Виктор Авин - Чуть-чуть высунув язык (сборник стихов)
на диван и залезть с головою,
завернутся в клубок, в одеяло,
и включить там большой фонарик,
что есть сил смотреть в отражатель.
И так тихо, светло под осиной
незаметный, эфирный купол
синеглазого тайной окутал
и накрыл пуховым одеялом,
и уходит нечистая сила
за границу забора, в угол,
наблюдает игру, за Ингой
забывая закрыть калитку.
Синеглазый волчонк прыгнул,
оттолкнулся от липкой осины
и стремглав убежал за калитку,
и его уж никто не видел.
Он сидит вдалеке на пригорке,
смотрит вниз. И на детский садик,
и на сотни желтых кружочков,
трепыхающихся на ветру,
он наводит большой фонарик
каждой ночью. И по дорожке,
узкой, тонкой линии света,
он идет к воспитателю Инге...
Он читает ей толстую книгу
о древнейших святых заветах
и говорит ей: "Не плачь, спасибо
Что взяла и вот так отпустила
Нести новую тайну людям".
x x x
"Идти по саду"
В жару ангиной заболеть и волоча ногами
Идти по саду шмыгая сопливым носом
и чувствовать озноб и ломоту, и задаться вопросом
и ватный мир вокруг раздвинуть медленно руками
и заглянуть в зыбучее пространство меж деревьев
и рассмеяться - вдруг я умру сегодня от ангины - я?
Вот будет мило. И прыгнуть с места,
как в детстве, через штакетник ростом по колено
и упасть
поскольку передумал отмотать от ног
последние пятнадцать лет и потирая голень
прижаться к дереву и меж лопаток
почувствовать сучок от ветки от которой
остался лишь один сучок.
И оттолкнуться от ствола
припасть к стеклу приплюснув носом
Смотреть в глаза сидящему на кроне
прозрачному андроиду и думать
о слиянии его с пространством. Чихнуть
и вытереть ладонью лоб от
липкой и болезненной испарины
встать на колени, точнее на карчки
и заглянуть в траву примяв ее ладонью
и крикнуть в норку что в амбаре недостача
спугнуть дюймовочку поставив на тропинку
внезапно палец, убрать свой палец чтобы отодвинуть
с пути ее валун, свалившийся с небес
и с оттопыренным карманом вернуться к чаю. С медом.
Нарезать ломтиками в сладкий дымкий чай
и ощущать на языке приятный вкус ошпаренных
холодных долек белого налива
не ставшего запасом у крота
что вынудит голодную Дюймовочку сбежать
и поселиться на моей веранде - однако!
Чихнуть и улыбнуться
и выполнив свою задачу - ни дня без
помощи сиротам чихнуть три раза
и в телевизор не мигая смотреть и
чувствовать
как холодный градусник становится горячим
глазеть на сочный рот Наталии Ветлицкой
поджав колени, и под пледом помочь яйцу
вернуться в положение лафета для мартиры.
И чувствовать как набухают вены на руках,
Грохочут воробьи на жестяной трубе
от водостока, оса
бессмысленно стучится об стекло
побеленные недавно яблони уже давно
чернеют медленно от ветра. Зябко. Лето.
Ангина в августе. И горсть таблеток.
x x x
"Ты не люби..."
Моя строка в земле оставит след
как след от плуга в первый жизни снег
оттуда и до мраморной зари
в которой ночью кисточкой Дали
ионы бомбардировали звук:
"Ты не люби по полной"!
Моя строка оставит в море след
Как след от невзрывающих торпед
в которых внуки моряка Ионы
морзили в переборки от тоски:
"Ты не люби по полной"
Моя строка оставит в тебе след
растянет складки у румяных влажных щек
ты в такт ударам-удареньям говори:
"Ты не люби, ты не люби, ты не люби"
Ты говори мне, говори и я в ответ
замечу в такт пульсирующих вен:
"Ты не люби меня, я ненавижу плен,
Я не икона а всего лишь Мартин Иден".
x x x
"Неправильный путь"
"Внимание! Наш поезд прибывает на станцию Репино по неправильному пути!"
(Из объявления в электричке. Как пояснил сосед старичок - это нормально. Просто мы приедем не к правой, а к левой платформе. Только и всего...)
Поберегись! Уйди с дороги! Мы такелажники, не Боги!
В созвездье "Андромедитаций" везем багаж златых новаций,
Стихов сложения на рифмы; и в пятистопных чемоданах
Трясутся голые на ямах тактовики нарочных ямбов,
Слоями гласно безударно лежат извилины попарно,
И стопы снежных людоедов за нами стелятся надменно,
А на перроне проводницы нас провожают слишком ленно!
Они уж точно повидали в окно в пути пока не спали
В лесу зверей бегущих рядом, троих мужчин избитых взглядом
Вагон-вожатой в синей юбке, дующей уголь в топку утром,
Чтобы налить старушке чаю, чтобы успеть взмахнуть платочком
На перегоне прошлой ночью, впустить на тамбур свой андроид,
И не снимать на полароид любви шестой немую сцену.
Поберегись! Уйди с дороги! Давай, лети моя тележка!
Директор поезда велел нам не ждать минут и лучше мешкать!
Лететь до первого вагона, потом причалить к машинисту.
Он свесив ноги из кабины играет вольно фугу Листа
(Что интересно - на тромбоне), он доберется до "диеза"
И вспоминая жесты жезла, улыбку, ночь на дальенй стрелке,
Он дунет так, что листья, кепки (или фуражки), все билеты
Слетят из рук проводников и понесутся в чисто небо,
Как птицы-голуби в Сан-Ремо, и упадут под Бологое
В траву зеленую на скатерть, а Машинист без всякой ссоры
Стихи загрузит на приборы и будет всю дорогу плакать
Считая стрелки, семафоры; помощник юный безголовый
Прольет кефир на пятой строчке и по незнанию где едут
Они свернут ко мне, налево, к заливу медленно причалим,
Где нас уже давно встречают фигуры двух железных Леди!
-А мы в Москву уже не едем? Вы чудо, милый, милый Фредди!
И дамы тут же запорхают, и незаметно исправляя
На платьях бусы, плечи, бюсты они в кусты влекут, в аллею!
Спротивлятся кто посмеет? И поезд медленно уходит,
В вагонах нам желают счастья, и машинист доволен будет,
Помощник - он яичко кокнет и смажет усики в кефире,
Старушка цокнет язычочком пока целуют обе в щечки
И скажет внуку: " Он поехал не по неправильном пути...."
x x x
"А я выгуливаю солнечных зайчиков"
Перед ночью солнце очень красное.
Перед закатом небо очень синее.
Перед смертью листья очень желтые.
Перед Богом и врачом все люди - шизофреники.
Так для чего живем на белом свете мы?
Одни выходят погулять во двор с собакою
не для того, что бы она не там покакала,
другие с мыслями гуляют днем и ночью
не для того чтоб их увидели воочию,
а я выгуливаю солнечных зайчиков
не для того чтоб мне крутили боги пальчиком.
Так для чего живем на белом свете мы?
На облаке однажды Бог лепил ворону.
А летчики гоняли мяч по аэродрому.
А в церкви батюшка давал на сдачу свечи.
Вдруг все сложилось в ситуацию "предтече"!
Мяч улетел на облака свечей - попал в ворону.
Бог удалился очень злой, людей не тронул.
Но в церкви батюшку мы больше не заметили.
Так для чего живем на белом свете мы?
Если дует в спину - это ветер.
Если кирпичом, то это дети.
Если снится дом, то это к смерти.
Если в горле ком - пожуй поэтины.
Так для чего живем на белом свете мы?...
x x x
"Икорки на руке, покрытой шерстью."
Смотрите - птица на плече, смотрите - кречет!
Идите, вечер под ногой, и солнце мечет
Икорки хлеба на руке, покрытой шерстью
Смотрите - перстень на Христе , смотрите - пестик...
А Бог упал лицом в траву, в цветы из жести
А птица свила на спине горб женской мести
Она исправила на "персик" слово "пестик"
Она связала в узелок из когтя крестик
И положила Бога с сорванным лицом да в долгий ящик.
Смотрите - скачет по земле футбольный мячик
Не горб!
Смотрите - птица на ветру, смотрите - плачет
Киборг!
x x x
"Подари..."
Подари мне Новый Год, подари
Подари мне шкуру не от лайки!
Подари мне женщину, не змейку!
Подари мне собственную кожу!
Боже, подари мне эту лейку!
Сохнет в доме спиленная елка!
Проращу я острые иголки!
Пусть на босу ногу будет колко
Ей ходить по "Редисон-Паласу".
Не водИ меня как шланг от пылесоса!
Не водИ искать в пургу попутный ветер
На пустой и ведряной планете
В выжженой траве, со сбритой гривой
Посреди ухабистой поземки
Холодно оранжевому Львенку
С влажными печальными глазами
Цвета шоколада комсостава.
ЛJтного. Держать меня не надо
Львам дано охотиться на небе
Боже, запусти ко мне Борзую!
Пусть борзая черною овечкой
Обернется, поедает вечность
Я пойду за ней и будет колко
От травы, заснеженной, "с иголки"
А она как облако в капроне
Пусть цепляет сумрачные елки
x x x
"Слышно"?
Пенопластом по стеклу проведу
слышно?
Я так больше не могу, чувство
