Николай Некрасов - Стихотворения
ФИЛАНТРОП
Частию по глупой честности,Частию по простоте,Пропадаю в неизвестности,Пресмыкаюсь в нищете.Место я имел доходное,А доходу не имел:Бескорыстье благородное!Да и брать-то не умел.В Провиантскую комиссиюПоступивши, например,Покупал свою провизию –Вот какой миллионер!Не взыщите! честность яраяОдолела до ногтей;Даже стыдно вспомнить старое –Ведь имел уж и детей!Сожалели по Житомиру:»Ты-де нищим кончишь векИ семейство пустишь но миру,Беспокойный человек!»Я не слушал. СожаленияВ недовольство перешли,Оказались упущения,Подвели – и упекли!Совершилося пророчествоБлагомыслящих людей:Холод, голод, одиночество,Переменчивость друзей –Всё мы, бедные, изведали,Чашу выпили до дна:Плачут дети – не обедали, –Убивается жена,Проклинает поведениеГордость глупую мою;Я брожу как привидение,Но – свидетель бог – не пью!Каждый день встаю ранехонько,Достаю насущный хлеб…Так мы десять лет ровнехонькоБились, волею судеб.
Вдруг – известье незабвенное! –Получаю письмецо,Что в столице есть отменное,Благородное лицо;Муж, которому подобного,Может быть, не знали вы,Сердца ангельски незлобногоИ умнейшей головы.Славен не короной графскою,Не приездом ко двору,Не звездою Станиславского,А любовию к добру, –О народном просвещении,Соревнуя, генералВ популярном изложенииВосемь томов написал.Продавал в большом количествеИх дешевле пятака,Вразумить об электричествеВ них стараясь мужика.
Словно с равными беседуя,Он и с нищими учтив,Нам терпенье проповедуя,Как Сократ красноречив.
Он мое же поведениеМне как будто объяснил,И ко взяткам отвращениеЯ тогда благословил;Перестал стыдиться бедности:Да! лохмотья нищетыНе свидетельство зловредности,А скорее правоты!Снова благородной гордости(Человек самолюбив),Упования и твердостиЯ почувствовал прилив.»Нам господь послал спасителя, –Говорю тогда жене, –Нашим крошкам покровителя!»И бедняжка верит мне.Горе мы забвенью предали,Сколотили сто рублей,Всё как следует разведалиИ в столицу поскорей.
Прикатили прямо к сроднику,Не пустил – ступай в трактиреПомолился я угоднику,
Поначистил свой мундирИ пошел… Путем-дорогою,Чтоб участие привлечь,Я всю жизнь мою убогуюСовместил в такую речь:
«Оттого-де ныне с голодуУмираю словно тварь,Что был глуп и честен смолоду,Знал, что значит бог и царь.Не скажу: по справедливости(Невелик я генерал),По ребяческой стыдливостиДаже с правого не брал –И погиб… Я горе мыкаю,Я работаю за двух,Но не чаркой – вашей книгоюПодкрепляю слабый дух,Защитите!..»Не заставилиЖдать минуты ни одной.Вот в приемную поставили,Доложили чередой.Вот идет его сиятельство, –Я сробел; чуть жив стою;Впал в тупое замешательствеИ забыл всю речь свою.Тер и лоб и переносицу,В потолок косил глаза,Бормотал лишь околёсицу,А о деле – ни аза!Изумились, брови сдвинули:»Что вам нужно?» – говорят.– Нужно мне… – Тут слезы хлынулиСовершенно невпопад.Просто вещь непостижимаяПриключилася со мной:Грусть, печаль неудержимаяОвладела всей душой.Всё, чем жизнь богата с младостиДаже в нищенском быту, –Той поры счастливой радости,Попросту сказать: мечту –Всё, что кануло и сгинулоВ треволненьях жизни сей,Всё я вспомнил, всё прихлынулоК сердцу… Жалкий дуралей!Под влиянием прошедшего,В грудь ударив кулаком,Взвыл я вроде сумасшедшегоПред сиятельным лицом!
Все такие обстоятельстваИ в мундиришке изъянПривели его сиятельствоК заключенью, что я пьян.Экзекутора, холопа лиПопрекнули, что пустил,И ногами так затопали…Я лишился чувств и сил!Жаль, одним не осчастливили –Сами не дали пинка…Пьяницу с почетом вывелиДва огромных гайдука.Словно кипятком ошпаренный,Я бежал, не слыша ног,Мимо лавки пивоваренной,Мимо погребальных дрог,Мимо магазина швейного,Мимо бань, церквей и школ,Вплоть до здания питейного –И уж дальше не пошел!Дальше нечего рассказывать!Минет сорок лет зимой,Как я щеку стал подвязывать,Отморозивши хмельной.Чувства словно как заржавели,Одолела страсть к вину;Дети пьяницу оставили,Схоронил давно жену.При отшествии к родителям,Хоть кротка была весь век,Попрекнула покровителем.Точно: странный человек!Верст на тысячу в окружностиПовестят свой добрый нрав,А осудят по наружности:Неказист – так и неправ!Пишут, как бы свет весь зановоК общей пользе изменить,А голодного от пьяногоНе умеют отличить…
БУРЯ
Долго не сдавалась Любушка-соседка,Наконец шепнула: «Есть в саду беседка
Как темнее станет – понимаешь ты?..»Ждал я, исстрадался, ночки-темноты!
Кровь-то молодая; закипит – не шутка!Да взглянул на небо – и поверить жутко!
Небо обложилось тучами кругом….Полил дождь ручьями – прокатился гром!
Брови янахмурил ипошел угрюмый –»Свидеться сегодня лучше ине думай!
Люба белоручка, Любушка пуглива,В бурю за ворота выбежать ей вдиво;
Правда, не была бы буря ей страшна,Если б… да настолько любит ли она?..»
Без надежды, скучен прихожу вбеседку,Прихожу и вижу – Любушку-соседку!
Промочила ножки и хоть выжми шубку…Было мне заботы обсушить голубку!
Да зато стой ночи я бровей не хмурю,Только усмехаюсь, как заслышу бурю…
НЕСЖАТАЯ ПОЛОСА
Поздняя осень, Грачи улетели,Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна…Грустную думу наводит она.
Кажется, шепчут колосья друг другу:»Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,
Скучно склоняться до самой земли,Тучные зерна купая в пыли!
Нас, что ни ночь, разоряют станицыВсякой пролетной прожорливой птицы,
Заяц нас топчет, и буря нас бьет…Где же наш пахарь? чего еще ждет?
Или мы хуже других уродились?Или не дружно цвели-колосились?
Нет! мы не хуже других – и давноВ нас налилось и созрело зерно.
Не для того же пахал он и сеял,Чтобы нас ветер осенний развеял?..»
Ветер несет им печальный ответ:– Вашему пахарю моченьки нет.
Знал, для чего и пахал он и сеял,Да не по силам работу затеял.
Плохо бедняге – не ест и не пьет,Червь ему сердце больное сосет,
Руки, что вывели борозды эти,Высохли в щепку, повисли как плети,
Очи потускли и голос пропал,Что заунывную песню певал,
Как, на соху налегая рукою,Пахарь задумчиво шел полосою.
ВЛАС
В армяке с открытым воротом,С обнаженной головой,Медленно проходит городомДядя Влас – старик седой.
На груди икона медная;Просит он на божий храм, –Весь в веригах, обувь бедная,На щеке глубокий шрам;
Да с железным наконешникомПалка длинная в руке…Говорят, великим грешникомБыл он прежде. В мужике
Бога не было; побоямиВ гроб жену свою вогнал;Промышляющих разбоями,Конокрадов укрывал;
У всего соседства бедногоСкупит хлеб, а в черный годНе поверит гроша медного,Втрое с нищего сдерет!
Брал с родного, брал с убогого,Слыл кащеем-мужиком;Нрава был крутого, строгого…Наконец и грянул гром!
Власу худо; кличет знахаря –Да поможешь ли тому,Ктоснимал рубашку спахаря,Крал у нищего суму?
Только пуще всё неможется.Год прошел – а Влас лежит,И построить церковь божится,Если смерти избежит.
Говорят, ему видениеВсё мерещилось в бреду:Видел света преставление,Видел грешников в аду;
Мучат бесы их проворные,Жалит ведьма-егоза.Ефиопы – видом черныеИ как углие глаза,
Крокодилы, змии, скорпииПрипекают, режут, жгут…Воют грешники в прискорбии,Цепи ржавые грызут.
Гром глушит их вечным грохотом,Удушает лютый смрад,И кружит над ними с хохотомЧерный тигр-шестокрылат.
Те на длинный шест нанизаны,Те горячий лижут пол…Там, на хартиях написаны,Влас грехи свои прочел…
Влас увидел тьму кромешнуюИ последний дал обет…Внял господь – и душу грешнуюВоротил на вольный свет.
РоздалВлас свое имение,Сам остался бос и голИ сбирать на построениеХрама божьего пошел
С той поры мужик скитаетсяВот уж скоро тридцать лет,Подаянием питается –Строго держит свой обет.
Сила вся души великаяВ дело божие ушла,Словно сроду жадность дикаяНепричастна ей была…
Полон скорбью неутешною,Смуглолиц, высок и прям,Ходит он стопой неспешноюПо селеньям, городам.
Нет ему пути далекого:Был у матушки Москвы,И у Каспия широкого,И у царственной Невы.
Ходит с образом и с книгою,Сам с собой всё говоритИ железною веригоюТихо на ходу звенит.
Ходит в зимушку студеную,Ходит в летние жары,Вызывая Русь крещенуюНа посильные дары, –
И дают, дают прохожие…Так из лепты трудовойВырастают храмы 0ожииПо лицу земли родной…
ЗАБЫТАЯ ДЕРЕВНЯ
