Юрий Оболенцев - Океан. Выпуск восьмой
С фрегата, застопорившего ход, спустили шлюпку, и вскоре Степан Бакшеев с Аритомо Ямадой были на палубе американского корабля.
Их друзья дельфины окружили фрегат и продолжали танец радости в честь спасения людей.
И тут произошло непоправимое. Молодой матрос, рыжий щуплый парнишка, уселся за турель зенитного пулемета и из чистого озорства хлестнул очередь по окружившим фрегат дельфинам.
Пули миновали всех, кроме Старшей Матери Фист-кых. Но она умерла не сразу и успела послать сигнал страха, что сильнее сигнала бедствия.
В ту же минуту у борта фрегата не осталось ни одного дельфина. Только тело Фист-кых покачивалось на воде, и ничего не понимающий Фаситор осторожно подталкивал его мордой.
С бешеным криком рванулся Бакшеев к мальчишке у пулемета. Степана схватили сильные руки матросов, и подоспевший врач наклонился над ним со шприцем в руках.
Фрегат двинулся дальше по своим военным делам.
После укола Степан потерял сознание, и его осторожно снесли вниз.
Дельфины не вернулись больше. Повинуясь последнему приказу Фист-кых, они мчались туда, где ждал их Совет Старших Матерей. Они мчались туда, где ждали их рассказа о первом контакте с человечеством.
МОРСКОЙ АРХИВАРИУС
В. Дыгало
МОРЯКИ СПЕШАТ НА ПОМОЩЬ
Очерк
Во второй половине декабря 1908 года отряд русских военных кораблей Балтийского флота под флагом контр-адмирала В. Литвинова находился в Средиземном море в учебном плавании.
28 декабря[9] после напряженного дня отработки учебных задач отряд стал на якорь на рейде порта Аугуста, что расположен на восточном берегу Сицилии, в восьмидесяти милях южнее Мессины. Стояла теплая ночь. На рейде сонно покачивались стальные громады линейных кораблей «Цесаревич», «Слава» и крейсеров «Адмирал Макаров» и «Богатырь». Тишину нарушал лишь перезвон корабельных колоколов, отбивающих склянки. О борта кораблей плескалась черная вода, в которой, дрожа, отражались редкие портовые огни и огни кораблей.
Внезапно стальные корпуса линкоров и крейсеров начали содрогаться, точно какая-то неведомая могучая рука наносила тяжелые удары по их подводной части. Одновременно послышался отдаленный мощный гул, и вдруг все корабли в полный штиль резко развернулись носом к морю.
На кораблях немедленно сыграли боевую тревогу, внимательно осмотрели помещения, особенно тщательно жвака-галсы и якорные устройства. Убедившись, что корабли не повреждены и их не дрейфует, с разрешения командира отряда дали отбой боевой тревоги.
Между тем до того спавший город Аугуста внезапно ожил: в окнах домов зажегся свет, с берега донеслись шум и крики людей. Однако скоро все утихло, и казалось, что берег снова погрузился в предутренний покой. Утром отряд вышел на стрельбы, и, только когда корабли возвратились на рейд, стало известно о невиданном землетрясении, разразившемся в Сицилии и Калабрии. В Аугусте были повреждены некоторые здания, нарушена телеграфная связь и пострадал железнодорожный путь в сторону Катании (город к северу от Аугусты).
Вечером из Катании на флагманский корабль «Цесаревич» к командиру отряда прибыли русский вице-консул А. Макеев вместе с капитаном над портом. Они поведали контр-адмиралу Литвинову горестное известие о страшном землетрясении, охватившем юго-западную Италию — Калабрию и северо-восточную Сицилию, с эпицентром в Мессинском проливе. Особенно сильно пострадали города Мессина и Реджо-ди-Калабрия. Менее чем за минуту эти города были обращены в груды развалин. Под обломками зданий оказались погребенными десятки тысяч жителей, а те, кто уцелел, остались без крова, без пищи, без воды. Телеграфная связь повсеместно нарушена. Капитан над портом вручил адмиралу телеграмму от префекта Сиракуз, в которой префект просил «дружественную нацию» не отказать в помощи населению.
Командир отряда приказал всем кораблям приготовиться к походу. Крейсер «Богатырь» временно был оставлен в Аугусте для поддержания телеграфной связи с материком через Палермо.
Ночью 29 декабря отряд вышел в Мессину. На кораблях началась подготовка к спасательным работам. Все экипажи разбили по сменам для высадки на берег. Спасательные команды обеспечили лопатами, кирками, топорами, ремнями и веревками, вещевыми сумками с продуктами; каждому моряку выдали фляжку с водой. Шлюпки, на которых находились ящики с галетами, анкерки с водой и медикаменты для пострадавших, изготовили к спуску.
Все продовольственные запасы на кораблях взяли на учет и установили строжайший контроль над их расходованием. В корабельных лазаретах развернули медицинские пункты, оборудовали операционные. Здесь также было много хлопот: надо было позаботиться об инструментах, медикаментах, перевязочном материале. Руководил этим флагманский врач отряда А. Бунге — в прошлом известный полярный путешественник, исследователь дельты реки Лены и Новосибирских островов. Часть медицинского персонала готовилась для оказания помощи пострадавшим на берегу.
Утром 29 декабря показались подернутые легкой дымкой берега Мессинского пролива. Даже глядя на море, можно было судить о размерах бедствия: еще милях в двадцати от Мессины моряки увидели над городом огромное багровое зарево и по мере приближения к нему все увеличивающееся количество всевозможных плавающих предметов, обломков дерева и много разбитых шлюпок, лодок.
Около семи часов утра отряд прибыл на Мессинский рейд. Линейные корабли стали на якорь, а крейсеру «Адмирал Макаров» было приказано войти во внутреннюю гавань. Взорам русских моряков открылось ужасное зрелище: от цветущего большого города (его население составляло свыше 160 тысяч жителей) остались только груды развалин, почти лишенные признаков человеческой жизни. Во многих местах полыхали пожары. Дым застилал бухту. Набережная и портовые сооружения осели, на берегу лежали выброшенные буксиры и мелкие суда, шлюпки, тюки товаров.
Одновременно с русскими кораблями подошел к Мессине и стал на якорь идущий с юга английский крейсер «Сетлей»; в гавани уже находились итальянские крейсер и миноносец.
Как стало известно позже, в районе землетрясения радиусом около 60 километров, считая центром Мессину, погибло около ста тысяч человек.
Города Мессина и Реджо-ди-Калабрия были почти полностью разрушены, лишились света, воды, связи. Искореженные железнодорожные пути были завалены изуродованными паровозами и вагонами.
Землетрясение началось перед утром, когда город, раскинувшийся у подножия вулкана Этна, еще спал. Внезапно земля содрогнулась. Люди были разбужены звоном бьющегося стекла, грохотом падающих предметов. Не успели они прийти в себя, как последовали второй, а затем и третий, еще более сильные подземные толчки, от которых начали рушиться дома, засыпая тех, кто не успел выбежать на улицу. В несколько минут цветущий город превратился в сплошные развалины. Тысячи людей, искавшие спасения, устремились на набережную. Но здесь их ожидало новое несчастье. Вода в глубокой Мессинской бухте вдруг опустилась на несколько метров, после чего на берег хлынула огромная волна, довершая катастрофу. Она разбила многие суда, стоявшие в гавани, затопила набережную, прилегающие улицы, а затем унесла с собой в море все, что встретилось на ее пути. В числе судов, погибших здесь, был и русский пароход «Продуголь», стоявший в Мессинском доке на ремонте. Ни одному из членов его команды спастись не удалось. Город окутался бурыми тучами известково-кирпичной пыли, по развалинам зданий поползли огненные языки. Отовсюду слышались крики, стоны раненых и обезумевших от ужаса людей. «Нет слов, чтобы выразить горе, ни красок, чтобы нарисовать страшное лицо катастрофы», — писал находившийся тогда в Италии Максим Горький.
Вот как рассказывал о землетрясении один из спасенных:
— Я проснулся от ужасающего гула и грохота. Я сразу же вскочил и должен был прислониться к стене, потому что ноги меня не держали. Толчки следовали один за другим. Мебель подскакивала вверх, стекла лопались с оглушительным звоном, а в разбитые окна врывались порывы вихря. Двадцать секунд длился первый вал землетрясения. Еще ни один дом не упал, но над городом пронесся всеобщий стон, который обращала к небу Мессина, перед тем как умереть. А затем стены разлетелись, как осенние листья, дома превратились в груды щебня. Меня выбросило на улицу. Я думал, что это конец света.
После постановки на якорь с русских кораблей немедленно спустили шлюпки со спасательными командами, врачами, фельдшерами и санитарами. Со стороны это было похоже на высадку десанта. В полной тишине, нарушаемой лишь криками людей с берега, слышались громкие отрывистые слова команд, и вот уже головная шлюпка под флагом командира отряда отвалила от «Цесаревича» и стремительно пошла к берегу. За ней, чуть поотстав, шли другие шлюпки с развевающимися русскими военно-морскими флагами.
