Квинт Гораций - Сатиры
Но короче скажу: суждена ли мне долгая старость,
Или на черных крылах смерть летает уже надо мною,
Нищ ли, богат ли я, в Риме ли я иль в изгнании буду,
60 Если угодно судьбе - я сатиры писать не отстану!
Требатий
Сын мой, боюсь я - тебе не дожить до седин, а холодность
Сильных друзей испытаешь и ты!
Гораций
Почему же Луцилий,
Первый начавший сатиры писать, не боялся, когда он
С гнусных тех душ совлекая блестящую кожу притворства,
Их выставлял в наготе? - Ты скажи: оскорблялся ли Лелий
Или герой, получивший прозванье от стен Карфагена,
Да и казалось ли дерзостью им, что Луцилий Метелла
Смел порицать или Лупа в стихах предавать поношенью?..
Он нападал без разбора на всех, на народ и на знатных,
70 Только щадил добродетель, щадил он ее лишь любимцев!
Даже, когда Сципион или Лелий, мудрец безмятежный,
От народной толпы и от дел на покой удалились,
Часто любили они с ним шутить и беседовать просто,
Между тем как готовили им овощей на трапезу.
Я, хоть и ниже Луцилия даром моим и породой,
С знатными жил же и я - в том признается самая зависть.
Ежели тронет она и меня сокрушающим зубом,
Жестко покажется ей! - Но быть может, ученый Требатий,
Ты не согласен?
Требатий
Нет, в этом и я не поспорю. Однако
80 Все мой совет: берегись! Ты законов священных не знаешь!
Бойся попасть в неприятную тяжбу! Если писатель
Дурно напишет о ком, он повинен суду и ответу!
Гораций
Да! кто дурно напишет, а кто хорошо, то наверно
Первый сам Цезарь похвалит! И ежели, сам без порока,
Смехом позорит людей он, достойных позора...
Требатий
То смехом
Дело твое порешат; а ты возвратишься оправдан!
Пер. М. Дмитриева
2
Как хорошо, как полезно, друзья, быть довольну немногим!
(Это не я говорю; так учил нас Офелл поселянин,
Школ не видавший мудрец, одаренный природным рассудком.)
Слушайте речь мудреца не за пышной и сытной трапезой,
И не тогда, как бессмысленный блеск ослепляет вам очи,
Иль как обманутый рузум полезное все отвергает.
Нет! натощак побеседуем! - "Как натощак? Для чего же?"
- Я объясню вам! Затем, что судья, подкупленный дарами,
Судит неправо! Когда ты устанешь, гоняясь за зайцем,
10 Или скача на упрямом коне, иль мячом забавляясь
(Ибо, изнеженным греками, римлян военные игры
Нам тяжелы, а с забавами мы забываем усталость),
Или когда утомишься усильным бросанием диска
Тут ты, почувствовав жажду и п_о_зыв пустого желудка,
Пр_е_зришь ли пищей простой? Перетерпишь ли жажду затем лишь,
Что фалернского нет, подслащенного медом гиметтским,
Что нет ключника дома, что море, взволнованно бурей,
Рыб защищает в своей глубине от сетей рыболовов?
Нет! как живот заворчит, то ему и хлеб с солью приятны,
20 Ибо не в запахе яств, а в тебе сам_о_м наслажденье!
П_о_том усталости - вот чем отыскивай вкусные блюда!
Лени обрюзглой что ни подай, ей все не по вкусу:
Устрицы ль, скар ли, иль заяц морской, издалека прибывший.
Если павлин пред тобою, как ни проси, ты не станешь
Курицу жирную есть - тот приятнее вкус твой щекочет.
Это все суетность! Все оттого, что за редкую птицу
Золотом платят, что хвост у нее разноцветный и пышный;
Точно как будто все дело в хвосте! Но ешь ли ты перья?
Стоит их только изжарить, куда красота их девалась!
30 Мясо ж павлина нисколько не лучше куриного мяса!
Ясно, что в этом одна лишь наружность твой вкус обольщает!
Пусть! но пойди-ка узнай ты по вкусу, где поймана эта
Щука с широкой разинутой пастью: в Тибре иль в море,
Между мостов ли ее, или в устье волны качали?
Хвалишь, безумный, ты мулла за то лишь одно, что он весом
Ровно в три фунта, а должен же будешь изрезать на части!
Если прельщает огромность, то как же огромная щука
Столько противна тебе? Оттого, что не редкость! Природа
Щуку большой сотворила, а мулл большой не бывает.
40 "Что за прекраснейший вид, как он целое блюдо покроет!"
Так восклицает обжора, с глоткой достойною Гарпий.
Австр! лети - пережги их роскошные яства! А впрочем,
Если испорчен желудок, и ромб и кабан неприятны.
Горькая редька и кислый щавель тут нужнее. Конечно,
Предков оливки и яйца нами не изгнаны вовсе
С наших столов; городской недавно глашатай Галлоний
Был осуждаем за роскошь пиров его. "Как! неужели
Менее ромбов в то время питало глубокое море?"
Нет! но покуда в них вкус не открыл нам преторианец,
50 В море спокойно жил ромб, и был аист в гнезде безопасен.
Если б кто выдал эдикт, что нырок зажаренный вкусен,
Юноши Рима поверят: они на дурное послушны!
Впрочем, умеренный стол и стол скряги Офелл различает,
Ибо напрасно бежать от порока к пороку другому.
Ауфидиен, справедливо прозванный Псом, ежедневно
Ел лишь оливки, которым пять лет, да ягоды терна,
А вино он берег, покуда совсем не прокиснет.
В день же рождения или на утро дня свадьбы, одетый
В белом, как следует в праздник, он гостям на капусту
60 Масло такое из рога по капельке лил своеручно,
Что захватило дыханье, зато не скупился на уксус!
Как же прилично жить мудрецу? И с кого брать примеры?
Там угрожает мне волк, а тут попадешься собаке!
Чисто одетым быть значит - не быть в запачканном платье,
А не то, чтоб наряженным быть щегольски. Кто средину
Хочет во всем сохранить, то не будь, как Альбуций, который
Раздавая приказы рабам, их заранее мучил:
Но не будь и беспечен, как Невий, который помои
Вместо воды подавал. Недостаток великий и это!
70 Слушай же, сколько приносит нам пользы пища простая:
Первая польза - здоровье, затем что все сложные яства
Вредны для тела. Припомни, какую ты чувствовал легкость
После простого стола! Но вареное с жареным вместе,
Устриц с дроздами как скоро смешаешь в одно, то в желудке
Сладкое в желчь обратится, и внутренний в нем беспорядок
Клейкую слизь породит. Посмотри, как бывают все бледны,
Встав из-за пира, где были в смешеньи различные яства.
Тело, вчерашним грехом отягченное, дух отягчает,
Пригнетая к земле часть дыханья божественной силы!
80 Но умеренный, скоро насытясь и сладко заснувши,
Свежим и бодрым встает ото сна к ежедневным занятьям.
Может и он иногда дозволить себе чт_о_ получше,
Ежели праздничный день с годовым оборотом приходит,
Или в усталости, или тогда, наконец, как с годами
Тело слабеет и требует больших о нем попечений.
Ты же, который, будучи молод и крепок, заране
К неге себя приучал, чем себя ты понежишь, как хворость
Или тяжелая старость потребуют сил подкрепленья?
Предки хвалили мясо кабана, хотя и не вовсе
90 Свеже; не то чтобы не было вовсе у них обонянья
Нет! но чем свежее есть самому, казалось, что лучше
Им початое иметь наготове для позднего гостя.
О, когда б я родился во время тех старых героев!
Если желаешь ты славы, которая слуху тщеславных
Сладостней песен, то верь мне, что рыбы и блюда большие
Только послужат к стыду твоему, к разоренью! Вдобавок
Дядю рассердишь, соседи тебя взненавидят. Ты будешь
Смерти желать, но не на что будет купить и веревки!
"Это, ты скажешь, идет не ко мне: я не Травзий! Имений
100 И доходов моих для троих царей бы достало!"
- Ежели так, то зачем ты излишек не тратишь на пользу?
Если богат ты, зачем же есть в бедности честные люди?
Для чего же богов разрушаются древние храмы?
Для чего ты, негодный, хоть малую часть из сокровищ,
Накопленных тобой, не приносишь отечеству в жертву?
Или, ты думаешь, счастье тебе одному не изменит?
Время придет, что и ты для врагов посмешищем будешь.
Кто в переменах судьбы понадеяться может на твердость?
Тот, кто умел покорить и тела привычки и гордость,
110 Или кто, малым доволен, на будущность мало надеясь,
Мог, как мудрец, быть готовым к войне в продолжение мира.
Верьте мне: мальчиком бывши еще, знавал я Офелла!
Нынче бедняк, и тогда он, при целом именьи, не шире
Жил, чем теперь. На своем, для других отмежеванном поле
Он и доныне с детьми и со стадом живет, как наемщик.
"Нет, никогда, - говорил он, - по будням не ел я другого,
Кроме простых овощей и куска прокопченной свинины!
Если же изредка гость приходил иль в свободное время
Добрый сосед навещал особливо в ненастную пору,
120 Я не столичною рыбою их угощал, но домашним
Или цыпленком или козленком. Кисть винограда,
Крупные фиги, орехи - вот что мой стол украшало.
В мирной игре между нас - проигравший пил лишнюю рюмку,
Или, в честь доброй Цереры, чтоб выше взрастали колосья
Наших полей, мы заботы чела вином прогоняли.
Пусть же Фортуна враждует и новые бури воздвигнет!
