Константин Бальмонт - В безбрежности

    «Возрожденье! Возрожденье!»

    Струны сердца зазвенят.

ЭЛЬЗИ

Эльзи! Красавица горной Шотландии!

Я люблю тебя, Эльзи!

Лунный луч проскользнул через высокое окно.

Лунный лик потерялся за сетью развесистых елей.

Как прекрасен полуночный час!

Как прекрасна любовь в тишине полуночи!

Эльзи, слушай меня.

Я тебе нашепчу мимолетные чувства,

Я тебе нашепчу гармоничные думы,

Каких ты не знала до этой минуты, вдали от меня,

Не знала, когда над тобою шептались,

Родимые сосны далекой Шотландии.

Не дрожи и нс бойся меня.

Моя любовь воздушна, как весеннее облачко,

Моя любовь нежна, как колыбельная песня.

Эльзи, как случилось, что мы с тобою вдвоем?

Здесь, среди Скандинавских скал,

Нас ничто не потревожит.

Никто не напомнит мне

О печальной России,

Никто не напомнит тебе

О туманной Шотландии.

В этот час лунных лучей и лунных мечтаний

Мы с тобою похожи на двух бестелесных эльфов,

Мы как будто летим все выше и выше,—

И нет у меня родины, кроме тебя,

И нет у тебя родины, кроме меня.

Как странно спутались пряди

Твоих золотистых волос,

Как странно глядят

Твои глубокие и темные глаза!

Ты молчишь, как русалка.

Но много говорит мне

Твое стыдливое молчание.

Знойные ласки сказали бы меньше.

И зачем нам ласки,

Когда мы переполнены счастьем,

Когда сквозь окно

Для нас горят своими снегами высоты Ронданэ,

И смутное эхо

Вторит далекому говору

Седых водопадов,

И угрюмый горный король

Своей тяжелой стопою будит уснувшие ели.

Я не сжимаю твоей руки в моей руке,

Я не целую твоих губ.

Но мы с тобою два цветка одной и той же ветви,

И наши взоры говорят на таком языке,

Который внятен только нашим душам.

Хочешь,— расскажу тебе старую сагу.

Хочешь,— спою тебе песню.

Здесь, под Северным небом,

Я против воли делаюсь скальдом,

А скальды,— ты знаешь,—

Могли петь свои песни каждый миг.

Будь же моей Торбьерг Кольбрун,

Будь моей вдохновительницей.

Смотри, перед тобою твой — твой певец,

Тормодд Кольбрунарскальд.

Уж я слышу звуки незримых голосов,

Трепетанье струн нездешней арфы

Пусть будет моя песня воздушна, как чувство любви,

Легка как шелест камышей,

И если в ней будет

Хоть капля того яда,

Которым я был когда-то отравлен,—

Да не коснется он тебя

Слушай, Эльзи.

В час ночной, во мгле туманной, где-то там за синей

                                                  далью,

Убаюканная ветром, озаренная Луной,

Изгибаяся красиво, наклоняяся с печалью,

Шепчет плачущая ива с говорливою волной.

И томительный, и праздный, этот шепот бесконечный,

Этот вздох однообразный над алмазною рекой

Языком своим невнятным, точно жалобой сердечной,

Говорит о невозвратном с непонятною тоской.

Говорит о том, что было, и чего не будет снова,

Что любила, разлюбила охладевшая душа,

И, тая в очах слезинки, полны жаждой неземного,

Белоснежные кувшинки задремали, чуть дыша.

И отравлен скорбью странной, уязвлен немой печалью,

В миг туманный, в миг нежданный, ум опять

                                        живет былым,

Гдe-то там, где нет ненастья, где-то там за синей

                                              далью,

Полон счастья сладострастья пред виденьем

                                           неземным.

Что с тобой, моя Эльзи? Ты спишь?

Нет, не спишь?

Отчего ж ты закрыла глаза?

Что ж ты так побледнела?

Лунный лик засверкал

Из-за сети уснувших развесистых елей.

Лунный луч задрожал

На твоем, побледневшем от страсти, лице.

Эльзи, Эльзи, я здесь, я с тобой!

Я люблю тебя!—

Эльзи!

«В стыдливости немой есть много красоты…»

В стыдливости немой есть много красоты:

    Полурасцветшие цветы

Внушают нам любовь и нежное участье,

И девственной Луны пленительна мечта.

    Но есть иная красота.

    Души влюбленной сладострастье.

    Пред этой чудной вспышкой счастья

    Полубожественного сна,

Стыдливость чуть горит воспоминаньем бледным,

    Как потускневшая Луна

    Пред Солнцем пышным и победным.

НЕПОПРАВИМОЕ

М.А. Дурнову

Прекрасен полуночный час для любовных свиданий,

Ужасен полуночный час для бездомных теней.

Как сладко блаженство объятии и страстных рыданий,

И как безутешна печаль о возможном несбывшихся

                                             дней!

Прекрасен полуночный час для любовных свиданий.

Земля не устанет любить, и любить без конца.

Промчатся столетья и будут мгновеньем казаться,

И горькие слезы польются, польются с лица,

И тот не устанет рыдать, кто любви был бессилен

                                          отдаться.

А мир будет вечно любить, и любить без конца.

Франческа, Паоло, воздушные нежные тени,

Вы свято любили, и светит вам нежность в Аду.

Но горе тому, кто замедлил на первой ступени,

Кто ввериться снам не посмел и всю жизнь протомился

                                            в бреду.

Франческа, Паоло, в несчастьи счастливые тени!

«Тебя я хочу, мое счастье…»

Тебя я хочу, мое счастье,

Моя неземная краса!

Ты —  Солнце во мраке ненастья,

Ты — жгучему сердцу роса!

Любовью к тебе окрыленный,

Я брошусь на битву с судьбой

Как колос, грозой опаленный,

Склонюсь я во прах пред тобой

За сладкий восторг упоенья

Я жизнью своей заплачу!

Хотя бы ценой преступленья —

      Тебя я хочу!

«Был покинут очаг. И скользящей стопой…»

Был покинут очаг. И скользящей стопой

На морском берегу мы блуждали с тобой.

В Небесах перед нами сверкал Скорпион,

И преступной любви ослепительный сон.

Очаровывал нас все полней и нежней

Красотой содрогавшихся ярких огней.

Сколько таинства было в полночной тиши!

Сколько смелости в мощном размахе души!

Целый мир задремал, не вставала волна,

Нам никто не мешал выпить чашу до дна.

И как будто над нами витал Серафим,

Покрывал нас крылом белоснежным своим.

И как будто с Небес чуть послышался зов,

Чуть послышался зов неземных голосов.

«Нет греха в тех сердцах, что любовь пьют до дна,

Где любовь глубока — глубока и полна.

Если ж стынет очаг, пусть остынет совсем,

Тот, в ком чувство молчит, пусть совсем

                                        будет нем».

И от прошлого прочь шли мы твердой стопой,

Уходили все дальше, и дальше с тобой.

В Небесах потускнел, побледнел Скорпион,

И пурпурной зарей был Восток напоен.

И пурпурной зарей озарился весь мир.

Просветленной любви он приветствовал пир.

Я ЖДУ

Уж ночь зажигает лампады

Пред ликом пресветлым Творца

Пленителен ропот прохлады,

И водная даль — без конца.

Мечта напевает мне, вторя.

«Мой милый, желанный… Приду!»

Над синею влагою Моря,

В ладье легкокрылой я жду.

Я жду, и заветное слово

«Люблю» повторяю, любя,

И все, что есть в сердце святого,

Зовет, призывает тебя.

Приди, о, любовь золотая,

Простимся с добром и со злом,

Все Море от края до края

Измерим быстрым веслом.

Умчимся с тобой в бесконечность,

К дворцу сверхземной Красоты,

Где миг превращается в вечность,

Где «я» превращается в «ты»

Хочу несказанных мгновений,

Восторгов безумно святых,

Признаний, любви, песнопений

Нетронутых струн золотых.

Тебе я отдам безвозвратно

Весь пыл вдохновенной души,

Чем жизнь как цветок ароматна,

Что дышит грядущим в тиши.

С тобою хочу я молиться