Максимилиан Волошин - Годы странствий

Март 1907

Петербург

IN MEZZA DI CAMMIN…

Блуждая в юности извилистой дорогой,Я в темный Дантов лес вступил в пути своем,И дух мой радостный охвачен был тревогой.

С безумной девушкой, глядевшей в водоем,Я встретился в лесу. «Не может быть случайна, —Сказал я, — встреча здесь. Пойдем теперь вдвоем».

Но, вещим трепетом объят необычайно,К лесному зеркалу я вместе с ней приник,И некая меж нас в тот миг возникла тайна.

И вдруг увидел я со дна встающий лик —Горящий пламенем лик Солнечного Зверя.«Уйдем отсюда прочь!» Она же птичий крик

Вдруг издала и, правде снов поверя,Спустилась в зеркало чернеющих пучин…Смертельной горечью была мне та потеря.

И в зрящем сумраке остался я один.

16 мая 1907

Москва

III. 3ВEЗДА ПОЛЫНЬ

Александре Михайловне Петровой

«Быть черною землей. Раскры покорно грудь…»

Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,Ослепнуть в пламени сверкающего ока,И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубокоВ живую плоть, ведет священный путь.

Под серым бременем небесного покроваПить всеми ранами потоки темных вод.Быть вспаханной землей… И долго ждать, что вотВ меня сойдет, во мне распнется Слово.

Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожьШуршит про таинства возврата и возмездья,И видеть над собой алмазных рун чертеж:По небу черному плывущие созвездья.

Сентябрь 1906

Богдановщина

«Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламя…»

Одилону Рэдону

Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламяЛизнуло мне лицо и скрылось без следа…Лишь вечность зыблется ритмичными волнами.И с грустью, как во сне, я помню иногдаУгасший метеор в пустынях мирозданья,Седой кристалл в сверкающей пыли,Где Ангел, проклятый проклятием всезнанья,Живет меж складками морщинистой земли.

<1904

Париж>

КРОВЬ

посвящение на книге «Эрос»

В моей крови — слепой Двойник.Он редко кажет дымный лик, —Тревожный, вещий, сокровенный.Приникнул ухом… Где ты, пленный?

И мысль рванулась… и молчит.На дне глухая кровь стучит…Стучит — бежит… Стучит — бежит…Слепой огонь во мне струит.Огонь древней, чем пламя звезд,В ней память темных, старых мест.В ней пламень черный, пламень древний.В ней тьма горит, в ней света нет,Она властительней и гневней,Чем вихрь сияющих планет.

Слепой Двойник! Мой Пращур пленный!Властитель мне невнятных грез!С какой покинутой вселеннойТы тайны душные принес?

Зачем во тьму кровосмешений,К соприкасаньям алых жалМеня — Эдипа, ты послалИскать зловещих откровений?

1907

Петербург

САТУРН

М.А. Эртелю

На тверди видимой алмазно и лазурноСозвездий медленных мерцает бледный свет.Но в небе времени снопы иных планетНесутся кольцами и в безднах гибнут бурно.

Пусть темной памяти источенная урнаИх пепел огненный развеяла как бред —В седмичном круге дней горит их беглый след.О, пращур Лун и Солнц, вселенная Сатурна!

Где ткало в дымных снах сознание-паукЖивые ткани тел, но тело было — звук,Где лился музыкой, непознанной для слуха,

Творящих числ и воль мерцающий поток,Где в горьком сердце тьмы сгущался звездный сок,Что темным языком лепечет в венах глухо.

1907

Петербург

СОЛНЦЕ

Б.А. Леману

Святое око дня, тоскующий гигант!Я сам в своей груди носил твой пламень пленный,Пронизан зрением, как белый бриллиант,В багровой тьме рождавшейся вселенной.

Но ты, всезрящее, покинуло меня,И я внутри ослеп, вернувшись в чресла ночи.И вот простерли мы к тебе — истоку Дня —Земля — свои цветы и я — слепые очи.

Невозвратимое! Ты гаснешь в высоте,Лучи призывные кидая издалека.Но я в своей душе возжгу иное окоИ землю поведу к сияющей мечте!

1907

Петербург

ГРОТ НИМФ

Сергею Соловьеву

О, странник-человек! Познай Священный ГротИ надпись скорбную «Amori et dolori».[6]Из бездны хаоса, сквозь огненное море,В пещеры времени влечет водоворот.

Но смертным и богам отверст различный вход:Любовь — тропа одним, другим дорога — горе.И каждый припадет к сияющей амфоре,Где тайной Эроса хранится вещий мед.

Отмечен вход людей оливою ветвистой —В пещере влажных нимф, таинственной и мглистой,Где вечные ключи рокочут в тайниках,

Где пчелы в темноте слагают сотов грани,Наяды вечно ткут на каменных станкахОдежды жертвенной пурпуровые ткани.

1907

Коктебель

РУАНСКИЙ СОБОР

РУАH 24 ИЮЛЯ 1905 Г

Анне Рудольфовне Минцловой

1 НОЧЬ

Вечер за днем беспокойным.Город, как уголь, зардел,Веет прерывистым, знойным,Рдяным дыханием тел.

Плавны, как пение хора,Прочь от земли и огнейВысятся дуги собораК светлым пространствам ночей.

В тверди сияюще-синей,В звездной алмазной пыли,Нити стремительных линийСерые сети сплели.

В горний простор без усильяВзвились громады камней…Птичьи упругие крылья —Крылья у старых церквей!

1907

2 ЛИЛОВЫЕ ЛУЧИ

О, фиолетовые грозы,Вы — тень алмазной белизны!Две аметистовые РозыСияют с горней вышины.

Дымится кровь огнем багровым,Рубины рдеют винных лоз,Но я молюсь лучам лиловым,Пронзившим сердце вечных Роз.

И я склоняюсь на ступени,К лиловым пятнам темных плит,Дождем фиалок и сирениВо тьме сияющей облит.

И храма древние колонныГорят фиалковым огнем.Как аметист, глаза бессонныИ сожжены лиловым днем.

1907

3 ВЕЧЕРНИЕ СТЕКЛА

Гаснет день. В соборе всё поблекло.Дымный камень лиловат и сер.И цветами отцветают стеклаВ глубине готических пещер.

Темным светом вытканные ткани,Страстных душ венчальная фата,В них рубин вина, возникший в Кане,Алость роз, расцветших у креста,

Хризолит осенний и пьянящий,Мед полудней — царственный янтарь,Аметист — молитвенный алтарь,И сапфир, испуганный и зрящий.

В них горит вечерний океан,В них призыв далекого набата,В них глухой, торжественный орган,В них душа стоцветная распята.

Тем, чей путь таинственно суров,Чья душа тоскою осиянна,Вы — цветы осенних вечеров,Поздних зорь далекая Осанна.

1907

4 СТИГМАТЫ

Чья рука, летучая как пламень,По страстным путям меня ведет?Под ногой не гулкий чую камень,А журчанье вещих вод…

Дух пронзают острые пилястры,Мрак ужален пчелами свечей.О, сердца, расцветшие, как астры,Золотым сиянием мечей!

Свет страданья, алый свет вечернийПронизал резной, узорный храм.Ах, как жалят жала алых тернийБледный лоб, приникший к алтарям!

Вся душа — как своды и порталы,И, как синий ладан, в ней испуг.Знаю вас, священные кораллыНа ладонях распростертых рук!

1907