Андрей Дементьев - Все в мире поправимо…
До дна всю душу распахнувши настежь,
Меня в объятья прятала вода.
И надо мной смыкалась тишина.
И плыли где-то очертанья дна.
А как была волшебна глубина!
Безмолвна, вожделенна, холодна…
Мне все казалось необычным в ней —
Внезапность рыб, молчание камней.
И я любил врываться в этот мир,
Неясный, удивительный, как миф.
«Ты прожил счастливую жизнь…»
Ты прожил счастливую жизнь,
Потому что умел дружить
И не умел завидовать.
От выпадов лжи и зла
Одна защита была —
Поднять себя над обидами.
«Грядущее не помирить с минувшим…»
Грядущее не помирить с минувшим.
Не подружить «сегодня» и «вчера»…
Я кораблем остался затонувшим
В той жизни, что, как шторм, уже прошла.
«Манерность мне всегда…»
Манерность мне всегда
Была чужда.
Душа к высокой простоте стремится.
Где Слово, как открытая звезда,
Вдруг осветит нежданную страницу.
Манерность мне всегда
Была чужда.
Хочу остаться близким в мире Божьем
Тем, для кого горит моя звезда,
Кто свет ее своей душой продолжил.
«Однажды заплутал я в городе Давида…»
Однажды заплутал я в городе Давида.
Войдя в него, как в незнакомый лес.
По моему растерянному виду
Понятно было – я впервые здесь.
И кто-то подошел, спросил по-русски,
Чем мне помочь… И проводил меня
До улочки – заброшенной и узкой, —
Где ты меня ждала уже полдня.
И я подумал – мог ведь не заметить
Растерянность мою в толпе густой…
Казалось бы пустяк… Но как был светел
Наш день от мимолетной встречи той.
Иерусалим
Встреча с бобром
Мне жена купила бобра
Не живого, а для наряда.
Просто снова пришла пора
И теплей одеваться надо.
И хожу я в своем меху —
И галантен, и самоуверен.
Словно я теперь наверху —
С депутатами и премьером.
Я вальяжно сажусь в авто.
Не какой-нибудь пассажирик.
Мне теперь в дорогом пальто
Позавидует даже Жирик.
А жена говорит: «Бобер, —
Это вам не шкура овечья.
Ты вон шубу свою протер.
А бобер, он теперь навечно…»
И сказал я бобру тогда:
«На хрена тебе долголетье?
Ты отдай мне свои года,
Чтоб приблизить меня к бессмертью…»
Но бобер промолчал в ответ.
И я понял, что нам отныне
На двоих хватит этих лет…
Остальные добудет имя.
Стена плача
Почетный гость из Северной столицы
Читал псалмы у горестной Стены.
Он на иврите рад был помолиться,
Да не были слова припасены.
Записку меж камней вложил он робко.
А что за просьба в ней была – секрет…
И вдруг Стена ответила негромко:
«Но у меня, простите, столько нет…»
* * *Лишь только душа обретала
Покой, забывая про зло,
Как Муза меня покидала…
И если мне в жизни везло,
И в счастье не знал я предела,
Привыкнув к соблазнам и лжи…
Вновь Муза меня не жалела
И мстила за леность души.
«Я одинок, как одинок цветок…»
Я одинок, как одинок цветок,
Когда его срывают и уносят.
Я одинок, как одинока осень,
Когда последний падает листок.
Я одинок,
Как правда между строк.
«И гений трижды может быть…»
И гений трижды может быть
Ничтожен:
Когда он дружбу выгодой итожит,
Когда вослед своей любви былой
Он посмеется, словно шутке злой.
Но в третий раз всего ничтожней он,
Когда забудет, где он был рожден.
«С высоты своих…»
С высоты своих
Прожитых лет
Я неслышно спускаюсь в былое.
А в былом ничего уже нет,
Словно кто-то прошелся метлою.
Я, наверно, попал не туда,
И вообще вся затея напрасна.
И вернулся я в те же года,
Из которых уйти собирался.
Старики
В древней Спарте их бросали в пропасть.
«Пожили, и хватит… Знайте совесть…»
Правда, жизнь с тех пор переменилась.
Рейтинг стариков намного вырос.
Вместо пропасти – раздолье пенсий.
И на них возможно выжить, если…
Если будете опять при деле.
Или вам придут на помощь дети.
А иначе, в общем, та же пропасть:
По краям ее опасно топать…
«Поздно переделывать себя…»
Поздно переделывать себя…
Если неугоден ты кому-то,
Можно все решить в одну минуту, —
Не общаться… Только и всего.
Поздно переделывать себя…
Если власть в стихах находит смуту,
Можно все решить в одну минуту, —
Не читать ей просто ничего.
«Уехал друг на южный берег…»
А. А.
Уехал друг на южный берег.
На берег не своей страны.
А я любил его и верил,
Что нам разлуки не страшны.
Но все сложилось по-иному.
Жизнь разломилась пополам.
И не горюет он по дому,
По честно прожитым годам.
И все, что мы любили вместе, —
Ему теперь превыше сил.
А что боялось нашей мести,
Он виновато позабыл.
«Наверно, мне когда-нибудь простится…»
Наверно, мне когда-нибудь простится,
Что я живу, по легким дням скорбя.
Мне б надо было
На Святой земле родиться,
Чтоб стать чуть-чуть
Похожим на тебя.
«По вере и Богу…»
По вере и Богу —
Мы братья и сестры.
По жизни —
Порой наша близость слаба.
И чья-то душа —
Как заброшенный остров.
И так одинока чужая судьба.
«Врач сказал…»
Врач сказал:
«Меняйте образ жизни.
Чтобы никаких волнений…»
Я съязвил:
«А душа при этом не закиснет?..» —
«Не закиснет… Вы же не дебил».
Ну, а я – дебил…
Упрямый и недужный.
Не приму и нескольких минут,
Без борьбы, когда порочат дружбу.
И без гнева, – если правду бьют.
«Добро должно быть с кулаками…»
«Добро должно быть с кулаками…» —
Из древних кто-то утверждал.
А в кулаке зажатый камень
Меж тем своей минуты ждал.
И мне всегда мешала малость
Поверить в эту благодать.
Да, кулаки – они остались.
Добра вот что-то не видать.
«Приходит опыт, и уходят годы…»
Приходит опыт, и уходят годы.
Оглядываясь на неровный путь,
Чему-то там я улыбаюсь гордо,
А что-то бы хотел перечеркнуть.
Все было в жизни – поиски и срывы.
И опыт постоянно мне твердит,
Что дарит мать птенцу в наследство крылья,
Но небо за него не облетит.
«Я подумал: «Стать бы деревом…»»
Я подумал: «Стать бы деревом…
Чтобы весь свой долгий срок
Не жалеть о всем содеянном
И о том, чего не смог.
Не страдая, не завидуя,
Позабыв друзей своих,
Молча встану над обидами
И над горестями их.
Не грустя о днях потерянных,
Буду ждать иной судьбы…
Почему не стать мне деревом,
Коль в чести у нас ДУБЫ?»
«Вы мне часто снитесь по ночам…»
Вы мне часто снитесь по ночам…
Мама, как всегда при встречах —
Плачет.
Батя неостывшую печаль
Незаметно в разговоре прячет.
…А проснувшись, я грущу опять,
Что при жизни мы общались мало.
Как хотел бы я сейчас обнять
Дорогих навек – отца и маму.
«Слон – символ мужества и доброты…»
Слон – символ мужества и доброты.
А символы нам так необходимы,
Чтоб рядом с ними были мы чисты
Поступками и мыслями своими.
Слон никогда зазря не нападет.
Хотя с любыми недругами сладит.
И потому так долго слон живет,
Что он себя на мелочи не тратит.
«Может быть, я неласковый сын…»
Может быть, я неласковый сын,
Что отчизне посланий не множу.
Но слова, словно шорох осин…
Мне молчание леса дороже.
«Ты еще не можешь говорить…»
Ты еще не можешь говорить.
И о жизни ничего не знаешь.
Спит в тебе мальчишеская прыть.
Неизвестно, кем ты в жизни станешь.
Как все дети – ты смешон и мил.
И хотя еще так мало прожил,
Все ты в доме нашем изменил.
Да и нас, поди, изменишь тоже.
«Опять коса нашла на камень…»
Опять коса нашла на камень,
Как ты находишь на меня.
Но бурный гнев в былое канет
До неожиданного дня,
Когда коса решит, что камень
Травой послушной зарастет.
А камень ждет – коса устанет…
Но сталь никак не устает.
«О бывших друзьях плохо не говорят…»
О бывших друзьях плохо не говорят.
Так же, как об умерших.
Не стоит оглядываться назад.
Горечи меньше.
«Мы с легкостью нежданной иногда…»
Мы с легкостью нежданной иногда
Наносим вдруг обиды близким людям.
И как потом бывает труден
Путь от обиды до стыда.
«Если платят за добро неблагодарностью…»
Если платят за добро неблагодарностью, —
Все потом забудется за давностью.
Но в душе останется оскомина…
И уже не хочется встречаться снова нам.
«Пока мои дочери молоды…»
Пока мои дочери молоды,
