Эдгар По - Собрание сочинений в четырех томах. Том 1
ИЗРАФЕЛ[28]
…А так же ангел Израфел, чье сердце
лютней звучит, и голос его сладчайший
из голосов всех созданий Аллаха.
КоранЕсть в небе дух Израфел,«Чье сердце лютней звучит»,И никто так не пел,Как поет Израфел:Пенье звезд умолкает, и блеск их бел,Чтоб восторгом звезд небосвод пламенел, —Так легенда гласит.
В недрах тишиныЗвук возник,И алеет ликВлюбленной луны.
В красных отблесках безмолвноЗастывают стрелы молний,И Плеяды, семь сестер,Слышат, как звенит простор.И хоры звезд ночамиСпешат поведать миру,Что из созвездья ЛирыДух исторгает пламя.Он звездных струн перстамиКасается, звеня,И плещет над струнамиЖивой аккорд огня!
Израфел живет в лазури,Там, где мудрость бесконечна,Где любовь — единый бог,Где, горя красой извечной,Льют на землю взоры гурийСвета звездного поток.
Бард небесный, Израфел,Лучший в мире ты по праву:Песнь бесстрастную презрел!Лавры — вечный твой удел,Ибо мудрых песен славаВ том, чтоб голос пламенел!
Если полон мудрой страстиРитм пылающих аккордов, —Горе, радость, боль и счастьеСлиты вместе в пенье гордом!
Пой, Израфел, чтобы звезды молчали,В небе властвуешь ты!А в мире радости и печали,Где цветы — всего лишь цветы,Тень песен, упавшую с высоты,Мы солнечным светом назвали.
Но если бы выпал мне, о Израфел,Твой горний удел,Тебе же — удел земной,Ты бы дольних песен моих не пропел,А я бы смелей, чем ты, звенелНебесною струной.
ИЗРАФИЛ[29]
…И ангел Израфил с лютней-сердцем
и с голосом изо всех славящих Аллаха
наисладчайшим.
КоранПребывает ангел в высях«С лютней-сердцем». Се — Израфил.У него на устахИ в его перстах —Песнь, настолько прекрасная, что в небесахГимны звезд замирают, ликованье в мирах,Чуть Певец возгласил.
И, взойдя в зенит,Полная лунаПеньем прельщена —Блаженное, звенит,Переливаются рулады, —И встают Плеяды,Рдея, — божьи чада,Семь из мириады.И молвит звездный хор,И вторит голос лун,И зрит небесный взор:Певец персты простерНад Лирой, вечно юн, —И вспыхнул метеорНапева стройных струн!
Там Израфил поет,Где мудрость воскрылила,Где Бог в любви живет,Где гурий красотаСиянием светилаНад миром разлита.
Божественный Певец!Ты прав, отринув холодБесчувственных сердец.Тебе вручен венец!Ты чист и вечно молод!Ты победил, мудрец!
Плачь, смейся, пламеней!Пройди надмирным лазомСквозь лабиринт страстейТуда, где правит Разум, —Охваченный экстазом!
Ты — светоч неземной,А мы, увы, земляне —Обречены заранеНа смерть. Наш блеск дневной —Тень твоего сиянья.
И все же, Израфил,Когда б Аллах судилТебе — петь людям, мне — взмыть в космос твой,Ты б, ангел, счастьем не затмилПевца тоски земной,А мне б — достало дерзких силЗвенеть небесною струной.
УСНУВШАЯ[30]
В июньские ночи я во власти мистической луны: из ее золотистого облика изливается одуряющий, густой и влажный пар и, медленно сочась, капля за каплей, на тихие вершины гор, стекает с баюкающей музыкой по мировой равнине. Розмарин склонился над могилой, трепещет вервена средь пустыни, окутывая в ветерок свой стебель, развалины складываются на покой; смотрите, озеро, словно Лета, как будто наслаждается сознательным сном и ни за что на свете не проснется. Вся Красота уснула; покоится со своими Судьбами и Ирена, открыв навстречу небу свое окно.О, очаровательная женщина! Хорошо ли, что открыто ночью твое окно? Резвые ветерки шаловливо спускаются с вершины дерева сквозь твой решетчатый ставень; бесплотных духов волшебные рои порхают снаружи и внутри твоего покоя и так сильно и резко колебают покровы балдахина над бахромой твоих сомкнутых век, за которыми укрылась во сне твоя душа, что по всему полу и вверху по стенам словно призраки взбираются и спускаются тени. О, возлюбленная! Неужели тебе не страшно? Что видишь ты сейчас во сне? Ведь ты приплыла из-за далеких морей, ты — чудо для деревьев этого сада. Им чужда твоя бледность, чужд твой наряд! И чужды также твои длинные волосы и вся эта торжественная тишина!Она спит! О, если бы ее непрерывающийся сон мог быть все так же глубок! Да хранит ее небо под своей священной защитой. Придав более святой вид ее спальне, более меланхолической дремоты ее ложу, я прошу Бога, чтобы вечно покоилась она и не открылись ее очи, пока блуждают тени по затемненным складкам.Моя возлюбленная спит! Да будет сон ее так же глубок, как он непрерывен. Пусть черви осторожно ползают вокруг нее! Далеко в темном старом лесу пусть для нее откроется высокий склеп, — какой-нибудь склеп, который уж не раз смыкал черные крылья своих победоносно развевающихся сетей над обшитыми гербами покровами, на похоронах ее знатной родни; какая-нибудь тесная, уединенная гробница, в двери которой в молодости она, часто, забавляясь, бросала камешки; какой-нибудь надгробный камень пусть завалит снаружи звучную дверь, из которой она уж никогда не вызовет отголосков, содрогаясь даже при мысли об этом, бедное дитя греха! Что это смерть стонет там внутри…
СПЯЩАЯ[31]
В июне в темный час ночнойЯ — под таинственной луной,Чей золотистый ореолНа тихий холм и смутный долЗа каплей каплю в каплях росДурманящий туман принес, —И он ползет к долине вечной,И мелодический, и млечный.В волне белеет ненюфар,К воде припал белесый пар,К могиле никнет розмарин,Спит разрушенье меж руин,Подобный Лете сонный прудНе разорвет дремотных пут —Вся Красота уснула тут.И спит Ирен. Гляди! — онаСреди Судеб своих одна.
Любовь моя! Не верю я!Оконце твоего жильяРаспахнуто в ночную тьму,И ветерки летят к нему,И чередой волшебных фейПо спальне носятся твоей —И полог рукоплещет им,И невесомым, и сквозным.За темной бахромой ресницСокрыт покой твоих зениц,А по полу и вдоль стеныТревожны тени и темны!Ты здесь впотьмах, а рядом страх!Куда стремишься ты во снах?К каким морям и островам?Твой облик странен деревам —Все странно. Странно ты бледна,Странна волос твоих длинаИ выспренная тишина.
Спит леди! Пусть покойно спит,Пусть небо спящую хранит!И сновиденья вечно длитНа ложе, прежнего печальней,В иной и столь священной спальной!Господь, продли ей сон вовек,Не дай открыть смеженных век,Умерь ночных видений бег!
Пусть вечно спит! Покойно спит!Пусть небо спящую хранит!Пусть червь — могильный труд творит!Пусть отворит туманный борСемейный склеп, где с давних порПокой таинственных могилЛишь трепетно тревожим был,Когда фамильные гробаПечально множила судьба;Таиствен склеп, как в те года,Когда она — дитя тогда —Бросала камешки туда.Но в этот раз из гулких вратПусть эхо не звучит трикрат,Вселяя давний детский страх,Что это стонет смерть в гробах.
СПЯЩАЯ[32]
