Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов
«В низкой комнате тёмный воздух...»
В низкой комнате тёмный воздух —Только занавесы качнут...Мы опять играем во взрослых.Ах, как скучно играть во взрослых!Ах, как долго играть во взрослых!Но осталось пару минут.Помолчим, успокоим руки.Так ли тошен червонный сон?Страшно ль, Господи, в первой вьюге,В первой памяти, в первом круге?Но спиралью уходит он.Ах, как мы играем старательно —Худо-бедно ли — всё едино:Те, кто выживет, — в дочки-матери,А кто сгинет, — в отца и сына.До последнего, до упада —Лишь бы душу не загубя...Не казни себя, мальчик, не надо.Это сделают за тебя.
1980 Киев«С какою нежностью и властью...»
С какою нежностью и властьюНас время за плечи берёт,Чтоб об свободу в клочья — рот,Да степь, да шпоры —Да вперёд —Какая жизнь, какое счастье,Какой блистательный конец, —Напишет вдохновенный лжецС неисторическим пристрастьем.Чтоб семилетним пацаном,Расплакавшись над нашим «прежде»,Готовый тою же ценойВсё те же искупить надежды —Хоть кто-нибудь, когда-нибудь...Казённый дом, червонный путь.
1980 Киев«Хорошая моя собака...»
Хорошая моя собака(Ну так что же, что не моя?),Ну его — этот смысл бытия,Эту смесь правоты и ва-банка!
Мы с тобою залезем под плед(Четверговые клетки на сером)И прикинемся, будто нас нет.Но не слишком — чтоб сверху не сели.
Нам напустят из форточки стужу,Никотин выгоняя на двор.А мы носа не сунем наружуИ ни ухом не ввяжемся в спор.
И пускай себе копья ломают(Поломаются — не беда)...Ты не думай, я всё понимаю.Только жаль — говорю иногда.
1980 Киев«Бестолковый приёмник...»
Бестолковый приёмниккороткими плещет волнами.Ничего не слыхать.Приговор. А на сколько? кому?Лишь стеклянного столикахрупкая твердь между нами —Да растрёпанный ангелгрустит в сигаретном дыму.
И кого он сумеет сберечь,Несмышлёная птаха —Неумело пернат,Темноглаз не по здешним краям,Не по здешним порядкамне знающий плача и страха —Неуказанно чей беспризорникИ чей савояр!
И кому он слетит на плечоМежду дверью и цепью?С кем поделит удушьеИ в свой молчаливый черёдПеременит на пайку паёк,Да тряпьё на отрепье,Да ажурную штопку оградна простой переплёт?
И зачем он ввязался в кошмар,Где снега без ответа,Где с рожденья до казниодно выбирают из двух?Он не знает, он спит,Заслоняясь ладошкой от света...Он привык под помехи.Не нужно прикручивать звук.
1980 Киев«О, какое богатство разом...»
О, какое богатство разом:В тесноте картонной коробки —Разноцветный ряд круглобокий —Ах, как катятся и смеются!Непонятное слово «искусство»,Где последнее «с» двойное —Как на лодке странное имя:Блещет золотом, пахнет лаком,А наощупь — крепость печати!Может, остров так называют?Ну, пускай — красивое слово.Самый добрый, конечно, синий:Мягко-мягко идёт в бумагу,Пахнет вечером и мышами.Самый лютый, конечно, рыжий:Твёрдой линией — только контур!Не желает ложиться тенью,И придётся раскрасить синимДаже тень оранжевой кошки,И усы этой тени — синим...А зелёных в коробке двое:Очень бледный — капустный дождик,Очень яркий — самый прекрасный!Он — деревья, лягушки, море,Он — извилистые драконы,Он светлей светящихся стрелок —Не пускает глаза с бумаги,А закроешь глаза — горячий...И приходится даже солнцеРисовать этим ясным цветом:Ни соломенный, ни яичныйНе умеют гореть на небе.Ими можно мостить дорогу,Или бабочкам красить юбки,Или с красным пускать побегать.А не каждого пустишь с красным,Потому что он сам — нахальный:Всех теснит — петухов рисует.А ещё там в коробке чёрный.А зачем там чёрный — не знаю.
1980 КиевСТИХИ ЕЛЕНЕ
А бесенята лижутсяКошачьими язычкамиИ мокрой рожицей тычутсяВ ладошку к бiсовой маме.
Кузнечики в шкурке чёртовой,Что им до Божьего Сына!Им ли читать над чётками?Перекрести — сгинут.
Ну, не сердись, не к чему.Я — на одно сегодня.Засмейся — ну меня к лешему!Сгину когда угодно.
Мне ли Невой маяться?Мне ли зима скована?Где мне такой каяться?Коленки не в ту сторону.
1980 Ленинград«Отчего снега голубые?..»
Отчего снега голубые?Наша кровь на тебе, Россия!Белой ризой — на сброд и сор,Нашей честью — на твой позорОпадаем — светлейший прах...Что ж, тепло ль тебе в матерях?
1980 КиевКОЛЫБЕЛЬНАЯ
По расхристанной рогожеЧто ты, псёнок, шелестишь?Плакать маленьким негоже:Не указан, не положенДетский шорох. Цыц, глупыш!
Спи, как братик, пасть разиня,Тёплой варежкой сопя.Добрый дядя, над корзинойРазгребая запах псиный,Всех утопит — не тебя!
Баю-баю, засыпаешь.Что-то снится — снег ли, волк?Слюни сонные пускаешь —Тише, тише... Ты хватаешьЧьё-то горло!Будет толк.
1980 Киев«Всё мне чудится город, в котором никто не живёт...»
Всё мне чудится город, в котором никто не живёт,Где мизинчики траврастолкали порядок бетона,И в обломках костёла ещё молодая Мадонна,Как русалка над туфелькой,всё Благовещенья ждёт.Не сегодня так завтра: ведь лето уже навсегда,И деревьям детей не терять,и не стыть по одежде.Торжествуют стрекозы,заржавела в рельсах вода,Проступают светила, которых не видели прежде.И ни школьным звонком не урвать,Ни смести декабрём:Волчий вечер да полдень полыни —Утешься, Мадонна!От былья до зверья —Мы никто никогда не умрём.Мы пребудем с тобой.Этот город — уже вне закона.
1981 Киев«Русалки, и звёзды с лучами...»
Русалки, и звёзды с лучами,И буквицы в рамках резных!Какую печаль заключалиВиньетки потрёпанных книг!В каком говорили смятеньи:— О, мы понимаем... Расти!Но помни: тончайших растенийНе видит, кто старше шести.Не бойся, они не завянут,И звери останутся тут.Но буквы навеки затянутИ душу твою уведут.Полюбишь другие игрушки,А нас — за порог слепоты...Смотри же: вот листья петрушки,И ангелы вот, и цветы!
1981 Киев«Самый лёгкий мне дан смех...»
Самый лёгкий мне дан смех,Самый смертный мне дан век,Самый вещий мне дан свет —Накрахмаленный вхруст снег.И ни папертью, ни конём,Ни разбитой стекляшкой вен —Не унять остыванья в нёмДо четвёртого из колен.И куражится хриплый смерд,Ветхой сказочки не щадя,Как до плахи простелен следПо заплаканным площадям:
«Выдыхай-выдыхай слова —Не впервой городить кресты!Ай, горячая голова —Кабы горлышку не простыть!»
Вот и замкнут мой первый круг:В опозореннейшей из странСамый честный поэт — друг,Самый грубый солдат — страж.Так и жить на едином «нет»,Промерзать на любом углу,Бунтовать воробьём в окне —Птичьим пульсом да по стеклу!И не ведать, кому прочесть,Несожжённый листок храня...Изо всех обречённых здесьЕсть ли кто счастливей меня?
1981 Москва«Нет, мне не страшно: через год...»
