Владимир Маяковский - Избранное

1926 Ялта, Симферополь, Гурзуф, Алупка

ХУЛИГАН

Республика наша в опасности.В дверьлезетнемыслимый зверь.Морда матовым рыком гулка,лапы —в кулаках.Безмозглый,и две ноги для ляганий,вот – портрет хулиганий.Матроска в полоску,словно леса.Из этих лесовглядят телеса.Чтоб замаскировать рыло мандрилье,шерстьаккуратносбрил на рыле.Хлопья пудры(«Лебяжьего пуха»!),бабочка-галстукот уха до уха.Души не имеется.(Выдумка бар!)В груди —пивнойи водочный пар.Обутые лодочкойкачает ноги водочкой.Что ни шаг —враг.– Вдрызг фонарь,враги – фонари.Мне темно,так никто не гори.Враг – дверь,враг – дом,враг —всяк,живущий трудом.Враг – читальня.Враг – клуб.Глупейте все,если я глуп! —Ремень в ручище,и на немповисла гиря кистенем.Взмахнет,и гиря вертится, —а ну —попробуй встретиться!По переулочкам – луна.Идет одна.Она юна.– Хорошенькая!(За косу.)Обкрутимся без загсу! —Никто не услышит,напрасно оретвонючей ладонью зажатый рот.– Не нас контрапупят —не наше дело!Бежим, ребята,чтоб нам не влетело! —Лунав испугеза тучу пятитсяот рваной грудымяса и платьица.А в ближней пивнойвеселье неистовое.Пареньпиво глушити посвистывает.Поймали парня.Парня – в суд.У защитысловесный зуд:– Конечно,от парняуйма вреда,но кто виноват? —Среда.В немсилу сдерживатьнет моготы.Он – русский.Он —богатырь!– Добрыня Никитич!Будьте добры,не трогайте этих Добрынь! —Бантикомгубкисложил подсудимый.Прислушиваетсяк речи зудимой.Сидитсмирней и краше,чем сахарный барашек.И припаяет судья(сердобольно)«4 месяца».Довольно!Развезверю,который взбесится,даютна поправку4 месяца?Деревню – на сход!Соберии при нейсловами прожги парней!Гуди,и чтоб каждый завод гуделоб этойпоследней беде.А ктословам не умилится,томуагитатор —шашка милиции.Решимостьи дисциплина,пружиньтело рабочих дружин!Чтоб, есливозьмешь за воротник,хулиган раскис и сник.Когдау больногорука гниет —не надо жалеть ее.Поратопором законаотсечьгнилыедела и речь!

1926

ХУЛИГАН

Ливень докладов.Преете?Прей!А под клубом,гармошкой избранные,в клубах табачныхшипит «Левенбрей»,в белой пенеприбоемтрехгорное…Еле в стул вмещается парень.Один кулак —четыре кило.Парень взвинчен.Парень распарен.Волос взъерошенный.Нос лилов.Мало парню такому доклада.Парню —слово душевное нужно.Парнюсилу выхлестнуть надо.Парню надо…– новую дюжину!Парень выходит.Как в бурю на катере.Тесен фарватер.Тело намокло.Парнем разосланык чертовой материбабы,деревья,фонарные стекла.Смотрит —кому бы заехать в ухо?Что башка не придумает дурья?!Бомбаиз безобразий и ухарств,дурости,пиваи бескультурья.Так, сквозь песни о будущем рае,только солнце спрячется, канув,тянутсяк центру огнейот окраиндрака,мутьи ругня хулиганов.Надов упор им —рабочьи дружины,надо,чтоб ихсудом обломало,в спортперелитьмускулья пружины, —надо и надо,но этого мало…Суд не скрутит —набрать имени раструбитьв молве многогласой,чтоб на лбу горело клеймо:«Выродок рабочего класса».А главное – помнить,что наше телодышитне только тем, что скушано;надо —рабочей культуры делоделать так,чтоб не было скушно.

1926

РАЗГОВОР НА ОДЕССКОМ РЕЙДЕ ДЕСАНТНЫХ СУДОВ: «СОВЕТСКИЙ ДАГЕСТАН» И «КРАСНАЯ АБХАЗИЯ»

Перья-облака,закат расканарейте!Опускайся,южной ночи гнет!Парапароходовговорит на рейде:то один моргнет,а тодругой моргнет.Что сигналят?Напрягаю яморщины лба.Красный раз…угаснет,и зеленый…Может быть,любовная мольба.Может быть,ревнует разозленный.Может, просит:«Красная Абхазия»!Говорит«Советский Дагестан».Я устал,один по морю лазая,подойди сюдаи рядом стань. —Но в ответковарнаяона:– Как-нибудьодинживи и грейся.Ятеперьпо мачты влюбленав серый «Коминтерн»,трехтрубный крейсер.– Все вы,бабы,трясогузки и канальи…Что ей крейсер,дылда и пачкун? —Поскулили снова засигналил!– Кто-нибудь,пришлите табачку!..Скучно здесь,нехорошои мокро.Здесьот скукиотсыреет и броня… —Дремлет мир,на Черноморский округсинь-слезищуморем оброня.

1926

ПИСЬМО ПИСАТЕЛЯ ВЛАДИМИРА ВЛАДИМИРОВИЧА МАЯКОВСКОГО ПИСАТЕЛЮ АЛЕКСЕЮ МАКСИМОВИЧУ ГОРЬКОМУ

Алексей Максимович,как помню,между намичто-то вышловроде дракиили ссоры.Я ушел,блестяпотертыми штанами;взяли Васмеждународные рессоры.Нынче —иначе.Сед височный блеск,и взоры озаренней.Я не лезуни с моралью,ни в спасатели,без иронии,как писательговорю с писателем.Очень жалко мне, товарищ Горький,что не видноВасна стройке наших дней.Думаете —с Капри,с горкиВам видней?Выи Луначарский —похвалы повальные,добряки,а пишущийбесстыж —тычетцелый деньсвоипохвальныелисты.Что годится,чем гордиться?Продают «Цемент»со всех лотков.Вытакую книгу, что ли, цените?Нет нигде цемента,а Гладковнаписалблагодарственный молебен о цементе.Затыкаешь ноздри,нос наморщишьи идешьверстой болотца длинненького.Кстати,говорят,что Вы открыли мощиэтого…Калинникова.Мало знатьчистописаниев ремесла,расписать закатили цветенье редьки.Воткогдак ребру душа примерзла,тыее попробуй отогреть-ка!Жизнь стиха —тоже тиха.Что горенья?Даженет и тленьяв их стихехолодноми лядащем.Всевходящиесрифмуют впечатленияи печатаютв журналев исходящем.А рядоммолотобойцеванапестамучитпрофессор Шенгели.Тутне поймете просто-напросто,в гимназии вы,в шинке ли?Алексей Максимович,у Васв ИталииВыкогда-нибудьподобноевидали?Приспособленностьи ласковость дворовой,деятельностьблюдо-рубле – и тому подобных «лиз»называют многие– "здоровыйреализм". —И мы реалисты,но не на подножномкорму,не с мордой, упершейся вниз, —мы в новом,грядущем быту,помноженномна электричествои коммунизм.Одни мы,как ни хвалите халтуры,но, годы на спины грузя,тащимисторию литературы —лишь мыи наши друзья.Мы не ласкаемни глаза,ни слуха.Мы —это Леф,без истерики —мыпо чертежамделовитои сухостроимзавтрашний мир.Друзья —поэты рабочего класса.Их знаниеневелико,но врезалинстинктв оркестр разногласыйбуквыгрядущих веков.Горькодумать имо Горьком-эмигранте.Оправдайтесь,гряньте!Я знаю —Вас ценити властьи партия,Вам дали б все —от любвидо квартир.Прозаикиселипред Вамина парте б:– Учи!Верти! —Или жить вам,как живет Шаляпин,раздушенными аплодисментами оляпан?Вернисьтеперьтакой артистназадна русские рублики —я первый крикну:– Обратно катись,народный артист Республики! —Алексей Максимыч,из-за Ваших стеколвиденВамещепарящий сокол?Илис Ваминачали дружитьпо садуползущие ужи?Говорили(объясненья ходкие!),будтоВыне едете из-за чахотки.И Выв Европе,где каждый из граждансмердит покоем,жратвой,валютцей!Не чище льнаш воздух,разреженный дваждыгрозоюдвух революций!Бросить Республикус думами,с бунтами,лысинкуюжной зарей озарив, —разве не лучше,как Феликс Эдмундович,сердцеотдатьвременам на разрыв.Здесьдела по горло,рукав по локти,знамена небаалы,и соколы —сталь в моторном клекоте —глядят,чтоб не лезли орлы.Делами,кровью,строкою вот этою,нигдене бывшею в найме, —я славлювзвитое красной ракетоюОктябрьское,руганноеи пропетое,пробитое пулями знамя!

1926