Василий Жуковский - Певец во стане русских воинов: Стихотворения. Баллады. Поэмы

Мечта

Ах! если б мой милый был роза-цветок,Его унесла бы я в свой уголок;И там украшал бы мое он окно;И с ним я душой бы жила заодно.

К нему бы в окно ветерок прилетал,И свежий мне запах на грудь навевал;И я б унывала, им сладко дыша,И с милым бы, тая, сливалась душа.

Его бы и ранней и поздней поройЯ, нежа, поила струей ключевой;Ко мне прилипая, живые листыШептали б: «Я милый, а милая ты».

Не села бы пчелка на милый мой цвет;Сказала б я: «Меду для пчелки здесь нет;Для пчелки-летуньи есть шелковый луг;Моим без раздела останься, мой друг».

Сильфиды бы легкой слетелись толпойК нему любоваться его красотой;И мне бы шепнули, целуя листы:«Мы любим, что мило, мы любим, как ты».

Тогда б встрепенулся мой милый цветок,С цветка сорвался бы румяный листок,К моей бы щеке распаленной пристал,И пурпурным жаром на ней заиграл.

Родная б спросила: «Что, друг мой, с тобой?Ты вся разгорелась, как день молодой». —«Родная, родная, – сказала бы я, —Мне в душу свой запах льет роза моя».

<В. А. Перовскому>

Товарищ! Вот тебе рука!Ты другу вовремя сказался;К любви душа была близка:Уже в ней пламень загорался,Животворитель бытия,И жизнь отцветшая мояНадеждой снова зацветала!Опять о счастье мне шепталаМечта, знакомец старины…

Доро́гой странник утомленный,Узрев с холма неотдаленныйПредел родимой стороны,Трепещет, сердцем оживает,И жадным взором различаетЗа горизонтом отчий кров,И слышит снова шум дубов,Которые давно шумелиНад ним, игравшим в колыбели,В виду родительских гробов.Он небо узнает родное,Под коим счастье молодоеЕму сказалося впервой!Прискорбно-радостным желаньем,Невыразимым упованьем,Невыразимою мечтойЖивым утраченное мнится;Он снова гость минувших дней,И снова жизнь к нему теснитсяВсей милой прелестью своей…Таков был я одно мгновенье!Прелестно-быстрое виденье,Давно не посещавший друг,Меня внезапно навестило,Меня внезапно уманилоНа первобытный в жизни луг!Любовь мелькнула предо мною.С возобновленною душоюЯ к лире бросился моей,И под рукой нетерпеливойБывалый звук раздался в ней!И мертвое мне стало живо,И снова на бездушный светЯ оглянулся как поэт!..Но удались, мой посетитель!Не у меня тебе гостить!Не мне о жизни возвеститьТебе, святой благовеститель!

Товарищ! мной ты не забыт!Любовь – друзей не раздружит.Сим несозревшим упованьем,Едва отведанным душой,Подорожу ль перед тобой?Сравню ль его с твоим страданьем?Я вижу, молодость твояВ прекрасном цвете умираетИ страсть, убийца бытия,Тебя безмолвно убивает!Давно веселости уж нет!Где остроты приятной живость,С которой ты являлся в свет?Угрюмый спутник – молчаливостьПовсюду следом за тобой.Ты молча радостных дичишьсяИ, к жизни охладев, дружишьсяС одной убийственной тоской,Владельцем сердца одиноким.Мой друг! с участием глубокимЯ часто на лице твоемЛовлю души твоей движенья!Болезнь любви без утешеньяИзображается на нем.Сие смятение во взоре,Склоненном робко перед ней;Несвязность смутная речейВ желанном сердцу разговоре;Перерывающийся глас;К тому, что окружает нас,Задумчивое невниманье;Присутствия очарованье,И неприсутствия тоска,И трепет, признак страсти тайной,Когда послышится случайноЛюбимый глас издалека,И это все, что сердцу ясно,А выраженью неподвластно,Сии приметы знаю я!..Мой жребий дал на то мне право!Но то, в чем сладость бытия,Должно ли быть ему отравой?Нет, милый! ободрись! онаСтоль восхитительна недаром:Души глубокой чистым жаромСия краса оживлена!Сей ясный взор – он не обманчив:Не прелестью ума одной,Он чувства прелестью приманчив!Под сей веселостью живойЗадумчивое что-то скрыто,Уныло-сладостное слитоС сей оживленной красотой;В ней что-то искреннее дышит,И в милом голосе еяДоверчиво душа твояКакой-то звук знакомый слышит,Всему в нем лучшему родной,В нее участие лиющийИ без усилия дающийЕй убежденье и покой.О, верь же, друг, душе прекрасной!Ужель природою напрасноЕй столько милого дано?Люби! любовь и жизнь – одно!Отдайся ей, забудь сомненьеИ жребий жизни соверши;Она поймет твое мученье,Она поймет язык души!

Жизнь

Отуманенным потокомЖизнь унылая плыла;Берег в сумраке глубоком;На холодном небе мгла;Тьмою звезды обложило;Бури нет – один туман;И вдали ревет унылоСкрытый мглою океан.

Было время – был день ясный,Были пышны берега.Были рощи сладкогласны,Были зе́лены луга.И за ней вились толпоюСветлокрылые друзья:Юность легкая с МечтоюИ живых Надежд семья.

К ней теснились, услаждалиМирный путь ее игройИ над нею расстилалиБлагодатный парус свой.К ней Фантазия леталаВ блеске радужных лучейИ с небес к ней прикликалаОчарованных гостей:

Вдохновение с звездоюНад возвышенной главойИ Хариту с молодоюМузой, Гения сестрой;И она, их внемля пенье,Засыпала в тишинеИ ловила привиденьеСчастья милого во сне!..

Bсе пропало, изменило;Разлетелися друзья;В бездне брошена унылойОдинокая ладья;Року странница послушна,Не желает и не ждетИ прискорбно-равнодушнаВ беспредельное плывет.

Что же вдруг затрепеталоНад поверхностью зыбей?Что же прелестью бывалойВдруг повеяло над ней?Легкой птичкой встрепенулсяПробужденный ветерок;Сонный парус развернулся;Дрогнул руль; быстрей челнок.

Смотрит… ангелом прекраснымКто-то светлый прилетел,Улыбнулся взором яснымПодарил и в лодку сел;И запел он песнь надежды;Жизнь очнулась, ожилаИ с волненьем робким веждыНа красавца подняла.

Видит… мрачность разлетелась;Снова зе́ркальна вода;И приветно загореласьВ небе яркая звезда;И в нее проникла радость,Прежней веры тишина,И как будто снова младостьС упованьем отдана.

О хранитель, небом данный!Пой, небесный, и ладьейПравь ко пристани желаннойЗа попутною звездой.Будь сиянье, будь ненастье;Будь, что надобно судьбе;Все для Жизни будет счастье,Добрый спутник, при тебе.

Невыразимое

(отрывок)

Что наш язык земной пред дивною природой?С какой небрежною и легкою свободойОна рассыпала повсюду красотуИ разновидное с единством согласила!Но где, какая кисть ее изобразила?Едва, едва одну ее чертуС усилием поймать удастся вдохновенью…Но льзя ли в мертвое живое передать?Кто мог создание в словах пересоздать?Невыразимое подвластно ль выраженью?..Святые таинства, лишь сердце знает вас.Не часто ли в величественный часВечернего земли преображенья —Когда душа сметенная полнаПророчеством великого виденьяИ в беспредельное унесена, —Спирается в груди болезненное чувство,Хотим прекрасное в полете удержать,Ненареченному хотим названье дать —И обессиленно безмолствует искусство!Что видимо очам – сей пламень облаков,По небу тихому летящих,Сие дрожанье вод блестящих,Сии картины береговВ пожаре пышного заката —Сии столь яркие черты —Легко их ловит мысль крылата,И есть слова для их блестящей красоты.Но то, что слито с сей блестящей красотою —Сие столь смутное, волнующее нас,Сей внемлемый одной душоюОбворожающего глас,Сие к далекому стремленье,Сей миновавшего привет(Как прилетевшее незапно дуновенье)От луга родины, где был когда-то цвет,Святая молодость, где жило упованье),Сие шепнувшее душе воспоминаньеО милом радостном и скорбном старины,Сия сходящая святыня с вышины,Сие присутствие создателя в созданье —Какой для них язык?.. Горе́ душа летит,Все необъятное в единый вздох теснится,И лишь молчание приятно говорит.

«Взошла заря. Дыханием приятным…»

Взошла заря. Дыханием приятнымСманила сон с моих она очей;Из хижины за гостем благодатнымЯ восходил на верх горы моей;Жемчуг росы по травкам ароматнымУже блистал младым огнем лучей,И день взлетел, как гений светлокрылый!И жизнью все живому сердцу было.

Я восходил; вдруг тихо закурилсяТуманный дым в долине над рекой;Густел, редел, тянулся и клубилсяИ вдруг взлетел крылатый надо мной,И яркий день с ним в бледный сумрак слился,Задернулась окрестность пеленойИ влажною пустыней окруженныйЯ в облаках изчез уединенный…

Три путника