Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения
31 июля
Я рад
Под камнем могильным давно мой отец, Я рад, что он крепко заснул.Его миновал остролистный венец, Звериный не слышал он гул.
Под камнем могильным родимая мать, Уснула и дремлет давно.Я счастлив, что ей не пришлось увидать, Как грязно душевное дно.
Я рад, что они до последнего дня На творческом были пути.И к ним, из родимого дома гоня, Слепец не успел подойти.
Я счастлив, что им не пришлось увидать Паучью удавную нить.Скоту приказали их сад растоптать, Велели их дом распилить.
И также за брата я рад моего, Давно он в нездешней стране.И если живу я, так лишь оттого, Что смерть не приходит ко мне.
Блуждающая душа
Ряды погасших солнц в безжизненных глазах.Взамен веселия ликующей гордыни,Сереют чахлые бестравные пустыни.Колодезный зрачок, но в нем лишь мертвый страх.
Комки сухой земли в безумных волосах.Вчера надменная и пышная, отнынеОна пугливо ждет прихода благостыни.Но скуп стал человек, и в сердце мира прах.
Она склоняется. Молчат земные глыбы.Погасла трав живых цветная узорочь.Не явит ласку день. Не скажет тайну ночь.
Она идет вдоль рек. Все перемерли рыбы.Я в пропасти иной. Но та же боль точь-в-точь.И той родной душе я не могу помочь.
2 августа
Сумасшествие
Земля сошла с ума. Она упилась кровью,Пролитой бочками. Нет, даже винный склад,Где втулки вырваны, и вин багряных ядПролился на сто верст, и ввергнул в долю вдовью
Два миллиона жен, и черно-красной кровьюЯвил поля кругом бурлящий водопад,Не в силах намекнуть на тот безмерный ад,Что дух творит людской, предавшись прекословью.
Слова все сказаны. Они бродячий труп.Где вынута душа, там только привиденье.И лишь змеиный глаз. И только ведьмин зуб.
Дух благостный засох. Сгорели все растенья.И если есть еще движенье жестких губ,Молись, чтоб колос встал из бездны запустенья.
4 августа
Хлеба нет
Есть хочется. А хлеба нет.Я это знал в Москве забытой,В Москве когда-то именитой,Где саранча бесовской свитой,Засев, сидит уж много лет.Я голоден. И хлеба нет.
Работаю. Чуть брезжит свет. Работаю. Изнемогаю. Терпенью пленника нет краю. Надеюсь. Жду. Томлюсь. Сгораю. Метелью занесен мой след. Я есть хочу. Но хлеба нет.
Последний дорогой предметДавно уж продан лиходеям.Опутаны бесовским змеем,Мы стынем. Низимся. Немеем.Ничей к нам не дойдет привет.И голодно. И хлеба нет.
А тут же рядом тот же бред. Жена. Сестра. И мать. И дети. В одной холодной жалкой клети. В тисках единой цепкой сети. Я в теле чувствую скелет. Хоть корку хлеба. Хлеба нет.
4 августа
К братьям
Я Христа в мучениях не видел.Я устал бродить по всем векам.Но пойму прощение к врагам.Помогите тем, кто вас обидел,Этим серым темным мужикам.
Сколькие из них грабеж свершили.Сколькие убили. Или все?Час был враг и правде и красе.В них века метнули вихрем пыли.Не взошел посев на полосе.
И они ли были нам врагами?Не они, а те, чья мысль – вертеп,Кто для Бога всей душой ослеп.Размягчим наш дух в родимом храме,Жизнь да будет там, где ныне склеп.
4 августа
Возмездие
Когда глашатай грабежа и казниСказал толпе: «Награбленное грабь!»,Он плыл в ладье, едва качала рябь,И с бурею играл он без боязни.
Но слишком много было в том соблазне.Раскрылась глубже дьявольская хлябь.И он напрасно говорил: «Ослабь!» –Тем духам, с кем он в темной был приязни.
Из самой Преисподней СатанаК нему пришел. Крепка была подмога.И разлилась кровавая дорога.
И тянется. Еще не свершена,Но он сполна узнает силу Бога.В свой час он выпьет кубок свой до дна.
4 августа
В несосчитанном
Мы в Несосчитанном. В немом Неисчислимых.В Непредусмотренном. Лань не предвидит льва.Его предчувствует чуть-чуть, пока жива.Но когти, пасть, прыжок, все это где-то в дымах.
А дым восходит вверх из жерл всегда палимых.Есть где-то там внизу такая голова,Полмира – мера ей, и клык – ее слова,И путь ее – пробег в полях необозримых.
Кто хочет распознать сполна ее судьбу,Тот должен развернуть такой папирус старый,Где каждая строка есть кровь и злые чары.
Он должен много раз живой побыть в гробу.Мы схвачены врасплох. Мы втянуты в пожары,Не вняв, что Ангел Бездн дохнул в свою трубу.
7 августа
Набат
Лишенный Родины, меж призраков бездушных,Непонимающих, что мерный мудрый стихВсемирный благовест средь сумраков густых,Один любуюсь я на звенья строк послушных.
Они журчащий ключ во днях пустынно-душных.В них сговор солнц и лун для праздников святых,Веселый хоровод из всплесков золотых,В них грозный колокол для духов двоедушных.
От звуковой волны порвется злая сеть.Качнувшись, побегут в пространство привиденья.Все дальше, дальше, прочь от грозового рденья.
А бронза гулкая и стонущая медь,Возникши в воздухе глаголом осужденья,Продлят свой долгий гуд, веля Судьбе – греметь.
12 августа
Лавина
Храня молчание, гигантская лавинаПроходит местности, где смерть и нищета.Сто тысяч ртов сухих. Во взорах темнота.Сгоревшие поля. Сожженная равнина.
Ни одного снопа для темного овина.Нет больше колоса. Бесплодье. Нагота.Забыть закон людей. Забыть закон Христа.Один закон: Бежать. Что дальше, – все едино.
Идут, идут, идут. Они должны идти.Кто пал под тяжестью, добыча он канавам.И будет там лежать на дне зловеще-ржавом.
А если встретят что живое на пути,Нахлынув, разгромят в своем хотеньи правом: –В необходимости хоть что-нибудь найти.
12 августа
Кто?
Кто качнет завесу гробовую,Подойдя, раскроет мне глаза?Я не умер. Нет. Я жив. Тоскую.Слушаю, как носится гроза.
Закрутилась, дикая, пожаром,Завертелась огненным дождем.Кто велит порваться темным чарам?Кто мне скажет: «Встань. Проснись. Пойдем»?
И поняв, что выгорела злоба,Вновь я буду миру не чужой.И, дивясь, привстану я из гроба,Чтоб идти родимою межой.
26 августа
Три заклятия
Я пошел за свежею водой.Я дошел до двери запертой.Оковала дом глухая ночь.Не могу я жаждущим помочь.
Я пошел, чтоб хлеба принести.Но собака злая на пути.Говорит мне громким лаем: «Прочь!»Не могу голодным я помочь.
Я пошел искать во тьме свечи.Но в замках ломались все ключи.И, хоть вижу, как сова, сквозь ночь,Не могу невидящим помочь.
30 августа
Марево
Мутное марево, чертово варево,Кухня бесовская в топи болот.Эта земля, говорят, государева?Царский ли здесь, не исподний ли плод.
Дымное яблоко шаром багрянится, Ткнешь в него, – вымахнет душный огонь. Яблоко пухнет, до неба дотянется. Небо уж близко. Но неба не тронь.
Тронешь, – уходит. Шатнулось провалами.Адское яблоко стало как гриб.Низится, пляшет порывами шалыми.Вправо и влево захват и загиб.
Вот покатилось полями, равниною, – Выжжено поле, равнина суха. Малые дети питаются тиною, Взрослым достались объедки греха.
Только в болотах похлебка есть мутная.Голод с большими глазами идет.Скачет бессонница, ведьма беспутная,Ищет на ужин куриный помет.
Снова раскрасясь густыми румянами, Яблоко пухнет пышней и грузней. Мечется шаром над мертвыми странами. Мутное пламя на тысячу дней.
6 сентября
