Роберт Рождественский - Лучшие стихи и песни
После оттепели
Ремонт часов
Сколько времени?— Не знаю…Что с часами?— Непонятно…То спешат они,показывая скорость не свою.То, споткнувшись, останавливаются.Только обоняньемя примерно-приблизительное время узнаю…Я сегодня подойдук одинокому еврею.(Там на площади будочки выстроились в ряд.)«Гражданин часовщик,почините мне время.Что-то часики мои барахлят…»Он, газету отложив,на часы посмотрит внятно.Покачает головою.Снова глянет сверху вниз.«Ай-яй-яй! —он мне скажет. —Ай-яй-яй! Это ж надо!До чего же вы, товарищ,довели механизм…Может, это не нарочно.Может, это вы нечаянно.Для него, — для механизма, —абсолютно все равно!Вы совсем не бережете ваше время,ваши часики.Сколько лет вы их не чистили?То-то и оно!..»Разберет часы потом он,причитая очень грозно.И закончит, подышав на треугольнуюпечать:«Судя по часам «Москва»,вы уже довольно взрослый.И пора ужеза собственное время отвечать…»Я скажу ему: «Спасибо!»Выну пятьдесят копеек.Тысяча семьсот шагов до знакомого двора.И машины мне навстречубудут мчаться в брызгах пенных.Будто это не машины.Будто это глиссера.Разлохмаченные листья прицепятсяк ботинкам.Станет улица качаться в неоновом огне…А часы на руках будут тикать.Тихо тикать.И отсчитывать время,предназначенное мне.
Друг
Мы цапаемся жестко,Мы яростно молчим.Порою —из пижонства,порою —без причин.На клятвы в дружбе крупныеглядим, как на чуму.Завидуем друг другу мы,не знаю почему…Взираем незнакомос придуманных высот,считая,что другомуотчаянно везет.Ошибок не прощаем,себя во всем виним.Звонить не обещаем.И все ж таки звоним!Бывает:в полдень хрупкиймне злость моя нужна.Я поднимаю трубку:«Ты дома,старина?..»Он отвечает:«Дома…Спасибо — рад бы…Но…»И продолжает томно,и вяло,и темно:«Дела…Прости…Жму руку…»А я молчу, взбешен.Потом швыряю трубкуи говорю:«Пижон!!»Но будоражит в полночьзвонок из темноты…А я обиду помню.Я спрашиваю:«Ты?»И отвечаю вяло.Уныло.Свысока.И тут же оловяннобубню ему:«Пока…»Так мы живем и можем,ругаемся зазря.И лоб в раздумьях морщим,тоскуя и остря.Пусть это все мальчишествоминые назовут.Листы бумагичистымичетвертый день живут, —боюсь я слов истертых,как в булочной ножи…Я знаю:он прочтет ихи не простит мнелжи!
«Родных разыскиваю…»
Родных разыскиваю,родных…Веселый хрустсухарей ржаных.Два слова,сказанных невзначай.В горячих кружкахбесцветный чай.Родных разыскиваю,родных…Детдом вспоил меня,как родник.Ребятас временем обнялись.(Имен не помню.Не помню лиц…)Родных разыскиваю,родных…Курящихв тамбурах ледяных.Солдатнебритых, как будто лес.«Не дрейфь, малец!Победим,малец!..»Родных разыскиваю,родных…Не смог бы я ничего без них.Зову:откликнись,моя родня…О, если б кто-тоискал меня!
Стыдливые
С вашей кожей —как ни старается —ни один загарне может справиться.Потому что кожа вашанежная, —профессионально краснеющая…Тихо от всего отстраняетесь(совестно прослыть вдругнастырными).Вы ведь не боитесь,выстесняетесь.Вам ведь не страшно,вам —стыдно.Стыднозащитить слабого,мнение иметьсовестно,стыдно не хвалитьтщеславного,неудобно с подлецомссориться.Совестно сказать глупому,что он глуп!Что это —надолго!Стыдно в драку лезтькрупную,а в мелкую —совсем неудобно…Бедные,как вы только терпите?!Сколько в вассвятой терпеливости!..Из стыдливостиплохого вы не делаете.И хорошего тоже —из стыдливости.Вы живете,вы извиняетесь,улыбаетесь печально и пустынно…Нет,вы не боитесь,выстесняетесь.Вам ведь не страшно,вам —стыдно.Добрые,других не укоряющие,милые,стеснительные вечно,удобные,со стыда сгорающие,люди-людишки.Человечки.
Париж, Франсуазе Саган
Пишу вам по праву ровесника,уважаемая Франсуаза…Возможно,вздохнув невесело,письмо вы поймете не сразу.То,над чем вы горюете,вы знаете лучше всего…Ходят по улицамлюдивозраста моего.В Лондоне и в Парижезамашки у них одни.Свое поколениелишнимвсерьезназывают они.Они вас считаютзнаменемневерия и порока.Они вас считаютснадобьеми даже чуть-чутьпророком.Пророки обычно безжалостны,но я не под богомрос…Ответьте, пророк, пожалуйста,на очень нестранныйвопрос:кому вывсе ж такилишние,парни,нарочно небрежные?Девчонки,модно подстриженные,не слишком гордые,грешные?Зачем ваши душивыданыв липкие лапы молвы?Кому это все ж такивыгодно,чтоб лишнимибыли вы?Чтоб вы обо всемзабывали?Чтоб жизнь вам казаласьтесною?Чтоб вывином запивалипесню,лишь с виду дерзкую:«Мылишние.Мы неуемные.Нас понимаетлюбой!Политикине признаем мы,а признаем любовь!Рабыразгулявшейся плоти,мы —лишнее поколение —унылое чувстволоктясменилина чувство колена.Мы лишние,лишние,лишние!Лишние нощно и денно!..»Конечно,все это —личное,личное ваше дело…Но вотк небрежному парнюнеумолимо и вескооднажды —для вящей памяти —ляжет на столповестка.«Я лишний…Не надо!Я лишний…С политикой я не знаком».Но рявкнет фельдфебель рыжий:— Прр-р-рямо-о!Бегом!! —А через пару сутокв очень серьезный деньпарнюдадут подсумок,в котором —сорок смертей.Потом поведут —погонят(он будет не лишнимв строю!).И пуля его уколетв Африке,в первом бою…Над высушенной гвоздикойпрошебаршит гром.И на песоктихийтиховытечет кровь.Станет сердценеслышным.Небо застынет в глазах…«Не надо…Ведь я желишний…» —успеет пареньсказать.Но будетгрохотом танкав землювдавлена фраза!И все оборвется…Так-то,уважаемая Франсуаза.А где-тов своем Париже,которого не повторить,станет девчонка стриженаялишние слезылить.Лишними станут подруги,лишним покажется март,лишними станут руки,привыкшие обнимать.Будет войной зачеркнутее молчаливый Жан…Мне жалкоэту девчонку.Мне этого парняжаль.Небрежного,лишнего парня,которому нравится бокс.Который в своей компании —по общему мнению —бог.Он говорит медлительно,он знаетновинки джаза.Он очень не любит политики.Он верит вам,Франсуаза.
Чаушеску
