светокрест Его, дремоявь ПлатонаИ священных Вед немирскую мудростьМарксам и Фордам.Речь дрожащих звезд с тех кафедр небесныхГоворили мне во стократы больше,Чем какой-нибудь «Демосфен» с трибуныРадиовека.
24 апреля, 1926 г.Здесь и там
За серо-стальными волнамиБелеет в снегах кругозор.Там на зиму край наш родимыйНакинул пушистый убор.
А здесь, у гранитов прибрежных,Где ветер ревет и гудит,Свисает бахромчатый, острыйС холмов ледяных сталактит.
Шипят на поверхности льдиныПод сталью студеной небес;И льдом опоясаны камни,И снегом украсился лес.
Корою ледка стекловиднойКой-где затянулся ручей.Меж складок води — перешейкиВоздвиг изо льда ледовей.
Змеятся и булькают воды;Как зайчики, солнца легки,По руслам канав и овраговБегут подо льдом пузырьки.
Изрезали дети конькамиЛесного болотца каток…Вот девочка навзничь упала,Ударясь спиной о ледок.
Резвятся, катаются детиНа лыжах, салазках, коньках.И буквы мальчишки выводятУ края пути, на снегах.
Балуются; снег у дорогиГлотают; друг другу снежкиВлепляют, воюя; проказят;Спешат, как под льдом ручейки.
Но все эти шалости, игры —Забавы не русских детей.Не наши здесь деды-морозыХрустят под снегами ветвей.
Не наши здесь яхонты блещутНа зимнем сугробном сребре;Не наша здесь вьется поземка,Не наша вьюга в декабре…
И образы прежней РоссииРисуются снова в мечтах.Вот вижу зиму в Петрограде;Скользят по катку на «Прудках»,
Скользят конькобежцы так плавноПри лунах лиловых огней;Выводят под звуки оркестраВосьмерки и вязь вензелей.
Мелькают, заиндевев, пары.В иголках ресницы и бровь;Сребрится барашек шинели,И жгут и мороз и любовь.
Подружек ведут гимназисты;Идет за четою чета…Свежи по зиме поцелуи,И нектара слаще уста.
Мороз разубрал все деревьяИ щиплет и колет остро,И сказочней как-то в РоссииСнегов голубое сребро.
Ребята в Руси говорливей,Проказники много резвей;Смышленей, смелее мальчишки,И девочки наши нежней.
Мечтательней наши подростки,В них больше огня и души,Чем здесь, в молчаливой Суоми,В болотной Карельской глуши.
11 ноября, 1926 г. ФинляндияВ апреле
