Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения

Обетование

Сомкни усталыя ресницы,На то, что было, не смотри.Закрыв глаза, читай страницы,Что светят ярко там внутри.

Из бездны ада мы бежали,И Море бьет о чуждый брег.Но заключили мы скрижалиВ недосягаемый ковчег.

Храни нетронутость святыни,Которой перемены нет.И знай – от века и донынеНам светит негасимый свет.

Когда ж ягненок с волком рядомПойдут одну зарю встречать,Вдруг разомкнется нам над кладомТеперь сомкнутая печать.

Облако

Мне снилось высокое облако,Над ширью равнины загрезившей,Оно разросталось, взлелеяноДыханьем раскидистых гор.Объемом плавучаго островаОно возносилось округлое,Руно возросло белоснежное,Грозы подвенечный убор.

Мне снилось лиловое облако,Готовое тешиться брызгами.Над ширью равнины проснувшейсяОбрушился взрывами гром.И вылилось целое озеро,И капли алмазныя прыгали,И таяла ткань белорунная,Грозы опрокинутый дом.

Мне снилось разъятое облако,Пронзенное гордою радугой,Над ширью равнины ликующей,Над четкими гранями гор.Возженье молитвы пред образом,Дороги цветистыя радуги,Светильники с душами дружные,Земли и небес договор.

Тринадцать

Леониду Тульпе

В тайге, где дико все и хмуро,Я видел раз на утре дней,Над быстрым зеркалом Амура.Тринадцать белых лебедей.

О, нет, их не тринадцать было,Их было ровно двадцать шесть,Когда небесная есть сила,И зеркало земное есть.

Все, перваго сопровождаяИ соблюдая свой черед,Свершала дружная их стаяСвой торжествующий полет.

Тринадцать цепью белокрылойЛетело в синей вышине,Тринадцать белокрылых плылоНа сребровлажной быстрине.

Так два стремленья в крае дикомУмчалось с кликом в даль и ширь,А Солнце в пламени великомОзолотило всю Сибирь.

Теперь, когда навек оконченМой жизненный июльский зной,Я четко знаю, как утонченЛетящих душ полет двойной.

Зима

В чертог Зимы со знаком КозерогаВступило Солнце. Выпит летний мед.Полет саней. Вся бархатна дорога.Теченье рек замкнулось в звонкий лед.

Кора дерев, охваченная стужей,Как дверь тюрьмы, туга и заперта.Дом занесен. В нем долог час досужий.В узорах окон звездный знак креста.

В трубе – орган. В нем ветром нелюдимымРазмерно сложен сумрачный хорал.Дух солнечный восходит синим дымом,Костер стодневный жарко запылал.

В березе белой солнечная силаЗапряталась, чтоб нас зимой согреть.И пламя в печке пляшет цветокрыло,Текучую переливая медь.

Дремота

Задремал мой единственный сад,Он не шепчет под снегом густым.Только вьюга вперед и назадЗдесь ведет снегодышащий дым.  Ты куда же стремишься, метель?  Зачинаешь, чтоб вечно кончать.  Ты для ткани какой же кудель  Раскрутила – скрутила – опять?Я по дому один прохожу,Все предметы стоят в забытьи.От бессмертных полей на межуСмотрят в прошлое мысли мои.  Высоко – далеко – небосинь,  Широко – широчайший простор.  Занавеску в душе отодвинь,  Рассвети мыслевнутренний взор.Ты не сделал с собой ничего,Что бы сердцем не сделал опять.Отчего же кругом так мертвоИ на всем снеговая печать?  Только дымно мерцает свеча,  Содвигая дрожащую тень.  Только знаю, что жизнь горяча  И что в Вечность проходишь ступень.Отчего же, весь снежный, морозНаковал многольдяность преград?Нет ответа на жгучий вопрос.Задремал мой таинственный сад.

Сонная одурь

Что там в затишьи зеленых зыбей?Между стеблями горящий клочок.Зелье колдуньино, дикий репей,  Ведьмин зрачок.Все задремало. В лесах полутьма.Только не дремлет Хозяин вверху.Млеет под пнями кошачья дрема.  Росы на мху.Сон да дрема на кого не живет?Только бессонны зеницы совы.Правит седая бесшумный полет  Сверху травы.Правит, направит, приметит, возьмет.Сонная одурь. Весь сон не испит.В синей стрельчатке скопляется мед,  Влит и разлит.Ломок камыш. Серебрится излом.Чаша кувшинки в ночи заперта.Лес затянулся зеленым стеклом.  Дым от куста.Где это деется? В сердце ль? Во сне ль?Кто это? Что это кроет огнем?Зовом приснившимся кличет свирель: –  «Вместе уснем?»Дышет дрема. Обступил полумрак.Срок восполняется. Зреет черед.Ведьмино зелье. Колдующий зрак.  Видит. Возьмет.

Одной

Чую, сердце так много любило,Это сердце терзалось так много,Что и в нем умаляется силаИ не знаю, дойду ли до Бога.  Мне одно с полнотой не безвестно,  Что до Чернаго нет мне дороги,  Мне и в юности было с ним тесно,  И в степях размышлял я о Боге.Гайдамак необузданной мысли,Я метался по Дикому Полю.Но в лазури лампады повисли,В безрассудную глянули долю.  До какой бы ни мчался я грани  На какое б ни ринулся место,  Мне Звезда засвечалась в тумане,  Весь я помнил, что видит Невеста.Отшумели, как в сказке, погони,Больше нет мне вспененнаго бега.Где мои распаленные кони?У какого далекаго брега?  По желанным пройду ли я странам?  Под пророческим буду ли Древом?  По моим задремавшим курганам  Только ветер летает с напевом,И вращенье созвездий небесныхПодтверждает с небеснаго ската,Что в скитаньях моих повсеместныхЛишь к Одной я желаю возврата.

Осень

Я кликнул в поле. Глухое полеПерекликалось со мной на воле.А в выси мчались, своей долиной,Полет гусиный и журавлиный.

Там кто-то сильный, ударя в бубны,Раскинул свисты и голос трубный.И кто-то светлый раздвинул тучи,Чтоб треугольник принять летучий,

Кричали птицы к своим пустыням,Прощаясь с летом, серея в синем.А я остался в осенней доле,На сжатом, смятом, бесплодном поле.

Мне хочется

Мне хочется расцветов полусонных,При перебеге косвенных зарниц.Мне хочется свиданья звуков звонных,Идущих от невидимых звонниц.

Чтоб звук души, идя в тиши к другому,Был светом-пересветом хрусталей.Чтоб в сердце забаюкал я истому,Заслыша бег-напев коростелей.

Чтоб в памяти, в сверкающем затоне,В подводных далях шли навстречу сны,Чтоб в голубых куреньях благовонийВсходила мысль до лунной вышины.

Глубже

В белом ландыше венчальном светловольный аромат.Первовесть, зачарованье, в душу ластящийся лад.

Хмельный сказ в нем влился древле с зачинаньем и концом.Сердце взятое невесты, в белом платье, под венцом.

Скрипки тонкие запевы, всполох ветра в ветках ив,От истомы до истомы глубью льющийся отлив.

В ждущей чаше свет медвяный, нежно-бледно-золотой.Перезвон благословенья, льется благовест густой.

Благовонье глубже, гуще – дух фиалки, тайна в нейПреломившихся, ушедших, задремавших в грезе, дней.

Страстной схимницы томленье. Глубже-глубже прячет вздох.Инокиня пред иконой. Ладан сердца видит Бог.

Три терема