Юрий Щеглов - Проза. Поэзия. Поэтика. Избранные работы
В рамках перехода к новой жизни изменяется и характер любви, утрачивающей черты утехи или страсти и приобретающей характер долга: Не для страсти, не для забавы, / Для великой земной любви (П); «Ангел, три года хранивший меня…» (АД). В некоторых случаях неуместность любви-гедонизма эксплицитно связывается с трагизмом ситуации: Не ласки жду я, не любовной лести / В предчувствии неотвратимой тьмы… (П). Иногда принятие на себя долга и аскезы описывается без упоминания о прежней жизни: «На пороге белом рая…», «Буду черные грядки холить…» (оба – АД).
По своему содержанию долг, принимаемый на себя ЛГ, соответствует тематическим задачам помощи, сбережения ценностей и т. п.: Из памяти, как груз, отныне лишний / Исчезли тени песен и страстей. / Ей – опустевшей – приказал Всевышний / Стать страшной книгой грозовых вестей (БС); Забуду дни любви и славы / <…> / Но образ твой, твой подвиг правый / До часа смерти сохраню (П); Теперь ты наши печали / И радость одна храни (АД).
(25) Отклонение соблазна. ЛГ сталкивается с теми или иными соблазнами: ее куда-то зовут, ей что-то предлагают (например, контакты, обещающие счастье или веселую жизнь). Соблазн может принимать и форму воспоминаний (см. (19)). ЛГ отклоняет все это, предпочитая скромную жизнь и выполнение долга. Шутливый вариант – «Я с тобой не стану пить вино…» (Ч). Но к этому же мотиву относятся и такие трагические вещи, как «Мне голос был. Он звал утешно…» (П), «Нам встречи нет. Мы в разных станах…» (АД) (ср. такие сходства в деталях как: мальчишка озорной – наглец; у вас… у нас – мы в разных станах). Другие примеры: Голубя ко мне не присылай, / Писем беспокойных не пиши… / Я вошла вчера в зеленый рай, / Где покой для тела и души (БС; совмещено с «Успокоением»; нежелательный контакт носит характер «Дистантного общения»); Нет, царевич, я не тa, / Кем меня ты видеть хочешь, / И давно мои уста / Не целуют, а пророчат (БС); Зачем же в ночи перед темным порогом / Ты медлишь, как будто счастьем томим? / Не выйду, не крикну «О, будь единым…» (АД). Иногда отклонение контакта выражается ослабленно – в упреках или недоумениях по поводу чьих-то попыток дистантно общаться с ЛГ: Что ж ты бродишь, словно вор / У затихшего жилья? (БС); Для чего ж ты приходишь и стонешь / Под высоким окошком моим? (П); Непоправимо виноват / В том, что приблизился ко мне / Хотя бы на одно мгновенье… (С). Отклонение воспоминаний: А о первой я не смею / И в молитве вспоминать (БС); Там строгая память < …> / Свои терема мне открыла с глубоким поклоном; / Но я не вошла, я захлопнула страшную дверь (АД; ср. Руками я замкнула слух).
(26) Тон проповеди. Тема «долга», «аскезы» предрасполагает – в плане способов изложения – к использованию формы прямого поучения, дидактических, проповеднических интонаций. Действительно, поучений об отказе от утех и выполнения долга у Ахматовой немало: ср. «Нам свежесть слов и чувства простоту…» (БС); «Высокомерьем дух твой помрачен…» (БС); «Видел я тот венец златокованый…» (АД); «Земной отрадой сердца не томи…» (АД) и др.
К первой группе можно отнести также ряд мотивов, проецирующих тему «самоограничения», «антигедонизма» в сферу любовных отношений. Действительно, большинство изображаемых в стихах любовных сценок характеризуются крайней сдержанностью и скромностью. Отметим следующие типичные моменты:
(27) Любовь, не похожая на любовь. Неоднократно ЛГ говорит, что ее отношения с возлюбленным не имеют признаков обычной любви и должны называться как-то иначе. Отчего все у нас не так? (БС); Так до конца и не знали, / Как нам друг друга назвать. Сюда же примыкает мотив (6 а) «Горькие встречи».
(28) Скромные, тихие проявления любви. Настоящую нежность не спутаешь / Ни с чем, и она тиха (Ч); Ты задумчив, а я молчу (БС).
(29) «Редуцированные» (финальные, переходные, минимальные и др.) формы и состояния в общении с объектом любви. О том, что в мире ахматовской ЛГ вообще преобладают состояния этого рода, говорилось в разделе «Душа». Заметим, что проекция некоторых из них в сферу любви может давать эффект «сдержанности», «аскетичности». Так, «финальность» применительно к любовной ситуации дает «прощание»: Где прощалась я с тобой (БС) и т. п. Особенно часто любовное свидание сочетается с мотивом «идти», давая следующий типичный мотив:
(30) ЛГ и ее возлюбленный (друг) идут рядом. Мы рядом с тобой в страну обманную / Забрели… (В); Чернеет дорога приморского сада (Ч); В последний раз мы встретились тогда / На набережной, где всегда встречались (набережная = дорога; Ч); Здесь с тобою прошли мы вдвоем (АД). Характерная в смысле «сдержанности» деталь – идущие не смотрят друг на друга: Согласилась, да забыла / На него взглянуть (БС); Не взглянув друг на друга выйдем (БС); И мы тогда проходили сквозь город чужой / <…> / Взглянуть друг на друга не смея (С). По большей части их внимание направлено вовне: см. ниже (43).
Перейдем ко второй группе мотивов ((31) – (35)) и посмотрим, как взгляды ЛГ на соотношение «счастья» и «долга» определяют восприятие ею элементов счастья в тех случаях, когда она их не отклоняет, а принимает или даже ищет.
(31) Минимальное счастье – подарок, чудо, благодать. Идея «недозволенности, незаконности, непредусмотренности счастья» конкретизируется в виде ряда мотивов, общий элемент которых состоит в том, что «хорошее» – причем не завершенное и «полнокровное» (такое у Ахматовой никогда не встречается), а редуцированное, нематериальное, представленное инициальными или переходными состояниями, созерцанием, намеками, воспоминаниями, предчувствиями, снами и т. п. (см. (13) – (16)), воспринимается ЛГ как источник удовлетворения и веселья, в наиболее же сильном случае – как нечто совершенно неожиданное и исключительное. В образно-лексическом плане последнее выражается такими терминами, как «божья милость», «подарок», «чудо», «удача», «праздник», «торжество», нечто «царственное) (см. (12) «Торжественно-трепетный модус»).
Простые вещи, знакомые явления природы – праздник, подарок: Молюсь оконному лучу… / …B этой храмине пустой / Он словно праздник золотой / И утешенье мне (В); Затем, что воздух был совсем не наш, / А как подарок божий – так чудесен (Ч); Все так же льется божья милость / С непререкаемых высот (С).
Сон, видение, предчувствие – подарок, удача, радость, торжество: Вновь подарен мне дремотой / Наш последний звездный рай (БС); ср. Приснился мне почти что ты. / Какая редкая удача! («Подражание корейскому»); А мне в ту ночь приснился твой приезд… / Чем отплачу за царственный подарок? (С). Иногда в качестве чуда или подарка выступает (54) «Общение с отсутствующими»: Как сияло там и пело / Нашей встречи чудо… (С).
Находиться, идти рядом с возлюбленным – чудо, подарок, счастье: Благослови же небеса – / Ты первый раз одна с любимым (Ч); И мы, словно смертные люди, / По свежему снегу идем. / Не чудо ль, что нынче пробудем / Мы час предразлучный вдвоем? (БС).
Появление возлюбленного (инициальность) – чудо, торжество: Там впервые предстал мне жених, / Указавши мой путь осиянный (БС); «Небывалая осень построила купол высокий…» (АД).
(32) Опасность счастья для непривычной к нему ЛГ. Привыкнув стоически переносить страдания и неудачи, героиня опасается, что минимальное проявление «хорошего» (доброты, ласки) может оказать слишком сильное воздействие на ее непривычную душу; избегает счастья из страха его потерять, и т. п. Только глаза поднимать не смей, / Жизнь мою храня. / Первых фиалок они светлей, / А смертельные для меня (БС); Горе душит, не задушит, / Вольный ветер слезы сушит, / А веселье, чуть погладит, / Сразу с бедным сердцем сладит (АД); Разлуку, наверно, неплохо снесу, / Но встречу с тобою – едва ли (С).
Спонтанная «любовь к жизни» – свойство души ЛГ, заставляющее ее вопреки всему стремиться к счастью хотя бы в самых редуцированных и отраженных его формах. При «пассивности и слабости» ее натуры, с одной стороны, и признаваемой ею «недозволенности счастья», с другой, вполне естественно, что выражением таких стремлений оказываются
(33) Мечты, надежды, ожидания, мольбы, робкие просьбы и т. п. Для тебя в окошке створчатом / Я всю ночь сижу с огнем (В); В этой жизни я немного видела, / Только пела и ждала (Ч); …о такой тиши / С невыразимым трепетом мечтала (БС); О, только дайте греться у огня (В); Ты был испуган нашей первой встречей, / А я уже молилась о второй (БС); Помоги моей тревоге, / Белый, белый Духов день! (БС).
