Стихи о девушках и феях - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
В фото глядим друг на друга,
понимая, жизнь — это мука!
Январь молодой не пускает меня никуда
Я скоро стану звездой,
потому что уже пора!
И плевать, что январь молодой
не пускает меня никуда.
Ведь январю не место
рядом со светлой невестой.
То ли дело, январская вьюга
так и ложится на руку:
«Выходи да гуляй, родная,
безвестная в сорок лет, молодая!»
Заберите меня с собой
Обнимите меня, обнимите
и с собой поскорей заберите!
Но не надо заставлять работать:
суп варить, стирать, чистить боты.
Я к физическому труду непривычная:
не какаянибудь штучка столичная,
а сахалинская девка бойкая, смелая,
на рыбе отъетая, белая!
Никому не нужна ты такая
Покатилась беда горошком.
Ну что ты смотришь в окошко,
зачем душой своей маешься,
кому улыбаешься?
Плюнуть пора и забросить,
никто о тебе и не спросит,
никому не нужна ты такая
красивая, молодая!
Душой раздеться
Не жила бы я нежилою,
не ходила я небылою,
а печальная бродила по свету —
все искала свет … а его нету.
Выплакала все свои слезы.
От слёз моих появятся грозы
и ручьи потекут — некуда деться!
Остаётся одно: душой раздеться.
Коротко
Укажите мне на место,
место рядом с женихом!
Будет там нам очень тесно
сидеть с невестой. Я плечом
оттолкну её легонько,
прижмусь поближе к жениху.
Нет, не буду больше Сонькой —
сегодня замуж выхожу!
* * *
Знаю я как лечить нервы:
надо срочно встать с постели
и пойти куда-то думать
с непокрытой головой,
и тогда к тебе собаки
обязательно сбегутся.
Несомненно это лучше,
чем всё время быть одной!
* * *
А не надо сразу много
выставлять своих изъянов,
потому как есть надежда
повстречать кого-то близко
и отдаться вот так просто —
пущай завидует народ!
* * *
Не бывает так и сразу —
просто, запросто жениться,
потому что будут дети.
Знаю я как это тяжко
в толсты жопы целовать!
* * *
Ну и что ж, что девки пляшут,
одиноко расставляя
вокруг деревни колья.
Никому я не отдам
Сахалин, Приморье!
* * *
Я сахалинская девка бойкая:
то лежу, то сижу, то на койке я.
На себя давно рукой махнула:
— Стану яркой звездой! — вздохнула.
* * *
Заболела я родиной, заболела,
не смотрела на неё я, не смотрела,
не смотрела и смотреть не собираюсь,
потому что умереть где — выбираю.
* * *
Миллион парней усатых
ходят по планете.
Не смотри на них, не надо!
А то будут дети.
* * *
Я сегодня проснулась звездой,
я сегодня вдруг поняла,
что где-то ходит мужик холостой,
а я до него не дошла.
* * *
А чтоб по Родине Руси
красной деве не пройти —
дороги ваши проконтролировать.
* * *
Хороводы хороводить, огороды городить,
но если есть на свете мода, то по ней и надо жить!
Феи, нимфы, лесные девки
Одна — ты бог
Когда ты одна, ты похожа на бога:
до смерти совсем немного,
до славы четыре шага
и молодость не прошла.
Когда ты одна, ты богиня:
взгляд у тебя невинный,
и месть глубоко сидит —
затаилась, молчит, пыхтит.
Просто ты одна и немного
почувствовала себя богом,
прошлась по полям, по лугам
подумала: «Не отдам!»
Не отдашь ты поля и не надо!
Не отдашься — не в том преграда.
Есть на свете другая стена:
ты одна, и ты не видна,
к тебе никто не подступится.
Краска на стенке облупится.
С твоего дорогого лица
воду не пить. Ты б пошла
до людей осторожно
да сказала им: «Можно
потрогаю ваши жизни,
а также шальные мысли?»
И люди тебе ответят:
— Говорят, на том свете
трогать всё давно разрешается,
тебе там точно понравится!
Я говорю
Я всегда говорю между делом,
я всегда пишу между строк.
И чего бы я ни хотела,
наговорю я впрок!
Всё что смогла, я сделала:
брала белила самые белые
и белила историю кровью.
Ничего, отмоем её.
— Ну вот, — вздыхала я мрачно
и бумагой наждачной
распиливала сердца. —
Ещё одна боль ушла.
Уходящая боль уходила,
нет, не благодарила,
а твердила: «Теперь
будет всё у тебя болеть!»
Болит всё за грехи человечества,
стою голая перед вечностью,
а на улице вьюга:
«Одевайся, подруга
и иди куда-нибудь лесом,
там будет тебе интересно.»
Звезда так тоже сказала,
а я села, а потом встала,
и пошла по замкнутому кругу:
ни невеста, ни жена и ни подруга.
Благая весть
Никому не будет страшно
в тёплой сытости своей.
У кого одна рубашка?
Не отдашь? Ну и бог с ней.
Я последнюю раскрыла
неземную благовесть:
дикой повестью покрыта
пыль земная и известь.
А кого тут совесть мучит,
тот совсем её замучит,
и останется от ней —
пыль земная и иней.
Собирайся в круг народ:
девица в гости к вам идёт,
придёт и скажет:
«Кто пьёт да пляшет,
тому не страшно;
а кто поёт,
того сожрёт
велика совесть!» —
такая повесть.
Так собирайся ж народ,
к вам девка русская идёт!
А кому страшно,
так те не наши,
и бабы краше
у них, наверно.
А нам, неверным,
совсем не больно,
и совесть вольна,
сыта, красива
в тепле спесиво
скуля от боли:
— Доколе, доколе, доколе?
Я сама швея вышиваша
Не дарите мне цветов, не дарите.
В поле нет их милей, не сорвите!
На лужайку опущусь я вся в белом —
разукрашусь до ног цветом смелым:
красная на груди алеет роза,
на спине капризнейшая мимоза,
на рукавчике сирень смешная,
а на подоле астрища злая!
Я веночек сотку из ромашек.
А знаете, ведь нету краше
жёлтого, как солнце, одувана
и пуха его белого. Ивану
я рубаху разошью васильками:
бегай, бегай, Иваша, за нами!
Беги, беги, Иван, не споткнись —
во всех баб за раз не влюбись,
а влюбись в меня скорей, Иваша;
разве зря я, швея-вышиваша,
васильки тебе вышивала,
да на подоле астрища злая
просто так ко мне прицепилась?
И зачем в дурака я влюбилась?
А цветов мне не надо ваших!
Я сама швея-вышиваша!
Расскажу, как живу
