Эдгар По - Собрание сочинений в четырех томах. Том 1

СОН ВО СНЕ

Пусть останется с тобойПоцелуй прощальный мой!От тебя я ухожу,И тебе теперь скажу:Не ошиблась ты в одном, —Жизнь моя была лишь сном.Но мечта, что сном жила,Днем ли, ночью ли ушла,Как виденье ли, как свет.Что мне в том, — ее уж нет.Все, что зрится, мнится мне,Все есть только сон во сне.Я стою на берегу,Бурю взором стерегу.И держу в руках своихГорсть песчинок золотых.Как они ласкают взгляд!Как их мало! Как скользятВсе — меж пальцев — вниз, к волне,К глубине — на горе мне!Как их бег мне задержать,Как сильнее руки сжать?Сохранится ль хоть одна,Или все возьмет волна?Или то, что зримо мне,Все, есть только сон во сне?

ЭЛЬДОРАДО

Между гор и долинЕдет рыцарь один,Никого ему в мире не надо.Он все едет вперед,Он все песню поет,Он замыслил найти Эльдорадо.

Но в скитаньях — один,Дожил он до седин,И погасла былая отрада.Ездил рыцарь везде,Но не встретил нигде,Не нашел он нигде Эльдорадо.

И когда он устал,Пред скитальцем предсталСтранный призрак — и шепчет: «Что надо?»Тотчас рыцарь ему:«Расскажи, не пойму,Укажи, где страна Эльдорадо?»

И ответила Тень:«Где рождается день,Лунных Гор где чуть зрима громада.Через ад, через рай,Все вперед поезжай,Если хочешь найти Эльдорадо!»

ПРИЛОЖЕНИЕ

Юношеская поэма Эдгара По

(в передаче прозой)

ПРИМЕЧАНИЕ. Поэма «Аль-Аарааф», воздушностью своей сходная с наиболее отвлеченными и красиво-туманными поэмами Шелли, была написана Эдгаром По в ранней юности, скорее в отрочестве, между 14-ю и 17-ю годами. Будучи как бы поэтическим текстом к еще не написанной — но долженствующей быть созданной — музыкальной симфонии, она чрезвычайно определительна для художественного чувства Эдгара По: в ней есть, в зачатке, Провидение многих позднейших его сказок и поэм.

К. Бальмонт

АЛЬ-ААРААФ[129][130]

Часть I

О! Ничто земное, только луч(Цветами назад отброшенный) очей Красоты,Как в тех садах, где деньВосходит из самоцветов Черкесских —О! ничто земное, только журчаньеСладкозвонное лесного ручейка —Или (музыка сердцем страстного)Радости голос тихонько так ускользающий,Что, словно ропот в раковине,Отзвук его длится и будет длиться —О! ничто из наших прахов —Но вся красота — все цветы,Что слушают Любовь нашу, и красят наши рощи —Расцвечивает тот мир дальний, дальний —Звезду бродячую.

То было сладостное время для Нэзасэ — ибо тамМир ее лежал, раскинувшись на золотом воздухе,Близ четырех сверкающих солнц — покой на времяОазис в пустыне благословенных.Далеко-далеко — в морях лучей, что кружатГорный свой блеск над безоковной душойДушой, что едва лишь (волны столь сцепленны)Прорваться может к ее предуказанной верховности —К отдаленным сферам, время от времени, она мчалась,И к нашей наконец, единой Богом возлюбленной —Но, ныне, владычица царства, что на якоре,Она взглянула в Бесконечность — и преклонила колени,И, среди воскурений и вышне-осененных псалмовОмывает в светах четвертичных свои ангельские члены.

Счастливейшая теперь, очаровательнейшая на тойдальней, чарующей земле,Где «Помысл Красоты» родился,(Прядями ниспадая средь множеств дрогнувших звезд,Словно женские волосы средь жемчугов, доколе, вдалиНе зажглась она над холмами Ахейскими, и там пребыла)Она взглянула в Бесконечность — и преклонила колени,Пышные облака, сводами, над нею свивались —Знаменья соответствующие прообразу мира ее —Зримые лишь в Красоте — не нарушая созерцанияДругой красоты, искрящейся сквозь свет —Прядь, что вилась вокруг каждой звездной формы,И весь опаловый воздух красками окаймлен.Торопливая бросилась она на колени на ложеИз цветов: — были там лилии, как те, что вздымали главуНа красивом Мысе Дэукато [131], и устремлялисьТак ревниво кругом, чтобы прильнутьК летящим шагам той — гордость глубокаяЧто любила смертного — и так умерла [132]Сефалика, зацветающая юными пчелами,Обвивала багряный свой стебель вокруг ее колен: —И цветок-жемчужина — Требизондой прозванный [133]Жилица высочайших звезд, где некогда пред ней поблеклиВсе другие обольстительности: — медвяная роса того цветка(Сказочный нектар, язычниками ведомый)Дурманно-сладкий, падал каплями с Небес,И пал на сады непрощенныхВ Требизонд — и на один солнечный цветокСтоль подобный ей, вышней, что, и в этот час,Все пребывает он, терзая пчелу,Безумием и непривычной грезой: —В Небесах, и по всей их округе, листИ венчик волшебного растения в скорбиБезутешной томится — в скорби, что клонит главу его,И безумьях раскаиваясь, что уж давно улетели,Вздымая свою белую грудь к благовонному воздуху,Как провинившаяся красота, которую пожурили, и онастала еще более прекрасна: —И Никтансии тоже, священные как свет,Она боится овеять благовонием, делая благовонной ночь. —И Клития была там самоуглубленная средь множествасолнц, [134]Меж тем как упрямые слезы бегут по ее лепесткам. —И этот цветок возжелавший, что вырос на Земле [135] —И умер, прежде чем едва в рожденьи взнесся,Пронзив свое сердце душистое дабы воспаритьДорогой своей к Небесам из королевского сада: —И лотосом Валиснерия, сюда заплывший [136]В ратоборстве с водами Роны: —И самый чарующий твой, пурпурный аромат, о, Занте! [137]Isola d'oro — Fior di Levante!И цвет Нелюмбо, что вечно и вечно колышется,С Индусским богом любви уплывая вниз по священнойреке [138] —Красивые цветы, и волшебные! которым довереноВознести песни Богини, благоуханиями, до самыхНебес. [139] —«Дух! чья обитель — там,В небе глубоком,Где чудовищное и красивоеВ красоте состязаются!За чертой голубою —Предел звезды,Что отвращается при видеТвоей преграды и границы —Преграды пройденнойКометами, что были низринутыСо своей гордыни и со своих престолов —Чтобы невольницами быть до конца —Чтобы быть носительницами огня(Красного огня сердец)С быстротой, что не смеет утомляться,И с болью, что не пройдет —Ты, что живешь — это мы знаем —В Вечности — мы это чувствуем —Но тень на том челеДух какой разоблачит?Хоть существа, которых твоя Нэзасэ,Твоя вестница, ведала,Грезили о твоей БесконечностиПрообразе их собственной — [140]Воля твоя свершена, О! Господи!Звезда взнеслась высоко,Чрез сонмы бурь, но она паритПод жгучим твоим оком: —И здесь, в помысле, тебе —В помысле, что только и можетВзойти до царствия твоего, и там бытьСоучастником твоего престола —Крылатой Мечтою [141]Провозвестье мое даровано,Пока тайна не станет ведомаВ пределах Небес».

Она умолкла — и схоронила потом горящую свою щеку,Смущенная, среди лилий там, ищаУбежища от пламенности Его ока;Ибо звезды трепетали пред Божеством.Она не шевелилась — не дышала — ибо голос был там,Что торжественно преисполнял спокойный воздух!Звук молчания в содрогнувшемся слухе,Который грёза поэтов зовет «Музыкой сфер».Наш мир — мир слов: — Спокойствие мы зовем«Молчание» — которое есть простейшее слово из всех.Вся Природа говорит, и даже воображаемые ликиЗыбят теневые звуки со своих привиденных крыл —Но ах! не так, как, когда в царствах высиИзвечный глас Бога проходит,И красные тлеют вихри в небе.

«Что в том, что миры по кругам бегут незримым [142],Прикованы звеньями к малому строю, и к солнцу одному —Где вся моя любовь — безумье, и толпаМнит, что ужасы мои лишь грозовые облака,Буря, землетрясение, и ярость океана,(Ах! хотят они перечить мне в моем гневном пути?) —Что в том, что в мирах с единственным солнцемПески Времени становятся смутными, ускользая,Он твой — мой блеск, так данный,Дабы пронести мои тайны чрез вышнее Небо.Покинь необитаемым твой кристаллический дом, и лети,Со всей твоей свитой, сквозь лунное небо —Разлучаясь — как светляки Сицилийской ночи [143]И свей другим мирам сияние иноеРазоблачи тайны твоего посланничестваТем гордым светилам, что искрятся — и, так, пребудьКаждому сердцу преградой и заклятием,Да не шатнутся звезды в грехе человека!»

Восстала дева в желтой ночи,Едино-лунное повечерие! — на Земле мы предаемВеру нашу единой любви — и единую луну обожаем —Родина юной Красоты не имела иной.Как эта желтая звезда взошла из пуховых часов,Дева восстала от цветочного своего алтаря,И дугой устремила свой путь — над озаренными горамии дымными долами,Но не покинула еще своего Теразейского царства. [144]

Часть II