Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Шишимора

Шел я в лес.Ты послушай: Шел я – в лес.В лесе – Леший.Был я пеший.Закрутился старый Бес.Там и тут,Прямо шут.Весь зеленый и седой,С распушною бородой.Покривлялся, покачался, засмеялся, и исчез.Бестак Бес,Знаю – лес,Куст и куст, сосна с сосною.«Ну», – подумал я, – «со мноюНе пошутишь, шалый плут».Чуть сказал, он тут как тут.Ширит шею, пучит очи,То длинней он, то короче,То прокатится как шар.В лесе мглистом,С шипом, с свистом,Вдруг шарахнется по веткам, под листами как пожар.Смотрит в чаще, шарит, шарит,В шапку метит, к шапке шасть,Шапке надобно пропасть.Где-то печка, что-то жарит,Уж поест он, верно, всласть.

Словно шершень, весь шершавый,Скалит зубы, Бес лукавый.Ты, шайтан,Верно, пьян?Он хохочет, он щекочет,Он со мной кружиться хочет,Брызнул вспышкою огня,Щип за щиколку меня.Он, юродствуя, пророчит.Взял старушечий салоп,Человека бабьим – в лоб.Убегаю, – настигает. Поспешаю, – яма, стоп.

Я стою в грязи по пояс.Это – я?Предо мною, в яме роясь,Супоросая свинья.В стороне – шалаш убогий,Сверху – Месяц круторогий.Сучья старые шуршат,Мыши в щели шебаршат.Старый Шут с зеленой рожей,Весь ни на что не похожий,Убежал.И в лесу затрепетавшемОн, конем, узду порвавшим,За опушкой там заржал.

Тихонько, как змея,Из ямы вышел я.И в лес опять спешу,Едва-едва дышу.А там в стволахСкребется страх.А там в стебляхВстает: «Ах! Ах!»А там в кустах: «Шу! Шу!»«Пожалуйте! Прошу!»

Шишимора раскосаяСмеется, развалясь.Пришла сюда, мол, с плёса я.Любиться? В добрый час!«Шишимора истомнаяИ с рыбьим я хвостом.Мой полог – ночка темная,Где лягу, там и дом.Шишимора – охочая,Раскинуть ноги – сласть.Являюсь в темной ночи я,Чтоб в ночи и пропасть».Шишимора – раскосая:Прими-ка, мол, жену.«Полюбимся, а с плёса яВ последний раз плесну».Шишимору – с развалочкойУважил сам шуяк,Зовет любезной галочкой,Вертит ей так и сяк.Шишимора шушукает:«А где моя душа?»Шуяк ее баюкает,Шуяк, шульгач, левша.

Я – бежать, – нет силушки,  И некуда идти.Все кругом могилушки,  Стебель на пути.Желтый шильник, стрелица,  Совиная стрела.Вкруг нея – метелица,  Ведьмовская мгла.«Совки, совки, совушки,  Кого теперь клевать?Дьявольския вдовушки  Лягут на кровать.Расцветает стрелица.  Мой милый, поспешай.Целый мир – безделица,  Лишь со мною – рай.Совки, совки, совушки,  Сюда, сюда, сюда!Кровь жарка у вдовушки,  Слезы же – вода!»

Я бежал, простоволосый,А в лесу был гик за мной: –То с шишимарой раскосойХохотал шуяк шальной.Шерсть какая-то летела,Шелушилася кора.Где шагнешь, повсюду – тело,Где ни стань, в земле – дыра.Ветер веял, щупал щеки,Паутинил волоса,В уши мне шептал намеки,В далях зыбилась роса.Я бежал до смутных склонов,До высокого холма.Добегу, – но в гуле звоновНочь препятствует сама.Вот уж, вот уж склоны встали,Вот уж, вот окончен лес, –Снова холм – в далекой дали,Цепкий лес – как строй завес.Упадаю. Слышны вскрики,Клекот хищницы: «Шабаш!Закрутитесь, павилики!Вейся, вьюн! Теперь он наш!»

И лежу.И гляжу.Что я вижу, что я знаю, никому не расскажу.Знает лес и тишина,Знают звезды и Луна,Знаю – я, кого здесь Рыбарь ввел, играя, в мережу.

Из норы,Из-под горы,Зверь какой-то выметается.Глянет в небо, – и сюдаС неба вниз летит звезда,Кто-то в мире здесь рождается.

В мире бродит волк всегда.

Где-то шепчутся старухи,с голодухи повитухи.

Зверь сейчас же до норыШорк с горы,Вспыхнет порохом.Сухолистьем прошмыгнул,По вершинам шепчет гул,Шатким шорохом.

Жалоба кикиморы

Я кикимора похвальный,Не шатун, шишига злой.Пробегу я, ночью, спальной,Прошмыгну к стене стрелой,И сижу в углу печальный, –Что ж мне дали лик такой?

Ведь шишига – соглядатай,Он нечистый, сатана,Он в пыли дорог оратай,Вспашет прахи, грусть одна,Скажет бесу: «Бес, сосватай», –Скок бесовская жена,

Свадьбу чортову играет,Подожжет чужой овин,Задирает, навирает,Точно важный господин,Подойди к нему, облает,Я же смирный, да один.

Вот туг угол, вот тут печка,Я сижу, и я пряду.С малым ликом человечка,Не таю во лбу звезду.Полюбил кого, – осечка,И страдаю я, и жду.

Захотел я раз пройтиться,Вышел ночью, прямо в лес.И пришлось же насладиться,Не забуду тех чудес.Уж теперь, когда не спится,Прямо – к курам, под навес.

Только в лес я, – ухнул филин,Рухнул камень, бухнул вниз.На болоте дьявол силен,Все чертяки собрались.Я дрожу, учтив, умилен, –Что уж тут! Зашел – держись!

Круглоглазый бес на кручуСел и хлопает хвостом.Прошипел: «А вот те взбучу!»По воде пошел содом.Рад, навозную я кучуУвидал: в нее – как в дом.

Поднялось в болоте вдвое,Всех чертей спустила глыбь.С ними бухало ночное,Остроглазый ворог, выпь,Водный бык, шипенье злое, –И пошла в деревьях зыбь.

Буря, сбившись, бушевала,В уши с хохотом свистя.Воет, ноет, все ей мало,Вдруг провизгнет, как дитя,Крикнет кошкой: «Дайте сала!»Дунет в хворост, шелестя.

А совсем тут рядом с кучей,Где я спрятался, как в дом,Малый чертик, червь ползучий,Мне подмигивал глазкомИ, хлеща крапивой жгучей,Тренькал тонким голоском.

Если выпь, – бугай, – вопилаИ гудела, словно медь,Выпь и буря, это – сила,Впору им взломать и клеть,А чтоб малое страшилоСечь меня, – не мог стерпеть!

Я схватил чертенка-злюку,Он в ладонь мне зуб вонзил.Буду помнить я науку,Прочь с прогулки, что есть сил.И сосу за печкой руку,Грустный, сам себе немил.

От сидячей этой жизниСтал я толст, и стал я бел.Я непризнанный в отчизне,Оттого что я несмел.Саван я пряду на тризне,Я запечный холстодел.

Уродцы

Два глазастые уродцаИз прогорклого болотца,  Укрепившись в силе,  К Фее приходили.

И один был Лягушонок,Еле-еле из пеленок,  Квакалка-квакушка,  В будущем лягушка.

А другой – Упырь глазастый,Персвертыш головастый,  Кровосос упорный,  И со шкуркой черной.

Перевертыш, перекидыш,Он в болотце был подкидыш:  Согрешил с Ягою  Бес порой ночною.

Лягушонок же зеленый,Презиравший все законы,  Прыгал через мостик,  Задирая хвостик.

Два глазастые уродцаИз-под кочки, из болотца,  Искупавшись в иле,  К Фее приходили.

«Ты», сказали, «иностранка,Сладкозвонка и обманка,  Мы же нутряные,  Водные, земные».

Стали оба, руки в боки.«Ты», твердят, «без подоплёки.  Пазуха-то есть ли?  Все сидеть бы в кресле».

Не понравился вопросик.Фея вздернула свой носик,  Призывает свиту,  Упырю быть биту.

Впрочем, нет. Дерутся волки,Или глупые две телки,  Фея же воздушна,  И великодушна.

Фея пчелкам приказала,Показали только жало, –  И Упырь от страха  Прыг в бадью с размаха.

Лягушонок – мух глотатель,Пчел он тоже не искатель,  И, как пойман в краже,  «Квак», и прыг туда же.

Два глазастые уродцаПали вниз на дно колодца,  И скорбят речисто: –  «Очень уж тут чисто».

Фея ж пчелкам усмехнулась,На качалке покачнулась,  И с Шмелем, дворецким,  В путь, к князьям Немецким.

Мышь и воробей