Антология - Поэзия Латинской Америки
Сонатина
Перевод А. Старостина
Как печальна принцесса… Что бы значило это?Ее губы поблекли, сердце скорбью одето;улыбается грустно; вздох уныл и глубок…В золотом ее кресле с ней тоска неразлучна,и замолк клавесина аккорд полнозвучный,и цветок позабытый увядает у ног.
Бродят павы по саду в их цветном оперенье,неумолчно болтает о чем-то дуэнья,рядом, в красных одеждах, сверкают шуты…Не смеется принцесса их нелепым стараньям,все гладит на восток, все следит за мельканьемстрекозы беспокойной — прихотливой мечты.
Князь Голконды[30], быть может, в ее сердце стучится?Или тот, что примчался в золотой колеснице,чтоб глаза ее видеть, свет мечтательный их?Иль король необъятных островов благодатных?Царь алмазного края? Края роз ароматных?Принц Ормуза[31], владетель жемчугов дорогих?
Ей тоскливо и грустно, этой бедной принцессе.Ей бы ласточкой быстрой пролететь в поднебесье,над горой и над тучей, через стужи и зной,по ажурному лучику к солнцу взмыть без усилийи поэму весеннюю прочитать царству лилий,в шуме бури подняться над морскою волной.
За серебряной прялкой и с шутами ей скучно,на волшебного сокола смотрит так равнодушно!Как тоскливы все лебеди на лазури прудов…И цветам стало грустно, и зеленым травинкам,к восточным жасминам, и полночным кувшинкам,георгинам заката, розам южных садов!
Ах, бедняжка принцесса с голубыми глазами,ты ведь скована золотом, кружевными цепями…Замок мраморный — клетка, он стеной окружен;на стене с алебардами пятьдесят чернокожих,в воротах десять стражей, с изваяньями схожих,пес, бессонный и быстрый, и огромный дракон.
Превратиться бы в бабочку этой узнице бедной(как печальна принцесса! Как лицо ее бледно!)и навеки сдружиться с золотою мечтой —улететь к королевичу в край прекрасный и дальный(как принцесса бледна! Как принцесса печальна!),он зари лучезарней, словно май — красотой…
«Не грусти, — утешает свою крестницу фея, —на коне быстролетном мчится, в воздухе рея,рыцарь; меч свой вздымая, он стремится вперед…Он и смерть одолеет, привычный к победам,хоть не знает тебя он и тебе он неведом,но, любя и пленяя, тебя он зажжет».
Хвала сегидилье[32]
Перевод Г. Шмакова
Этой магией метра, пьянящей и грубой,то веселье, то скорбь пробуждая в сердцах,ты, как встарь, опаляешь цыганские губыи беспечно цветешь на державных устах.
Сколько верных друзей у тебя, сегидилья,музыкальная роза испанских куртин,бродит в огненном ритме твоем мансанилья,пряно пахнут гвоздики и белый жасмин.
И пока фимиам тебе курят поэты,мы на улицах слышим твое торжество.Сегидилья — ты пламень пейзажей Руэды[33],многоцветье и роскошь палитры его.
Ты разубрана ярко рукой ювелира,твой чекан непростой жемчугами повит.Ты для Музы гневливой не гордая лира,а блистающий лук, что стрелою разит.
Ты звучишь, и зарей полыхают мониста,в танце праздничном юбки крахмалом шуршат,Эсмеральды за прялками в платьях искристыхпод сурдинку любовные нити сучат.
Посмотри: входит в круг молодая плясунья,извивается, дразнит повадкой змеи.Одалискою нежной, прелестной колдуньейее сделали в пляске напевы твои.
О звучащая амфора, Музой весельяв тебе смешаны вина и сладостный мед,андалусской лозы золотое похмелье,соль, цветы и корица лазурных широт.
Щеголиха, в каких ты гуляешь нарядах:одеваешься в звуки трескучих литавр,в шелк знамен на ликующих пестрых парадах,в песни флейты и крики победных фанфар.
Ты смеешься — и пенится вихрь карнавала,ты танцуешь — и ноги пускаются в пляс,ты заплачешь — рождаются звуки хорала,и текут у людей слезы горя из глаз.
Ты букетом созвучий нас дразнишь и манишь,о Диана с певучим и дерзким копьем,нас морочишь ты, властно ласкаешь и ранишьэтим ритмом, как острых ножей лезвеем.
Ты мила поселянкам, ты сельских угодийне презрела, кружа светоносной пчелой:и в сочельник летящие искры мелодийв поединок вступают с рождественской мглой.
Ветер пыль золотую клубит на дорогах,блещет в небе слепящей лазури поток,и растет на испанского Пинда[34] отрогахсегидилья — лесной музыкальный цветок.
Симфония серых тонов
Перевод Инны Тяняновой
Солнце стеклянное тускло и сонно,словно больное, вползает в зенит;ветер морской отдыхает на тенимягкой и легкой, как черный батист.
Волны вздымают свинцовое чрево,стонут у мола и шепчутся с ним.Старый моряк, примостившись на тросе,трубкой дымит, вспоминая с тоскоюберег далекий туманной страны.
Волку морскому лицо обжигалисолнца бразильского алые лучи;под завыванья тайфунов Китаяпил он из фляги спасительный джин.
К запаху моря, селитры и йоданос его сизый давно уж привык,грудь великана — под блузой матросской,чуб непокорный ветрами завит.
В облаке буром табачного дымавидит он берег туманной страны:вечером знойным под парусом белымв море тогда уходил его бриг…
Полдень тропический. Волку морскомудремлется. Дали туман затопил.Кажется, что горизонт растушевансерою тушью до самых границ.
Полдень тропический. Где-то цикадастарческой хриплой гитарой бренчит,ну а кузнечик на маленькой скрипкевсе не настроит трескучей струны.
Рузвельту[35]
Перевод Ф. Кельина
С изреченьем библейским иль стихом Уолт Уитменаведь нетрудно проникнуть к тебе, зверолов[36]?!Современный и дикий, простейший и сложный,ты — чуть-чуть Вашингтон, но скорее — Немврод.США, вот в грядущемзахватчик прямойпростодушной Америки нашей, туземной по крови,но испанской в душе, чья надежда — Христос.Превосходный и сильный образец своей расы,ты культурен, с Толстым ты вступаешь в спор.Объезжая коней или тигров в лесах убивая,Александр ты и Навуходоносор.(Ты — профессор энергии,по мненью глупцов.)Ты прогресс выдаешь за болезнь вроде тифа,нашу жизнь за пожар выдаешь,уверяешь, что, пули свои рассылая,ты готовишь грядущее.Ложь!Соединенные Штаты обширны, могучи.Стоит им содрогнуться, глубокая дрожьпозвонки необъятные Анд сотрясает;стоит крикнуть — и львиный послышится рев.
И Гюго сказал Гранту[37]: «Созвездья все ваши!..»(Аргентинское солнце чуть светит сквозь ночьда чилийская всходит звезда…) Вы богаты,Геркулеса с Маммоной вы чтите равно,и твой факел в руках изваянья Свободыпуть нетрудных побед освещает, Нью-Йорк!
Но Америка наша, где было немало поэтовс отдаленных времен, когда жил Нетцауалькойотль[38],та, что след сохранила ступни великого Вакхаи всю азбуку Пана когда-то прошла целиком,совещалась со звездами, знала в веках Атлантиду, —это имя донес нам, как дальнее эхо, Платон,[39] —та Америка с давних столетий живет неизменносветом, пламенем, жаром любви, ароматом лесов —Америка Инки[40], великого Моктесумы,Христофора Колумба душистый цветок,Америка Испанская, Америка Католичества,Америка, где благородный сказал Гватемок[41]:«Не на розах лежу я»; Америка, что и нынеураганами дышит и любовью живет,грезит, любит, о солнца любимая дочь.
Берегитесь Испанской Америки нашей — недаром на волебродит множество львят, порожденных Испании львом.Надо было бы, Рузвельт, по милости господа богазвероловом быть лучшим тебе, да и лучшим стрелком,чтобы нас удержать в ваших лапах железных.Правда, вам все подвластно, но все ж не подвластен вам бог!
Триумфальный марш
