Павел Васильев - Сочинения. Письма

КИРГИЗИЯ

Замолкни и вслушайся в топот табунный, —По стертым дорогам, по травам сырымВ разорванных шкурах                                        бездомные гунныСтепной саранчой пролетают на Рим!..

Тяжелое солнце                           в огне и туманах,Поднявшийся ветер упрям и суров.Полыни горьки, как тоска полонянок,Как песня аулов,                              как крик беркутов.

Безводны просторы. Но к полдню прольетсяШафранного марева пряный обман,И нас у пригнувшихся древних колодцевВстречает гортанное слово — аман!

Отточены камни. Пустынен и страшенНа лицах у идолов отблеск души.Мартыны и чайки                                 кричат над Балхашем,И стадо кабанье грызет камыши.

К юрте от юрты, от базара к базаруВерблюжьей походкой размерены дни,Но здесь, на дорогах ветров и пожаров,Строительства нашего встанут огни!

Совхозы Киргизии!                             Травы примяты.Протяжен верблюжий поднявшийся всхлип.Дуреет от яблонь весна в Алма-Ата,И первые ветки                             раскинул Турксиб.

Земля, набухая, гудит и томитсяНесобранной силой косматых снопов,Зеленые стрелы                              взошедшей пшеницыПроколют глазницы пустых черепов.

Так ждет и готовится степь к перемене.В песках, залежавшись,                                     вскипает руда,И слушают чутко Советы селений,Как ржут у предгорий, сливаясь, стада.

ПРОВИНЦИЯ-ПЕРИФЕРИЯ

Я знал тебя от ржавых плотинИ до скобы железной,До самых купецких рябых полтин, —Губернский город СемипалатинскИ Павлодар уездный.

Провинция!Ты растопила воскСвечей церковных. И непрестанноСпивались на Троицын праздник в лоскВсе три отдела казацких войскОт Омска и до Зайсана.

И смертно Васильев Корнила Ильич,Простой, как его фамилия,Хлестал огневик, багровел, как кирпич,Он пил — тоски не в силах постичь,И все остальные — пили.

Корнила Ильич, урони на грудьБашку! Ты судьбе не потрафил.Здесь начат был и окончен путь,Здесь кончен был безызвестный путьБлистательных биографий!

Но если, как в окна весенний дождь,Кровь шибко в висок ударит,Кромешная кровь и шальная…Что ж, Тогда хоть цепями память стреножь,А вспомнишь о Павлодаре.

Речные гудки, иртышский плесИ тополь в одежде рваной…Я помню твой белогрудый рост,Гусиные лапы твоих колес,Твой рев, «Андрей Первозванный».

Провинция, я прошел босикомОт края до края тебя — и вижу…Пусть ты мне давала семью и дом,Кормила меня своим молоком, —Я всё же тебя ненавижу.

Но эта ненависть свежих кровей,Которой — не остановиться!Горячие рельсы в пыльной траве!Гляди: слетели кресты с церквей,Как золотые птицы.

Но это щебень ржавых плотинПод вьюгой веселой и грозной,Где друг против друга — как один —Промышленный город СемипалатинскИ Павлодар колхозный.

Навстречу ветру распахнута грудь,Никто судьбе не потрафит,Здесь начат стремительный,Звонкий путь —И здесь продолжается твердый путьБлистательных биографий.

Сограждане, песню я вам отдам,Асанов, Пшеницын и токарь Нетке,Чтоб дружба наша была тверда,Герои строительства и труда,Ударники пятилетки!

И пусть на висках отцов сединаИ дали дымят сырые…Раскинута фронтом сплошным страна,И нет провинции, есть однаГрохочущая периферия!

СЕСТРА

В луговинах по всей странеРыжим ветром шумят костры,И, от голода осатанев,Начинают петь комары.На хребтах пронося траву,Осетры проходят на юг,И за ними следом плывутКосяки тяжелых белуг.Ярко-красный теряет пухНа твоем полотенце петух.За твоим порогом — река,Льнут к окну твоему облака,И поскрипывает, чуть слышна,Половицами тишина.Ой, темно иртышское дно, —Отвори, отвори окно!Слушай, как водяная мышьНа поёмах грызет камыш.И спокойна вода, и вотМолчаливая тень скользнет:Это синие стрелы щукБороздят лопухи излук,Это всходит вода яснейЗвонкой радугой окуней…Ночь тиха, и печаль остра,Дай мне руки твои, сестра.Твой родной постаревший домПахнет медом и молоком.Наступил нашей встречи срок,Дай мне руки, я не остыл,Синь махорки моей — дымокПусть взойдет, как тогда всходил.Под резным глухим потолкомПусть рассеется тонкий дым,О далеком и дорогомМы с тобою поговорим.Горячей шумит разговор, —Вот в зеленых мхах и лугахЮность мчится во весь опорНа крутых степных лошадях.По траве, по корявым пнямЮность мчится навстречу нам,Расплеснулись во все концыС расписной дуги бубенцы!Проплывает туман давно,Отвори, отвори окно!Слушай, как тальник, отсырев,Набирает соки заре.Закипевшей листвой пыля,Шатаются пьяные тополя,Всходит рыжею головойРаньше солнца подсолнух твой.Осыпая горячий пух,С полотенца кричит петух…Утро, утро, сестра, встречай,Дай мне руки твои. Прощай!

РАССКАЗ О ДЕДЕ

Корнила Ильич, ты мне сказки баял,Служивый да ладный — вон ты каков!Кружилась за окнами ночь, рябаяОт звезд, сирени и светляков.

Тогда как подкошенная с разлетаВ окно ударялась летучая мышь,Настоянной кровью взбухало болото,Сопя и всасывая камыш.

В тяжелом ковше не тонул, а плавалРасплавленных свеч заколдованный воск,Тогда начиналась твоя забава —Лягушачьи песни и переплёск.

Недобрым огнем разжигались поверья,Под мох забиваясь, шипя под золой,И песни летали, как белые перья,Как пух одуванчиков над землей!

Корнила Ильич, бородатый дедко,Я помню, как в пасмурные вечераЛицо загудевшею синею сеткойТебе заволакивала мошкара.

Ножовый цвет бархата, незабудки,Да в темную сырь смоляной запал, —Ходил ты к реке и играл на дудке,А я подсвистывал и подпевал.

Таким ты остался. Хмурый да ярый,Еще неуступчивый в стык, на слом,Рыжеголовый, с дудкою старой,Весну проводящий сквозь бурелом.

Весна проходила речонки бродом,За пестрым телком, распустив волоса.И петухи по соседним зародамСверяли простуженные голоса.

Она проходила куда попалоПо метам твоим. И наугадИз рукава по воде пускалаБелых гусынь и желтых утят.

Вот так радость зверью и деду!Корнила Ильич, здесь трава и плес,Давай окончим нашу беседуУ мельничных вызелененных колес.

Я рядом с тобою в осоку лягуВ упор трясинному зыбуну.Со дна водяным поднялась коряга,И щука нацеливается на луну.

Теперь бы время сказкой потешитьПро злую любовь, про лесную жизнь.Четыре пня, как четыре леших,Сидят у берега, подпершись.

Корнила Ильич, по старой излукеКруги расходятся от пузырей,И я, распластав, словно крылья, руки,Встречаю молодость на заре.

Я молодость слышу в птичьем крике,В цветенье и гаме твоих болот,В горячем броженье свежей брусники,В сосне, зашатавшейся от непогод.

Крест не в крест, земля — не перина,Как звезды, осыпались светляки, —Из гроба не встанешь, и с глаз совиныхНе снимешь стертые пятаки.

И лучший удел — что в забытой яме,Накрытой древнею синевой,Отыщет тебя молодыми когтямиОбугленный дуб, шелестящий листвой.

Он череп развалит, он высосет соки,Чтоб снова заставить их жить и петь,Чтоб встать над тобою крутым и высоким,Корой обрастать и ветвями звенеть!

ОХОТА С БЕРКУТАМИ