Борис Носик - Записки маленького человека эпохи больших свершений (сборник)
Притчи
Не проворным победа в беге,И не храбрым победа в бою,И не мудрым — корзина хлеба,Не разумным злато дают.
Не искусным хвала и милость,Не красивым радость утех…Все для неба такая малость.Только случай и время для всех.
Никакой не таи обиды,Не проси никаких щедрот.Подожди — твое солнце выйдет,Погоди — твое время придет.
Не порвалась еще цепочка,Золотая повязка цела,И на дереве три листочка…И Господни светлы дела.
А когда, завершив дорогу,Прах твой станет опять чем был,То душа возвратится к Богу,И не будет другой судьбы…
Суету сует и томленьеС мудрой горечью, без прикрас,Описал векам в назиданьеВетхий старец Екклезиаст.
Ни слова про весну…
Ни слова про весну — еще морозитИ на канатке руки леденит,Из-за горы метелью склон заносит,И лед еще по-прежнему звенит.
Но целый вечер мне певунья-птахаПророчит долгожданное тепло.В лицо метели без тоски и страхаОна кричит, что минуло, прошло…
Что скоро солнце обожжет долинуИ расцветит Чегета белизну.Тогда уж я тебя, мой друг, покинуИ в суету надолго окунусь.
Там, ползая весь день по подземелью,В метро, где мы ни люди, ни кроты,Увижу вдруг за черными тоннелямиПросвет чегетской белой красоты.
Услышу склона тихое шуршаньеИ сонное молчание долинИ в толчее московской, опечаленный,Останусь на мгновение один.
Замрут вокруг скрежещущие звуки,Чтоб не порвать воспоминанья нить…Не для того ли нам даны разлуки,Чтоб брошенное нами оценить?
Не оттого ль мы мечемся по светуИ в завтра мчимся, вовсе не ценяНи горы, ни страну и ни планету,Ни вечер угасающего дня?
Не оттого ль придет воспоминаньеИ я замру, догадкой уязвлен,Что без нужды спешил я с расставаньем,Что до поры покинул белый склон?
Мы стареем, друзья
Мы стареем, друзья, но сперва незаметно,Как идет на сниженье большой самолет:Уж табло зажжено на запрет сигаретный,Но за окнами тот же заоблачный лед.
А потом очень резко, до ужаса круто,Как снижается к порту большой самолет,И тогда уж к земле с каждой беглой минутойОпадаем, как птица, пулей сбитая влет.
Ты меняешься так, что и сам замечаешь:Все судьбой недоволен, педант и брюзга,И живот твой растет, и характер мельчает,И в глаза тебе лезет одна мелюзга.
Этот старый наш мир тебе кажется плоше,Молодые — глупей и подлей старики.И не та белизна в этой снежной пороше,И земные плоды так нежданно горьки.
С каждым днем несомненней тщета всех желаний,Ты провидишь конец, ты клянешь суету,И, на десять ходов просчитав все заране,Ты стоишь неподвижно на ветру, на мосту…
Убегает вода, чтобы не повториться,Утекает река нам оставшихся дней,И какая-то новая жизнь творится —Мы ее обойдем, чтоб не стало грустней.
Друзья мои, какие счеты…
Друзья мои, какие счеты?Взгляните, как дрожит рука.Оставьте споры и заботы —Жизнь быстролетно коротка.
Наш узок круг, мы — горстка пылиНад бесконечностью дорог.И может, завтра скажут «были…»Про тех, кто нынче все же смог.
Ах, скажут, были и умели,Как редко кто еще умел,И вот пришли к обидной цели —Все пыль и прах, вода и мел.
Лишь пар над речкою студеной,Лишь дымка снежная вдали…Зачем же мы в том мире чудномОстаться дольше не смогли?
Друзья мои, какие счеты,Взгляните, как дрожит рука…
Ах, летний сезон
Асфальтовый шорох и злая толпа,И очередь всюду, удел поколенья,И серых головок икра да крупаОблиты густой и бессмысленной ленью…
Ах, летний сезон, человечий поток:Как пеною мутною берег накрыло.И ходит тут служащий мир без порток,И с каждого камня — жующее рыло.
Скорей приходи, золотая пора,И страсти уймитесь скорей отпускные,Чтоб мир обрели недотрога-гора,И берег пустынный, и волны шальные.
Чтоб снова вдохнуть мне осеннюю грустьИ чтоб над цветком постоять в одиночку.А может быть, дождь налетит — ну и пусть —В холодную ночку, в осеннюю ночку.
От стужи спасет твоя жаркая плоть,И в ночь отойдет непонятное горе,Под утро помогут тоску поборотьГора, и деревья, и Черное море.
Простая горнолыжная любовь
Простая горнолыжная любовь,Портяночный лоскут из гобелена:Измены нет, есть только пересменаДа красное вино «Медвежья кровь».
Простая горнолыжная любовьОправлена в путевочную раму,Наряжена в чувствительную драму,Отравлена вином «Медвежья кровь».
Но есть в ней все же что-то: есть и боль,Руки прикосновенье есть, разлука,Возникновенье имени и звука,У нежных губ слезы прощальной соль.
Что мне с того, что вечен будет мир,Раз только миг мое существованьеПеред лицом ледового молчанья?Что мне с того, что ваш продлится пир?
Что мне с того, что ты со мной нежнаТочь так, как ты была нежна с другими?Не перепутай, Бога ради, имя,А впрочем, что — какого мне рожна?
Мы здесь, в глухих окраинных горахНа удивленье старенькой ЕвропеПодняли этот горнолыжный допингНа высоту. Куда девался страх?
Иди, ни слова, мне не прекословь…— Вино, ботинки, лыжи… Так устала!— С утра вино и лыжи… Все сначала…Простая горнолыжная любовь.
Письмо первое
И. О.
Я сам тебя создал, придумал, отпечатал,Пребудет на тебе любви моей печать,Не вытравит ее ни третий твой, ни пятый,А потому должна ты мне меня прощать.
И если я метусь, томлюсь, как на Голгофе,И если возношусь в свой лыжный парадиз,Ты, вспомнив обо мне за коньяком и кофе,Не забывай о том, что я сползаю вниз.
Что в каждой, кто мелькнет, пройдет чуть-чуть поближе,Что в голосе чужом, в походке и рукеЯ вижу все тебя… Порою только лыжиУносят прочь меня, без мысли, налегке
В долину, где река — быть может, речка Лета —В теснину, где сосна недвижной красоты.А ты в Москве дымишь последней сигаретой,Сжигая за собой последние мосты.
Письмо второе
И. О.
Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,Кто губами твой рот запечатал?Мне московская узкая улочкаВсе расскажет — то мой соглядатай.
Где ты ползаешь, с кем ты чирикаешь,В чьи мозги напускаешь туману?Это тайна твоя невеликая,Это детская школа обмана.
До чего мне знакомы все малости,До чего же, о Господи Боже!До смертельной тоски, до усталости —Все одно, все одно и все то же…
Ну пришли мне в конверте каракули,Ну помучай себя с полчаса —Пару слов, что котята наплакали, —В карандашик французский сопя.
Пару слов ни о чем, на прикрытие —Тех, что вовсе не в силах прикрыть.Твой конвертик — лихое событие,Русской почты неспешная прыть…
Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,В этом смрадном равнинном миру,Где московская грязная улочкаПод ногами чадит поутру,
Где, спустившись, в вагон переполненныйТы влезаешь, свой день удуша?Бог с тобою, я в полдень свой солнечныйНа канатке вползу не спеша,
Потопчусь под чегетскими соснамиИ скачу в леденистую тишь…Там и вспомню, горою опознанный:«Отчего ж ты, мышонок, молчишь?»
По мартовскому льду
