Александр Полежаев - Стихотворения и поэмы
114. Восторг — дух божий
Огонь небесный вдохновенья,Когда он смертных озаритИ в час таинственный забвеньяВосторгом душу окрылит,—Есть пламень бурный, быстротечный,Губитель долов и лесов,Который сын полей беспечныйЗажег внезапно средь снегов.Как змий в листах сперва таится,Едва горит, не виден он,Но дунул ветр — и озаритсяБагровым блеском небосклон.Душа моя! В каких виденьяхСойдет сей пламень на тебя:Мелькнет ли тихо в песнопеньях,Спокойных, чистых, как заря,Или порывистой струеюПо струнам арфы пробежит,Наполнит грудь мою тоскоюИ в сердце радость умертвит?Сойди же, грозный иль отрадный,О вестник бога и небес!Разочарованный и хладный,Бесчувствен, я не знаю слез.Невинной жертвою несчастьяЕще с младенчества я был,Ни сожаленья, ни участьяНи от кого не заслужил.Перед минутой роковоюМне смерть, страдальцу, не страшна;Увы, за песнью гробовою,Как сон, разрушится она.
Но смертный жив иль умирает,—Его божественный восторг,Как гость внезапный, посещает:Сей гость, сей дух есть самый бог…С улыбкой кротости и мира,С невинным, радостным челом,Как духи чистые эфира,И в блеске славы неземном —Его привет благословенныйМы уготовимся приять;Единым богом вдохновенны,Дерзнем лицу его предстать.
Его перстом руководимый,Израиль зрит в тени ночной:Пред ним стоит непостижимыйКакой-то воин молодой;Под ним колеблется долина,Волнует грудь его раздор,И стан, и мышцы исполина,И полон мести ярый взор.
И сей и тот свирепым окомДруг друга быстро обозрев,В молчанье мрачном и глубокомОни, как вихрь, как гнев на гнев,Стремятся — и вступили в битву.
Не столь опасно совершитьСтрелку неверную ловитвуИль тигру тигра победить,Как пасть противникам во брани.Нога с ногой, чело с челом,Вокруг рамен обвивши длани,Идут, вращаются кругом;Все жилы, мышцы в напряженьеДруг друга гнут к земле сырой —И пастырь пал в изнеможенье,Врага увлекши за собой.Из уст клубит с досады пена,И вдруг, собрав остатки сил,Трясет атлета и коленоЕму на выю наложил;Уже рукой ожесточеннойКинжал убийства он извлек,И вдруг воитель побежденныйЕго стремительно низверг…
Уже редел туман Эреба,Луны последний луч потух;Заря алела в сводах небаИ с ним боролся… божий дух.
Там мы ничто, как звук согласный,Как неожиданный восторг,Персту всевышнего подвластный;Мы — арфа, ей художник — бог.Как в тучах яростных перуны,Восторг безмолвствует в сердцах,Но движет бог златые струны —И он летает на струнах.
<1826>115. Юность
О други, сорвемте румяные розыВесной ароматною жизни младой!И время летит, и напрасные слезы,Увы, не воротят минуты златой!Как плаватель робкий, грозой устрашенныйИ быстро носимый в пучине валов,Готовится к смерти — и в думе смущеннойЗавидует миру домашних богов,И поздно желает беды неизбежной,Терзаемый лютой тоской, миновать,И снова, не видя отрады надежной,Безумец, дерзает судьбу порицать,—Так точно, о други, и старец, согбенныйПод игом недугов и бременем лет,Стремится, приятной мечтой окриленный,К весне своей жизни — и нет ее, нет!..«Отдайте, отдайте мне юные годыИ младости краткой веселые дни!» —Он вопит — и тщетно: как вихри, как воды,В туманном пространстве исчезли они,И грозные боги не слышат моленья.Он розы блаженства срывать не умел,Беспечный, не мог изловить наслажденья,И цвет на могиле — страдальца удел…Сорвемте же, други, румяные розыВесною цветущею жизни младой,И время летит, и напрасные слезы,Увы, не воротят минуты златой!..
<1826>116. Злобный гений
Когда задумчивый, унылыйСижу с тобой наединеИ, непонятной движим силой,Лью слезы в сладкой тишине;Когда во мрак густого бораТебя влеку я за собой;Когда в восторгах разговораВ тебя вселяюсь я душой;Когда одно твое дыханьеПленяет мой ревнивый слух;Когда любви очарованьеВолнует грудь мою и дух;Когда главою на коленаКо мне ты страстно припадешьИ кудри пышные гебенаС небрежной негой разовьешь,И я задумчиво покоюМой взор в огне твоих очей,—Тогда невольною тоскоюМрачится рай души моей.Ты окропляешь в умиленьеСлезой горючею меня,Но и в сердечном упоенье,В восторге чувств страдаю я.«О мой любезный! Ты ли муки,Мне не известные, таишь? —Вокруг меня обвивши руки,Ты мне печально говоришь.—Прошу за страсть мою награды!Открой мне, милый, скорбь твою!Бальзам любви, бальзам отрадыТебе я в сердце излию!»Не вопрошай меня напрасно,Моя владычица, мой бог!Люблю тебя сердечно, страстно —Никто сильней любить не мог!Люблю… но змий мне сердце гложет,Везде ношу его с собой,И в самом счастии тревожитМеня какой-то гений злой.Он, он мечтой непостижимойМеня навек очаровалИ мой покой ненарушимыйИ нить блаженства разорвал.«Пройдет любовь, исчезнет радость,—Он мне язвительно твердит,—Как запах роз, как ветер, младостьС ланит цветущих отлетит!..»
<1826>117. Отрывок из поэмы «Смерть Сократа»
Сократ утешает плачущих учеников своих.
«Вы плачете, друзья, и плачете в то время,Когда моя душа, как чистый фимиам,Навек освободясь от тягостного бремя, Стремится к небесам.
Когда она в пылу священного восторга,Как светлый, горний дух, стрясая прах земной,Из царства горести парит на лоно бога И истины святой.
Что время и что жизнь без смерти в сей юдоли?Почто приятно мне за истину страдать?Почто моя душа оковы сей неволи Пылает разорвать?
Что значит, о друзья, без смерти добродетель?Что память мудрого в потомстве оживит?Смерть!.. Смертию одной верховный благодетель Ее вознаградит.
Она не бич людей, но жребий вожделенный,Победоносный лавр, торжественный венец,Которым нас дарит рукой благословенной Всеведущий творец.
И если б, вопреки могучему веленью,Я жизнью дорожил и мог ее продлить,О други, и тогда, покорный провиденью, Я не желал бы жить.
Не плачьте обо мне: не скорбью удрученныхПриятно мне узреть сподвижников моих,Но с радостным челом, и амброй окуренных, И в тканях дорогих.
Как юноша-жених, увенчанный цветами,К невесте молодой идет при звуках лир,Так я хочу идти, о други, между вами На смертный вечный пир.
Что значит умереть? Прервать соединеньеНебесного луча с презренною землейИ снова исполнять свое предназначенье За дверью гробовой.
Напрасно человек стремится за блаженством:Подобный узнику, стрегомому в тюрьме,Одеянный своим земным несовершенством, Блуждает он во тьме.
Но тот, кого волна низвергла в пристань мира,Кто жизни новый свет с спокойствием узрел,Тот сам, как луч зари, во области эфира, На небо полетел.
Он чужд уже своей презренной оболочки;Союз с землей его не в силах тяготить,И жизнь и смерть пред ним — невидимые точки: Он снова начал жить!
„Но смерть есть чаша зол — край бедствий и страданий!“Друзья, не может быть… Сей тяжкий переломЕсть странствия конец и горьких испытаний, И зло везде с добром.
Не зрим ли мы, что день течет за мраком ночи,Приятная весна — за хладною зимой;С воззрением на свет блестят младенца очи Невинною слезой.
Верховного творца могучая десницаСравняла море зла и море вечных благ:Предшественница тьмы, бессмертия денница —И к богу первый шаг.
Не знаю, с торжеством иль с грустью безнадежнойВвергается душа в объятия ея,Но с чистою душой сей жребий неизбежный Не страшен для меня.
Я думаю, что бог за жизнию земною,Как правый и благой, блаженство обречетИ, сердце поразив губительной стрелою, Бальзам в него прольет…»
Мы слушали… Один с улыбкою сомненьяСократовы слова Цебес сопровождал —И, полный вдохновенья, Учитель продолжал:
«Так, други! Первый луч блистательной зарницы,Летучий аромат мастики и цветов,Слиянный голос дев с гармонией цевницы И звуки милых слов —
Ничто не превзойдет чистейшего восторгаСтрадалицы души, летящей к небесам…Что жизнь, что смерть, что мир? Ничто пред славой бога. Удел наш — счастье там.
Довольно ль умереть, чтоб снова возродиться?Нет! К вышнему предстань с невинною душой,От тлена и страстей умей освободиться Пред жизнию другой.
Жизнь в смерть преобрати: земная жизнь — сраженье,Смерть — лавр, земля — огонь, в котором человекСвергает навсегда земное облаченье, Окончив краткий век.
Тогда, друзья, тогда, от уз освобожденный,Приемлет он уже награду от небес;Простер крыле, парит, он там в сени блаженной — И мир пред ним исчез!
Так, смертный сча́стливый, покорный вышней власти,Который суету рассудку подчинил,Который обуздал презрительные страсти, Закон и правду чтил,
Который ниспроверг бессмертия преграду,Был злобы враг, дышал и жил одним добром,—Страдалец праведный украсится в награду Божественным венцом.
Но тот, кто ложный блеск обманчивых мечтанийСвященной истине безумно предпочел,Кто, чувственности раб, в юдоли испытаний Стезей неверной шел,
Кто в вихре суеты, забав и наслаждений,В порочном торжестве, как Леда, утопал,Кто неба глас среди греховных упоений И совесть заглушал,—
О други, никогда тот смертный злочестивыйЗемных своих оков не может сокрушить:Разрушится над ним гнев бога справедливый — По смерти будет жить!
Как жалостная тень преступной Арахнеи,В кругу своих детей страдать осуждена,И неразлучны с ней сыны ее — злодеи, И мучится она,—
Так точно и душа преступника земногоПодвергнется навек сей горестной судьбе —Не к богу воспарит, но с телом будет снова В мучительной борьбе…»
Умолк… Сомнительный Цебес прервал молчанье.«Сократ, — вещает он, — приятно для меняНа вечность и на суд небесный упованье, Бессмертью верю я;
Согласен я, что жизнь — ничтожное мгновенье:Тому примером всё, тому примером ты,Но дай на мой вопрос правдивое решенье — Я в бездне темноты.
Ты рек: душа живет за дверью гробовою,Но если в факеле светильник догорел,То где огонь? Куда с последнею струею Сей пламень отлетел?
Светильник и огонь — всё вместе исчезает;Душа, бессмертие — не разны, а одно;Бессмертье, как огонь, от тела отлетает — И после где ж оно?
Иль так сравним: душа для чувственного телаНужна, как арфе звук. От времени и летРазрушилась она, разбилась и истлела… Где ж звук, коль арфы нет?»
С унынием в очах, с поникшими главамиВнимали мудрецы Цебесовым словамИ мнили: «Прав Цебес — и всё под небесами Готовится червям.
Всё будет жертвою земли и разрушений;Где звук, коль арфы нет? Где ждать венца наград?..»…И мнилось, ожидал небесных вдохновений И гения Сократ.
Как старец на пиру, весельем оживленный,Как солнце, просияв в туманных высотах,Изрек ему ответ страдалец незабвенный В божественных словах:
«Друзья мои, огонь — ничтожное сравненьеС лучом всевышнего — с бессмертною душой,—С душой и бренностью такое ж съединенье, Как с небом и землей.
Душа есть чистый свет, всевидящее око,Пред коим в жизни сей не скрыто ничего;Всё зрит душа — и здесь, и в вечности глубокой — Она душа всего.
Рожденье, красоту и смерть земного света —Всё чувствует она, но только вне себя;Пред нею будущность туманом не одета, Пред ней всегда заря.
Исчезнет всё — она, как время, непременна;Где смерть — ей жизнь, где мрак — ей свет. Всегда жива…Исчезнут свет и тьма, разрушится вселенна — Не рушится она.
Ты мнишь, душа для чувств есть арфы звук согласный,А арфа будет прах от времени и лет.Цебес, не льстись мечтой и ложной и опасной: Душе предела нет.
Судьба земных вещей ничтожна, быстротечна,Но тайною душой, но нами движет бог.Перст божий — звук души; как бог, душа безвечна… Бессмертен я!.. Восторг!..»
И между тем уже румяное светилоНа западе текло во блеске красотыИ, крояся в волнах, печально золотило Гимета высоты.
Спешили к берегам, белея парусами,Укромные ладьи веселых рыбарей,И, с радостными их сливаясь голосами,Пел в роще соловей.И ближе пастухов свирели раздавались,И сча́стливых людей отрада и покой —В темнице мудреца с тоской согласовались, Как отблеск света с тьмой.
<1826>118. Мечта
