Юрий Колкер - Млечное

так минуты спешат!

Кто торопит столетий

нарастающий шаг?

Кто считает, как бьётся

наше сердце в груди,

и, считая, смеётся

над смешными людьми? —

— Устрашающе мал он,

вам отпущенный срок.

Вы бредёте устало

пеленою дорог,

вам самим же сомнителен

смысл ужасного сна —

для чего, объясните,

эта жизнь вам дана?!

Очертанья столетий

на дорогу легли.

Стали взрослыми дети,

дети древней земли.

Всё, что можно, открыто

на Земле и Луне.

Мы меняем орбиты

отдалённых планет,

корабли посылаем

в галактический мрак —

и с трудом вспоминаем,

чем томились вчера…

Но по-прежнему встречным

остаётся вопрос:

для чего, человечество,

твой неистовый рост?

1963

* * *

Твёрдой рукой с листа сотру

последнюю радость дня,

а ночью уйду —

в леса, к костру,

к людям, зовущим меня…

Быть может, сумею

забыть восторг

туманных твоих ночей,

мой город, далёкий с недавних пор

пророческой мглой своей…

1963

ПИСЬМО О ВЫПУСКНОМ ВЕЧЕРЕ

Т. К.

В городе дымный след

нам

оставил закат.

тенью легли по земле

контуры облачных скал.

Мы детство с собой унесли.

Всё стало

таким простым.

Тенью в сердца легли

юности нашей черты.

Слышим мы каждый шаг

в гулких провалах улиц —

это город звенит в ушах,

будто и впрямь вернулись

грёзы ушедших лет,

будто, дети, мы только уснули,

закутавшись в звёздный плед…

Ты. И город.

А ночь —

ночь дымно-туманных картин,

ночь провидческих снов, —

где-то уже в пути.

Тает в туманной дали

улиц тревожная тень…

Странно, что мы

друг друга нашли

в этот последний день.

1963

* * *

Последнее лето детства,

ещё дававшее право нам

верить сказкам, надеяться

на лёгкий успех и славу —

отошло, растворилось, тревожное,

искреннее, как снег,

в наших душах, ставших строже к нам —

и, должно быть, умней…

Оно отошло. Я вижу его.

А что нам предложит взамен

осень, девчонка рыжая,

рыжая, как Кармен?..

1963–1964

ДОРОГА ЗВЁЗДНОГО ОГНЯ

Тень немеркнущих дней

неизменно сопутствует мне,

город дразнит во сне

ожиданьем дешёвых побед…

Я устал от надежды,

красивой, как утренний снег,

я устал от себя —

этот стих посвящаю тебе, —

Этот миг! —

этот день! —

эту жизнь! —

посвящаю тебе.

декабрь 1963

Мне снятся тревожные сны:

мелькают знакомые лица,

встают из пустой глубины

твои заревые ресницы.

Глаза непомерно близки,

в них дремлет космический гул…

Мне страшно… Мир не был таким!

Мне страшно на звездном снегу.

А ты — ты не видишь меня!

В безмолвном крушеньи миров

нет силы душевной поднять

накал внеземных катастроф!..

Мы, дети далёкой Земли,

уйдя в эту Млечную высь, —

Мы — рядом: меж нами легли

полтысячи лет — световых!

Нам встречи уже не дано:

я слишком душой на Земле.

А вечность легла за спиной

размахом космических лет.

А ты — неотступно глядишь,

ты рядом, и — так далеко…

Дрожит у тебя на груди

галактик сверкающий ком…

4 января 1964 

В даль миров неоткрытых

я, как прежде, лечу.

Нас влечет по орбитам

гравитация чувств.

Ты, как я, одинока

на межзвёздном пути —

нас осталось немного

в этом сонме светил.

Разбросали по миру

нас капризы судьбы.

Мир невиданно вырос,

только я не забыл:

там, в бездонных просторах,

на орбите Земли

ждёт покинутый Город,

как весны, наших лиц.

7 января 1964

Так без слова вошла —

так открыто вошла

в наши души вселенская власть!

В два крыла

опрокинутой бездной

легла в нас широкая мгла, —

навсегда? —

мы родились всего лишь людьми…

Навсегда? —

тяжела наступившая мгла…

Как спасенья — хочу

объяснить приоткрывшийся мир,

этот мир твоих глаз!

Больше жизни — хочу

навсегда! — навсегда

в этот мир,

в этот мир твоих глаз!

Всё. Прости.

Я великую тайну постиг.

Я случайно, без мысли, проник

в твой загадочный круг,

в эту дивную силу твою.

Будет строгий январь —

мне послушен едва ли июль.

Звёздный мир так велик!

Я с тоской ухожу

в пелену

галактических вьюг,

я не скоро вернусь,

я, наверно, не скоро вернусь…

20-25 января 1964

Ты сама мне шепнула: январь…

Город в сумраке сказочно тих.

Как сосульки, свисали слова

с крыш болезненных мыслей моих…

Но — кружился над городом снег,

и светились дома допоздна,

и встречаясь с тобою во сне,

я боялся тебя не узнать…

27 января 1964

…А ты была другою на Земле!

Нам обещали звёздные просторы,

и, полные единым ожиданьем,

мы с неба не сводили жадных глаз.

Теперь оно — во всём охвате — наше,

теперь оно понятнее и ближе,

оно, как прежде, много обещает, —

но ты была другою на Земле.

Мне снится: я вернулся, я брожу

по улицам единственного Города.

Здесь всё по-прежнему, хотя прошли века, —

столетия, как дни, прошли над ним,

но пуст мой Город — ни души, ни звука…

И вижу я в каком-то новом свете

знакомые мне издавна места,

я должен что-то вспомнить и — не в силах,

я что-то очень важное забыл.

Иду гнетущей пеленою улиц.

мои каждый шаг, мой каждый вздох

— как в храме —

разносит неестественное эхо…

А над собой я слышу голос Друга:

— Ты здесь чужой,

ты предал — уходи,

нет Родины тебе, нет имени тебе… —

Щемящею тоской захватывает грудь,

нет сил, дрожу…

Бежать, искать спасенья!

А улицы хохочут вслед — беги!

Я обречён, я проклят — в этом мире

ни жизни мне, ни смерти — не дано,

даны твои глаза, но ты меня не видишь —

ведь ты была другою на Земле.

27-28 января 1964

Пылая, он встаёт во мне,

играет красками закатов…

Я стал сильней,

но ведь и он — сильней,

чем был когда-то.

Во мне он перерос меня,

и я давно уже не властен

играть — в укор бегущим дням —

его привидевшимся счастьем…

Теперь —

в меня вошли фантомы вьюг,

и в колокольном перезвоне

я не ловлю уже июль, —

июль — я, как любовь мою,

по капле соберу в ладони

и — обещаю — не пролью.

А там, вдали, — земные горы,

а там — предметом всех тревог —

лежит невыдуманный Город —

и мы закованы в просторах

латынью Имени Его.

Вернуться! Это слишком много —

и слишком мало для меня:

ведь мне обещана Дорога —

Дорога Звёздного Огня,

ведь нам заведомо открыты

все грани пройденных дорог,

и на проложенных орбитах

мы не найдем иных миров…

А если нет — одно лишь слово,

и в нарастающую даль

мы, незамеченные, снова

уйдём, как, дети, навсегда.

30 января 1964 

Там, на нашей планете,

Город ждёт этих строк —

он загадочно светел,

он таинственно строг;

он огромен, как бездна,

и вдали от него

вспоминать бесполезно

даже Имя Его. —

Знаки тонкой латыни

врезать в звёздную синь?

Ну, а здесь —

небо в души нам хлынет, —

лишь лицо запрокинь.

январь 1964

Город ждёт этих слов —

не под силу молчание мне.

Это — вам,

кто по-рабски склонён

перед дланью Судьбы;

там — мы были детьми, —

это значит: мы были умней —

обвиняю в измене

того, кто об этом забыл!

21-30 января 1964

День возник и погас,

по-осеннему строгий,

и открылись для глаз

вехи звёзд на Дороге.

Но не тронет ума

эта звёздная россыпь;