Джордж Байрон - Гяур
Но всё же слишком доверял
Рабыне! За её дела
Лишь смерть наградой быть могла!)
Гассан ушел в мечеть, а там —
В свой сад — отпраздновать байрам
(Так раб-нубиец рассказал.)
Но кто-то, говорят, видал:
В ту ночь при трепетной луне:
Гяур промчался на коне.
Он, окровавив ремни шпор
Вдоль берега во весь опор
Летел, — но за седлом его
Не видно было никого!
………………………………………………………………………
Её газелий взгляд манит,
Но разве кто вообразит,
Как он чарует и горит!
Джаммшида солнечный алмаз
Померк бы в блеске этих глаз!
Да, каждой искре огневой
Души сверкает свет живой!.
Пусть утверждает сам Пророк!
Что женщина — лишь прах от ног
Аллаха — Я б вовек не смог
Ответить "да". Пусть подо мной
Клубится огненной волной
Поток, несущий души в ад,
А я, на шаткий эль-Сират
Ступив, прошел бы полпути
И сотни гурий перейти
Меня б манили в райский сад!
Но кто Лейлы увидел взгляд,
Тот не поверит, о, Аллах,
Что женщина — есть жалкий прах,
И что души не дал ты ей,
Что быть игрушкою страстей
Тирана — весь её удел!
Мудрейший муфтий бы узрел
Бессмертный свет в ее очах!
А блеск румянца на щеках,
Как на нежнейших лепестках!
Они в час гнева иль стыда
Цвели по новому всегда!
А гиацинтовый поток
Её волос! До самых ног
Он ниспадал, когда она,
Рабынями окружена,
Стояла, всех других стройней,
А ноги-мрамора белей,
Белей, чем горный снег, пока
Не уронили облака
Его на землю… Как плывет
Прекрасный лебедь, гордость вод,
Так легкою стопой своей
Краса черкесских дочерей
Ступала по земле. Бывает,
Когда проходит человек,
То шею, белую, как снег,
Весёлый лебедь подымает
И машет крыльями — Лейла
Так гордо голову несла,
И тот, кто восторгался ей,
Не подымал уже очей:
Она умела взгляд любой
Обезоружить красотой.
Так грациозна и стройна,
Так с милым ласкова она…
Гассан угрюмый, кто ж ей мил?
Увы, не ты счастливцем был!
……………………………..
В поход отправился Гассан.
С ним двадцать верных мусульман.
Любой с мушкетом за спиной,
При каждом ятаган кривой.
Вождь впереди. Угрюмый вид:
Палаш на поясе висит,
(Был кровью арнаутов он
В долине Гарны обагрён,
Немногие из них потом
Пришли живыми в отчий дом)
За поясом — два пистолета,
(Был дар паши оружье это!)
Хоть золото на них блестит,
Разбойников пугал их вид.
Гассан собрался в край чужой
Искать невесту, вместо той,
Кто дом прославленный его
Покинула. И для кого!
О, вероломная Лейла!
Ему — гяура предпочла!
…………………………………
Закатным отблеском лучей
Искрится под холмом ручей.
Вода, прозрачная до дна,
На радость горцу холодна.
Здесь мирно может отдохнуть
Торговец-грек, прервать свой путь,
Забыть тот постоянный страх,
Которым в шумных городах
Торговца отдых омрачён:
За кошелёк боится он.
А здесь, вдали от глаз чужих,
Свободней он господ своих:
Ведь кружка доброго вина
Ему-то не запрещена!
……………………………………
Вот первым виден вдалеке
Татарин в жёлтом колпаке
Другие медленно за ним
По тропкам движутся крутым.
С высоких пиков мрачных гор
Стервятников голодный взор
Следит: А вдруг в долине той
Их ждёт сегодня пир ночной?
Внизу поток иссяк давно,
Зной обнажил сухое дно.
Кустарник чахлый там растёт,
Но и ему пора придет
Иссохнуть… Узкий путь лежал
Среди обломков серых скал…
Что раскололо их? Года?
Или жара? Но кто, когда
Видал над цепью пиков хмурых
Без туч вершину — Лиакуры?
…………………………………..
Достигли рощи. "Бисмилла!
Опасность, кажется, прошла,
Открылся впереди простор,
Поскачем мы во весь опор!"
Едва чауш сказать успел,
Как выстрел где-то прогремел
И пули свист над головой,
И падает передовой.
Все спешились в единый миг,
Едва успев коней сдержать,
Но никогда троим из них
В седло уже не сесть опять
Как мстить за мертвецов своих?
Где враг? Куда, в кого стрелять?
Одни, укрывшись за коней,
И карабины сняв с ремней,
Стреляют наугад,
Другие залегли в камнях
И ждут, чтоб показался враг,
Чем выйдя из засад
И кровь напрасно проливать,
Да и врага не увидать?/
Гассан один на слез с коня,
Врагов спокойствием дразня,
Пока не убедился он,
Что путь последний преграждён.
Враги уверены вполне:
Добыча в крепкой западне.
И злобой в сердце закипев
Отвага превратилась в гнев;
"Пусть пули свищут надо мной
И не такой видал я бой!"
Убежище оставил враг,
Сдаваться требует, но так
Была грозна Гассана речь
И хмурый взгляд, что вражий меч
Такого страха не внушал.
И ни один его вассал
Не бросил наземь ятаган
И крикнуть не посмел "Аман!"
Враги всё ближе. Ближе. Вот
В скалах заполнили проход
Но кто ведёт их? Кто верхом
Из рощицы на вороном
Летит, и плащ спадает с плеч,
И чужеземный узкий меч
Сверкающий издалека,
Сжимает жёсткая рука?
Он! Он! Я узнаю его
По бледному лицу его,
Я узнаю и этот взгляд,
В котором вероломства яд,
И чёрного его коня,
Ему не обмануть меня
Тем, что одет как арнаут!
Его шайтаны не спасут!
Он! Он! Гяур, враг из врагов —
Лейлы последняя любовь!"
Стремясь к просторам океана,
Река летит потоком горным.
Но ей навстречу неустанно
Валов лазурных строем гордым
Встает и пенится прилив,
Поток бурлящий отразив.
И бешеный водоворот
В порывах зимних бурь ревёт:
Сшибается волна с волной
Подобно вспышке грозовой,
И, сотрясая берега,
Волна волну, как враг врага
Крушит, кромсает в битве злой!
Вот так же и людей на бой
Сгоняют ярость и судьба.
Сплетает страшная борьба,
Летит лязг сабель по скалам,
Звон, скрежет — сабли пополам!
Тут вместо песен пастухов,
Лишь эхо битвы меж холмов.
Бойцов немного, но зато
И жизнь и смерть для них — ничто!
Пусть ненасытная любовь
Сплетает в ласках вновь и вновь
Тела влюблённых — даже ей
Не знать и доли тех страстей,
В которых ненависть одна
Так титанически сильна:
Когда врага обнимет враг —
Рук не разнять уже никак,
Изменит друг, любовь пройдёт,
Но верный враг с врагом умрёт!
Вот кровь по лезвию бежит,
И ятаган в куски разбит,
А рукоятка на песке
Дрожит в отрубленной руке.
Тюрбан высокий рассечён,
Куда-то откатился он,
В крови изорванный, халат,
Такими красками горят
Лишь облака, что пред зарей
День предвещают штормовой,
И клочья шарФа по кустам,
Как пятна крови — здесь и там
И на спине лежит Гассан,
Не сосчитать глубоких ран,
Уставлен в небо мрачный взгляд,
Глаза открытые грозят
Врагу… Так ненависть сильна,
Что жизнь пережила она!
И враг, над мертвецом склонен,
И сам — ещё бледней, чем он.
…………………………
Лейла в пучине спит, а он,
Своей же, же кровью напоен!
Душа моей Лейлы! В бою
Ты сталь направила мою,
Он звал Пророка — но Пророк
Гяура месть смягчить не мог,
К Аллаху тщетно он взывал:
Его мольбе Аллах не внял,
Но, верно, до небес дошла
Твоя молитва, о Лейла!
И потому тот час настал:
Мы встретились — убийца пал!
Мой гнев прошёл. Свершился рок,
Я ухожу. Я — одинок.
Звенят верблюды бубенцами,
Мать из окна в поля глядит.
Уж сумерки, росы слезами
В долине пастбище блестит,
Мерцают звезды над горами…
Где сын мой, что ж он не спешит?
Не сидится в беседке.
С башни высокой
Она выглядывает из окон.
Но почему не едет он,
Иль конь жарою утомлен?
Подарка он мне до сих пор не прислал!
Мать свою разлюбил он, или конь захромал?
Пустой упрек! Я вижу: там
Татарин скачет по холмам.
Какой подарок он везёт?
Ещё дороги поворот…
За трудный путь сегодня он
Отменно будет награжден!
Татарин спешился. И вот
Коня оставив у ворот,
Приблизился, шатаясь он.
Как видно очень утомлен!
В пыли, в крови кафтан его…
Наверно он шпорил коня своего!
