Анатолий Бергер - Продрогшие созвездия

Окрик вороний скрипуч,

В снежных заплатах равнина

Никнет под тяжестью туч.

Бродят столбы, как слепые,

Крепко держа провода,

Глушь деревенской России.

Будто в былые года.

Даже трусит, знай, лошадка,

Машет возница кнутом,

Пляшут избушки вприсядку,

Тесно толпятся гуртом.

Словно бы не бывало

Бурь, разметавших страну,

И не она погибала,

Перемогая войну.

В том-то, видать, вековая

Правда, судьбы её суть —

Не погибать, погибая,

С давних путей не свернуть.

Только столбов вереница.

Запах бензина вокруг —

Нынешних дней небылица,

Нового времени дух…

1978

«И что нам Блок, когда б не строки…»

И что нам Блок, когда б не строки?

Шут, неврастеник, манекен,

Семейные дурные склоки,

Слепая жажда перемен.

И этот голос монотонный,

И безысходные глаза,

Когда бы на страну с разгону

Вдруг не обрушилась гроза,

Когда бы не сбылись все сроки

Его пророчеств на Руси —

На что нам Блок? И что нам в Блоке?

От бед своих Господь спаси…

1978

«Приснился вождь былых времён…»

Приснился вождь былых времён,

Таинственно и странно было.

Я точно знал, что умер он,

И помнил, где его могила.

— Вы живы? Что произошло?

В газете я читал заметку…

— Газета, знаете ль, трепло, —

Ответил он с усмешкой едкой.

— Но памятник могильный, но

Тот скульптор, с ним едва не драка…

Он удивился, — Вот смешно.

Тот самый! Надо же, однако…

И вдруг растаял, вдруг исчез,

Как будто и в помине не был,

Как призрак или, может, бес,

России роковая небыль.

А я остался наяву

Читать в газетах некрологи,

На ус наматывать молву

И сны разгадывать в итоге.

1978

«Про зиму: «Вновь снегами дарит»…»

Про зиму: «Вновь снегами дарит»,

Про осень: «Рыжая лиса

Метёт хвостом, ушами шарит,

С того и шелестят леса».

Как небо, поле, время года,

Бурлящей речки быстрота —

Так сокровенна и чиста

Родная речь в устах народа.

1974,

Курагино

А.И.Солженицыну

Услышишь русское словцо

Былой еще закваски,

И словно бы пахнёт в лицо

Дыханьем давней сказки.

Там лес дремучий до небес,

Изба на курьих лапах.

И вой: «Кого попутал бес.

Людской я слышу запах!»

Но воин славное копьё

Вознёс над силой адской:

«Молчи, проклятый! Не твоё!

Зазря зубами клацкай.

Над вашей злобой верх возьму,

Осилю все зароки,

Не век, видать, вам править тьму,

Уже подходят сроки».

А злоба тоже не слаба,

Палит огнём и ядом.

И смотрит страшная изба

Кровавым мутным взглядом.

Но не сдаётся богатырь.

Сражается отважно,

За ним России даль и ширь.

А с ней ему не страшно.

1976

«Далёкие тасую страны…»

Далёкие тасую страны,

Как фокусник колоду карт,

Смешав британские туманы

И монте-карловский азарт.

И перекинув мост Риальто

В Канберру или Веллингтон,

Я этим небывалым сальто

Ничуть в душе не удивлён.

Качусь, как перекати-поле —

Кто подберёт, куда прибьёт…

Резон ли перекатной голи

Загадывать что наперёд?

Чужая речь, чужие лица,

Чужой истории черты,

Былое чудится и снится,

Строкой ложится на листы.

Зато строке препоны нету,

И нет над нею топора,

Она летит по белу свету,

Куда несут её ветра.

И уши слушают чужие,

Как в горести глухонемой

Безумно сетует Россия,

Тоскуя по себе самой.

1978

«О, родные письмена…»

О, родные письмена!

Стройный лёт строки скрижальной.

Кто я вам? И чья вина?

Дай ответ, мой предок дальний.

В злом египетском плену,

На реках ли вавилонских,

В жалобах низкопоклонских

Мне искать твою вину?

Иль в повстанце древнем том,

Что за родину и веру

Встал стеной легионеру?

В пепле храма ли святом?

Или брошенного в ночь

Униженья и изгнанья

Осудить за все страданья?

В ступе злобы истолочь?

…А таинственную вязь

Не пойму без перевода…

Голос моего народа…

Где она — меж нами связь?

Но летят в лицо опять

Поношенья и угрозы…

Та же кровь и те же слёзы,

Та ж стезя — за пядью пядь…

1970,

Мордовия

Овидий

Все униженья выпиты до донышка,

Бушуй, ополоумев, понт Эвксинский,

Прочь уноси несчастное судёнышко

От роскоши, красы и славы римской!

Прочь уноси мой голос опозоренный,

Солёную латынь поэм гонимых —

Сияет в ней зовущий и лазоревый

Взор молодости, взор подруг любимых.

И в миг один всё стало дальним, прожитым,

Пугающим, из памяти нейдущим,

О, моря гром — с моим ты слился ропотом,

Как прошлое моё с моим грядущим!

О, грохочи, не умолкай — мне чудится —

Всё повторяешь тех поэм раскаты,

И значит, ничего не позабудется

В игре времён — ни строки, ни утраты…

1974

«Туман над заливом. Набрякли веки…»

Туман над заливом. Набрякли веки.

Чайки и лодки. Пляж. Деревца.

И всё бесконечно, и всё навеки,

И ни начала и ни конца.

Необратимость. Неразрешимость.

Спрятанность солнца. Призрачность дня.

Вечность как вечная необходимость.

Вечность, что в двух шагах от меня.

1978

«Год замешательства…»

46-й год до н. э. в древнем Риме назвали «годом замешательства», ибо в нём было 445 дней.

Год замешательства.

Календаря обломки.

Как жить без времени?

Кто предки, кто потомки?

Где настоящее и будущее где?

Былое чудится кругами на воде…

Слепого неба страх.

Закаты и восходы,

Смятенье звёзд, луны.

Беспамятство природы.

Меж тем на улицах звон,

топот беготни

И крики ярые:

«Отдай нам наши дни!»

Но время кончилось в тот год,

во тьме пропало,

И не вернуть,

и ни конца, и ни начала.

1971,

Мордовия, лагерь

«А когда вспоминается детство…»

А когда вспоминается детство —

Под Уфою бараки в снегу —

Никуда от печали не деться,

И хотел бы — вовек не смогу.

Завывала пурга-завируха,

В репродуктор ревела война,

И преследовала голодуха

Год за годом, с утра до темна.

И ни сказки забавной и звонкой,

Ни игрушек — весёлой гурьбой —

Жизнь пугала чужой похоронкой,

Заводской задыхалась трубой.

Пахло холодом и керосинкой,

Уходил коридор в никуда,

И в усталой руке материнской

Всё тепло умещалось тогда.

1977

«Отталкивая пятками медуз…»

Отталкивая пятками медуз

И на волне вздымаясь то и дело,

Вверяю морю ощутимый груз

Земного человеческого тела.

А над собою вижу небосвод

И в этот миг ему вверяю душу,

И медленный прилив меня несёт

Туда, откуда я пришёл — на сушу.

На призрачную твердь земной коры,

Где каждый шаг весомей с каждым годом,

Где все живём, не ведая поры

Разлуки с морем и с небесным сводом.

1976

«О чём бормочешь, парк старинный Стрельнинский…»

О чём бормочешь, парк старинный Стрельнинский,

И чем сегодня встретишь ты меня?

Деревья одиноки, как отшельники,

Скрипят и стонут, ветви вниз клоня.

Залив застыл. Припорошило трещины

Тяжёлого приземистого льда,

У берега ещё следами меченый,

Белея, он уходит в никуда.

А в парке занесло траву усталую

От холодов и оттепелей враз,

И только слышно перебранку шалую

Ворон, схлестнувшихся в который раз.

И пни торчат, и голый куст качается,

И палых листьев куча на виду,