Ольга Лазорева - Григорий Грег «Капли крови»
Из письма Ладе:
«Мои тетради были свалены в кучу на столе, тут же находилась стопка исписанных листков. Я начал читать и постепенно так погрузился в мир прежних поэтических грез, другого сравнения подобрать не могу, что существующая действительность уже не так сильно напрягала меня. Да, только в творчестве я мог найти утешение! Я понял это, едва начав читать свои стихи. Это был особый мир, который мог примирить, мне кажется, с чем угодно.
«Никаких задач не ставить
И писать, что хочется!
Душу звонкую прославить,
Избежать пророчества…
На земле стоять, закинув
В восхищеньи голову.
Видеть небо…», – бегло, но жадно читал я.
И тут же в нетерпении перевернул страницу, словно хотел быстрее нахвататься энергии своих стихов, наполниться ею до отказа.
«Тревожит что-то. Я пишу, что вижу:
Кленовый лист упал к моим ногам.
В огромных лужах ветер воду лижет,
И дождь бежит по выпуклым зонтам.
Осенний вечер выбелен туманом…»
И снова я, не дочитав, перевернул лист. Какое-то смутное беспокойство охватило меня.
«Сначала! Чистую страницу
Открою. Что писать?
Что мне в забвеньи будет сниться…
Но не смогу назвать
Словами этот странный холод
Восторга и тоски,
Неутоленный страстный голод
Моей души…»
Я снова не дочитал. Чем больше я вникал в свое творчество этого периода, тем сильнее меня охватывало волнение. Мне вдруг подумалось, что уже тогда, то есть сейчас, я подсознательно знаю свою судьбу. И в стихах прятался глубокий смысл происходящего со мной, словно в них были зашифрованы ответы на какие-то ключевые вопросы. Но истина ускользала от меня».
Никаких задач не ставить, и писать, что хочется.Душу звонкую прославить, избежав пророчества.На земле стоять, закинув в восхищенье голову.Видеть небо. И отринув возраст, верить молодов жар любви и нежность сердца, в верность бесконечную.Знать – всегда раскрыта дверца в вечность. И беспечноюласточкой влетать с весною в души приоткрытые.И всегда во всем собою оставаться… Срытыепокидать дома без грусти. Избежать пророчества,улыбаясь… И отпустит душу одиночество.
«Тревожит что-то… Я пишу, что вижу…»
Тревожит что-то… Я пишу, что вижу…Кленовый лист упал к моим ногам,в осколке лужи ветер воду лижет,и дождь бежит по выпуклым зонтам.Осенний вечер выбелен туманом,горят гирляндой желтой фонари,бежит строка негаснущей рекламы,играют влажно, радужно огни.
Пишу, что вижу: свет окна квадратомпогас внезапно, вмиг… и чернота.Раскрылась дверь подъезда, и крылатотвой плащ взметнулся. Влажно шелк зонтаблеснул. Бежишь куда-то. А навстречувыходит он… по лужам, под дождем.Ты руки протянула. Он за плечитебя обнял. Уходите вдвоем…
Я ощущаю горечь и потерю.Не можешь ты… все это не всерьез!Пишу, что вижу… Только все не верюсвоим глазам, невидящим от слез…
«Сначала! Чистую страницу…»
Сначала! Чистую страницураскрою… что сказать?Что мне в забвенье будет сниться?Но не смогу назватьсловами этот странный холодвосторга и тоски,неутоленный страстный голодмоей души. Близкислова по смыслу. Но и только!Беспомощный намекна вихри чувств, пронзенных больюи радостью. Далекязык от точности понятий.Любовь, обида, страх…Как много смыслов! Необъятныйзапрятан мир в словах.Найти, раскрыть значенье истин,звучанье их для нас.Чиста страница. Только мысли…Начну! В который раз…
* * *Из дневниковых записей 20-х годов ХХ века:
«Не так-то просто забыть о вампирской жизни. И нужно ли? Это мой опыт. А я точно знаю, что все нам во благо. И даже мое вековое существование. Такой опыт нужен именно мне, чтобы я стал мудрее своих ровесников, сильнее и, от приобретенных за это время знаний, увереннее. «Из всего извлекать пользу» – отныне мой девиз. Но…
Но… иногда невыносимая тоска не дает покоя, она тянет за душу… и душа болит…»
Измучен, пуст. Ладонь подставлю…Ну что-нибудь! Хоть солнца луч!Словами я его прославлю:он золотист, горяч, летуч.Ну что-нибудь… хоть горстку пыли!Ее рассыплю на ветру.Вот только что ладони былинаполнены… я не пойму…Все прахом! Жизнь течет сквозь пальцы.Уходит все: желанье, больи радость… Слаб мой зов: останься!Беспомощен. Пуста ладонь.Исчезло все. Любовь, разлукакогда-то жгли, имели власть.Теперь лишь звон пустого звукавоспоминаний… Что ж! Упастьв траву, прижаться и щекоюпочувствовать: листок, цветы…Энергией земли живоюнаполниться. И с высотызальют лучи горячим светом…Измучен? Мертв? Как я не прав!Кто я? Былинка звонким летом…Что я? Волна зеленых трав…
* * *Из письма Ладе:
«Я смотрел на его мертвенно-бледное лицо, на эти стальные холодные глаза, на кривящиеся в презрительной гримасе тонкие красные губы и думал, что никогда, никогда не вернусь в это жуткое состояние. Даже ради тебя, ради нашей любви. Прости, Лада, возможно, ты сочтешь это предательством, но я думал именно так. Это выше моих сил! И я сейчас с тобой полностью откровенен. Да, мне тяжело в этом веке и в этом окружении, но лучше я проживу отпущенный мне отрезок времени в нормальном человеческом обличии, наделенный душой и поэтическим даром, чем снова вернусь в роскошную, вечную, но, по сути, пустую жизнь вампира. Я знаю, что уже никогда и никого не полюблю, потому что ты для меня все на свете и других девушек просто не существует, но даже это не заставит меня пройти обратный путь».
Стою пред вами, раскрыты руки,опущены глаза.Поставьте стрелы в тугие луки.Я чувствую – гроза!Все вместе – в сердце! Ну что же, цельтесь!Ваш приговор жесток.Прищурив взгляды, привычно смейтесь.Но спустит стрелы – рок.Удар! Как в розу, мне прямо в сердце!И кровью лепесткискользят по ткани рубахи серой…И крик: «Куда же ты?!»Исчезло тело… И шепот нервный:«Мы взяли цель не ту?!И поразили ударом вернымНе сердце! Пустоту?»Хочу – явлюсь вам, хочу – исчезну.Смотрите, не дыша.Готовьте стрелы и цельтесь в бездну.Пред вами вновь – Душа…
Часть третья. Снова человек.
Из дневниковых записей 20-х годов ХХ века:
«Все еще трудно поверить, что мы разделены целым веком. По идее, ты еще не родилась, разум мне постоянно твердит об этом. Но душа, моя вновь вернувшаяся душа, говорит, что ты есть, только в другом, параллельном мире, ты живешь и любишь меня. И я чувствую эту любовь всем своим существом. Только это не позволяет мне сойти с ума…Лада, любимая…»
Сквозь время
Ты думаешь: лишь сон… Но это – я.Я так зову, зову тебя, тоскуя.И бесконечно образ твой рисуя,моя душа, безумствуя, любя,пылает и зовет, сгореть рискуя.Ты думаешь: лишь сон… А это – я!
Письмо от Лады
Белое перышко ангеламягко скользит с высоты.Чаша ладони подставлена.Флайки воздушно – быстры.
Я не ошибся! Пуховоеперышко стало цветком,лилею светло-лиловою,сомкнутой в плотный бутон.
Пальцем коснусь острых кончиков.Лила! Не прячься внутри!Смех зазвенел колокольчиком,и разошлись лепестки.
Девочка с глазками синими,облако пышных кудрей,не – поземному красивая,белого снега бледней.
Пальчик к губам, улыбается…И серебристой пыльцой,в воздух взлетев, рассыпается.Лила! Куда ты? Постой!
Смех зазвенел на прощание.Холод раскрытой руки…Лила… И словно прощение,сверху в ладонь лепестки
роз ярко-алых пылающих,знаковым жарким костром,в пепел тоску обращающим…Тает огонь исчезающий.А на ладони – письмо.
«Знаю, ты хочешь со мною в ад…»
Знаю, ты хочешь со мною в ад.Но ангелам там не место.Я отпускаю. Вернись назадв мир хрустально-прелестный.
Чистым душой и на землемного всегда работы.Свет твоих глаз – не только мне!Сердце полно заботы.
Сердце твое полно добра.Солнце не гасят ночи.Ясная юность в душе мудра,ада себе не пророчит.
Вслед не смотри… Твой чистый взглядясен, лишь свет вбирая.И невозможно за мною в ад,не покидая рая…
«Цветущий рай, весенний луг…»
Цветущий рай, весенний луг,резвятся беззаботно дети.Взлетают кудри, взмахи рук,танцует между ними ветер.
Венки цветочные летятс волос от быстрого движения.И пышный девочки нарядвесь в лепестках, как в украшеньях.
Смеется мальчик. Но венокв траве находит. Надеваетна девочку. И мотылекулыбки с губ ее слетает.
И сотни бабочек с цветоввспорхнули, рассыпаясь смехом.И сонмы звонких голосовзапели меж землей и небом.
Воздушных ангелов полет,как танец беззаботно милый.Земной на них не давит гнет.Резвятся дети: Лол и Лила.
Туман и роза
