На стихи не навесишь замки - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
* * *
На улице была осень.
И за это с природы спросим:
— Почему на дворе не лето? —
ответит она и за это.
* * *
Никуда не денется
природа сама:
раздвинется и разденется —
это закон бытия.
* * *
Вот и бегай теперь — ищи
бел свет, добрую зиму…
А я в мир ваш камень кину!
* * *
Даже когда весь мир рушится на твоих глазах,
и ты умираешь вместе с ним,
то надо говорить себе:
— Гибнет мир моего врага! —
и так протяжно. — Ха-ха…
* * *
Знай, на смену командирам
вырастают командармы!
Это вам не финтифлюшки,
а История сама.
* * *
Чтобы зло нас больше не мучило,
мы собьёмся в большие кучи!
* * *
Народу — побольше терпения
и певческого настроения!
* * *
Люд не кошка,
отлежится и наполнит лукошко.
* * *
Танцуй да пой,
пока твой друг Армагеддон.
* * *
А лишнего нам знать не положено —
у нас и так судьба красиво сложена.
* * *
На кого бы я Русь ни повесила —
последствия я не взвесила.
* * *
Народ хочет кусок хлеба всем … одинаковый.
— Да кому он нужен такой народ!
* * *
Люди уже давно знают правду.
Но люди знают и другую правду: им с ней жить.
* * *
Боролась я, дева красная, с властями.
Боролась, боролась и выборолась!
* * *
Лишена иллюзий на счастливое общество.
* * *
Политикам: «Ну да, ну да, ну да…»
* * *
Всё проверено — зла немерено.
Любовь на дне колодца
Говорила б я с вами
Я живу в зачарованном доме,
там же живёт моя кошка,
мёртвая кошка… немножко.
Тут же горшок с цветами.
Говорила б я с вами
о любимой себе бесконечно,
но зачарованная квартира
дверь открывает. В вечность
сразу же попадаю,
а там говорю: «Бог с вами!» —
ведь я попадаю в вечность.
Руби, батяня, скворечник
и сразу же поджигай!
Да лихом не поминай,
я уже иду за тобою
к мёртвому, мёртвому морю.
Хоронила я мужа
Хоронила я мужа, закапывала
тридцатью лопатами закидывала:
лежи родной, не подымайся,
дыши мой милый, не сдавайся!
Ах ты, чёрт окаянный
належишься, встанешь первозданным.
Просыпайся, чего разлёгся!
И пошто тебе не встаётся?
Не поётся, не пляшется,
в кулачном бою не машется,
с девками не гуляется.
от чего душа твоя мается?
Пойди-ка, пройдись по воле:
поищи-ка ты лучшей доли,
кресты на могилках потрогай.
Поймёшь какой ты убогий.
Не у бога забрали забрало,
я твою жизнь украла
да на себя повесила.
Самой красивой невестою
разгуляюсь на новой свадьбе
Чёрт придёт: «Эх, украсть бы!»
А ты полежи, подумай,
раз ты у нас самый умный.
Но думать ему не хотелось.
А жизнь колесом вертелась:
в поле, с поля, до хаты,
и кругами ходит чёрт горбатый.
Как же скучно в автобусах жить
А я в автобусах скучаю,
ведь шофёр не нальёт мне чаю
и место своё не уступит.
Он взгляд напряжённый потупит,
когда я спрошу его: «Знаешь,
никогда ведь не угадаешь,
когда гаишник умелый
помашет тебе черно-белым
и пригласит поздороваться —
чай попить, постоловаться.»
Мне скучно с тобой, водитель:
ты не руководитель,
не президент, не бог.
Слышишь, мотор заглох,
приходится выходить:
— Может, пойдём чай пить
и разговаривать по душам
о грибах, рыбалке… Я дам
тебе номер своего телефона.
Звони в рай, ответит Зубкова.
Я вчера изменила судьбу
Она никуда не ходила,
она никуда не пойдёт,
но какая-то сила,
толкает её вперёд!
Я никуда не ходила,
и никуда не пойду,
но какая-то сила
всё тянет меня в беду.
Зачем (говорю я силе)
толкаешь меня на путь?
— Не я (отвечает сила),
тебе не в силах свернуть.
Да, я знаю, на свете
есть судьба — не уйти!
Но я сделала это,
(пуля-дура, прости):
вот, железной рукою
стёрла все письмена.
Не оратор я больше,
но от смерти ушла.
И теперь я лишь человечек —
меньше пылинки самой.
Ну здравствуй, серая Вечность,
ты сегодня опять не за мной.
Устала я
Предпоследние денёчки
между миром и войной.
Напишу … одни лишь точки
между мною и тобой.
Вот хожу, считаю правду:
сколько в мире было зла?
Всё пусто, несправедливо.
У меня болит спина.
Ничего уже не свято,
кроме этих островов.
Я не клята и не мята,
просто мало в мире слов.
Я не верю в наше счастье,
у меня ведь нет и платья,
нету у меня и слёз,
а без слёз ты не возьмёшь.
Всё, прощай! Письмо ушло,
в душу снега намело,
я любила острова
и немножечко тебя.
Это милому письмо.
Не смотрите, что оно
не любовно и не свято,
так, в преддверии утраты.
Любовь на дне колодца
На дне колодца лежала любовь.
Я её вновь и вновь
не поднимала:
боялась вспугнуть, ведь немало
её от меня улетело.
Вокруг колодца несмело
я кругами ходила,
внутрь заглядывала, отходила.
А дома уже подумала:
«Какая ж я все таки умная —
каждому Антошке
досталось от меня понемножку!»
И вот последний Антошка
не очень то и рассердился,
когда от меня удалился.
Я вздохнула свободно:
вот она, ваша любовь — проходит!
Проходящая любовь проходила,
я сама себе тихонько говорила:
«Какая девочка я разумная —
не прыгнула, как полоумная
на дно непростого колодца!»
Ну почему же прыгнуть так хотца?
Вспоминая детство
Всё было уже неважно,
потому что кораблик бумажный
запускается молча.
Песня вдали не смолкла.
Пропавшие дети рыдали.
Их с корабля как бы звали,
но звали совсем недолго.
Так и ушёл по Волге
тот теплоход бумажный.
А кто-то самый отважный
пойдет в дом, оторвёт бумаги
сложит корабль и отваги
ему будет не занимать:
«Плыви, тебя не догнать!»
Вот так мы и жили:
кораблики молча плыли,
сверкала в небе луна
пропащая такая сама.
И всё уже было неважно,
был бы рот у матери напомажен,
а в руках у отца лопата.
Жизнь как жизнь, но горбата.
И весёлые игры у Инки —
родительские вечеринки.
А ты, мой кораблик, плыви,
у тебя ведь всё впереди,
в отличие от меня.
Всю жизнь промолчала я.
Я одна с кошкой и чаем
А дома одной
хоть волком
