Весенняя ветка - Нина Николаевна Балашова
…Дома стал готовиться в музыкальное училище и сказал твердо отцу, что буду пианистом. Отец возразил:
— Куда уж тебе! Научись-ка лучше, как хлеб выращивать.
Он настоял на своем, и я поступил в сельскохозяйственный институт.
Учеба мне давалась с трудом, меня больше тянуло в филармонию, в концертные залы. Впечатления о лесном знакомстве стали постепенно в памяти стираться…
Как-то товарищ в общежитии дал мне пригласительный билет на концерт выпускников консерватории. Сам он по какой-то причине не мог пойти.
До начала концерта оставалось пятнадцать минут. Я выбежал на улицу и, на ходу вскочив в троллейбус, поехал в филармонию.
Но опоздал, концерт уже шел. Зал был переполнен. Осторожно, на цыпочках стал пробираться на свое место в партере. Играли знакомую мелодию. Меня поразило чистое, проникновенное исполнение: так мог играть только настоящий музыкант. Я взглянул на сцену и остановился, как вкопанный: за фортепьяно, чуть подавшись вперед, в пышном белом платье сидела та самая лесная девушка. По притихшему залу плыла музыка, завораживая какой-то неземной, сжимающей дыхание мелодией.
Все закружилось передо мной: сцена, люди, люстра, и я увидел лес, грозу и себя между качающимися деревьями. Я еле дошел до своего места и бессильно опустился в кресло. Не понимал своего состояния, но в то же время радовался ему. Хотелось играть, играть самому. Где-то в глубине души, будоража, появилось множество звуков; словно кровь закипала во мне, и пальцы невольно забегали на невидимых клавишах. Это чувство захлестнуло меня, звало куда-то…
Очнулся от взрыва аплодисментов. На сцену полетели букеты цветов, девушка, смущенно улыбаясь, ловила их. Я молча сидел на месте, потрясенный, обессиленный от нахлынувших чувств. В какой-то миг показалось, что она взглянула на меня, я вздрогнул, но в это время медленно закрылся занавес. И больше я ее не видел. Слышал только ее игру по радио.
— Неужели так и не встречал ее больше? — спросил я.
— Встречал, — ответил он и, помолчав, добавил: — сегодня на концерте, когда играл. Она сидела на первом ряду в составе жюри. Я сразу узнал ее: те же большие черные глаза, те же волосы, гладко причесанные и закрученные на затылке в тугой валик…
От волнения у меня остановилось дыхание, пальцы не слушались. Потом успокоился. И, честно признаться, — смущенно улыбнулся он, виновато глядя на меня, — я играл только для нее. Играл музыку, посвященную ей. Я благодарил ее за то, что она светила мне все эти годы…
Когда закончил, она подошла ко мне.
— Как хорошо вы играли. Я очень рада за вас, — сказала она.
— Это вам спасибо, — ответил я.
Она подняла на меня глаза и удивленно спросила:
— Это за что же? — Долго смотрела и вдруг вздрогнула. — Я же где-то видела вас! Да, да… Лицо ваше очень знакомо.
Мне хотелось ей все сказать, но почему-то молчал, не смея выговорить ни слова. Так и стоял перед ней, опустив голову.
— Скажите же, это вы? Тот мальчик, — как бы вспомнив, радостно воскликнула она.
Я отвернулся и, как мальчишка, зажав в кулаке партитуру, выбежал на улицу.
— Вот какая история, — застенчиво улыбнулся он.
Его тонкие и длинные пальцы быстро скользнули по клавишам, и мне подумалось, что в эти минуты рождается светлая песня о любви.
ОЛЕГ ЧЕРТИЩЕВ
Олег Анатольевич Чертищев родился в 1932 г. Поступил на завод в 1951 г. Без отрыва от производства закончил десятилетку. Работал слесарем. В настоящее время — работник коммунального хозяйства.
Стихи О. Чертищева печатались в заводской газете, передавались по радио.
ПАРТИИ
Ты мне была родною
с детских лет,
Ведь с пионеров был
твоим я внуком.
А комсомольский
мне вручив билет,
Ты стала мне
наставником и другом.
А вот теперь
я коммунистом стал —
Один из многих сыновей
Отчизны.
Уставом жизни стал мне
твой устав,
Я за тебя не пожалею
жизни.
И как тобою мне
не дорожить,
Когда твое дыхание
родное
Зовет меня на свете мирно
жить,
Растить детей,
в тайге заводы строить.
Когда я знаю —
ты в борьбе за мир,
За то, чтоб день не стал
чернее ночи.
За Конго ты, за Кубу,
за Алжир,
За все народы,
кто войны не хочет.
О Партия! Маяк
и компас мой!
В любой дороге —
краткой или долгой —
Я счастлив тем,
что я всегда с тобой.
Честней и выше нет
на свете долга.
В СТЕПИ
Степь разбежалась далеко…
Иду тропинкой узкой.
Стоят березы над рекой
В своих зеленых блузках.
А косы у берез до пят —
Их тихо гладит ветер.
Таких, пожалуй, у девчат
Не сыщется на свете.
А за рекой лежат луга —
Широкие просторы,
Где в небо тянутся стога,
Похожие на горы.
Идешь и дышишь глубоко,
И сердце бьется мерно,
И словно пахнет молоком
Высокая люцерна.
В степи так дышится легко
Иду тропинкой узкой,
И слышен шепот над рекой
Берез в зеленых блузках.
ЛЕОНИД КОМАРОВ
Комаров Леонид Семенович, 1933 г. рождения. На ЧТЗ работает с 15 лет. Служил в рядах Советской Армии. Закончил вечерний машиностроительный техникум.
На заводе работает конструктором и учится заочно в Литературном институте им. Горького. Публиковал свои произведения в заводской многотиражной и областных газетах, а также в альманахе и коллективных сборниках.
В настоящее время Л. Комаров готовит к печати свою первую книгу.
САМОЛЮБИЕ
Александр Петрович Дубов сидел в конторке, отгороженной от цеха застекленными перегородками. Перед ним — стопка нарядов. Дубов неторопливо опускал перо в чернильницу, приспособленную из детали, похожей на чашечку. Чернил в ней почти не было, перо то и дело вылавливало кусочки фиолетовой грязи.
Александр Петрович повертел ручку в толстых задубевших пальцах и бросил ее на стол. «Ох уж эта мне учетчица, — беззлобно бранился он. — Подсунула, коза этакая, наряды подписывать, а чтобы чернил принести, так нет этого». Он встал, спрятал очки в футляр и вышел из конторки.
Последнее время
