Татьяна Стрыгина - Пасхальные стихи русских поэтов
Из цикла «Сонеты»
Пасхальный первый
Меня беды и скорби посещалиОт дней младенчества до седины;Я, наконец, и горе и печалиТак встречу, как утес напор волны.Но что – хулы меня ли взволновали?Все чувства чем во мне возмущены?Слуга Христов, бесславлен миром, я лиЛишился вдруг сердечной тишины?Кто я? ничтожный грешник! а чудесный,Божественный Господь, Владыка сил,Явился ли, одетый в блеск небесный?Нет! в прахе Он, светлейший всех светил,Он в низости окончил путь свой тесныйИ дух на древе срама испустил!
Пасхальный второй
«Почто я не перунами владеюИ грянуть не могу велеть громам?Нет! не стерплю: коварному злодею,Ковавшему погибель мне, воздам!» —
Так, пьян от мести, рьян и шумен ею,Свирепым, адским жертвуя духам,О Боже мой! пред благостью ТвоеюВозносит грешник вопли к небесам.
Но Тот, Который с самого созданьяЕдиный был безвинен пред тобой,Приял неизреченные страданья,И весь, исполненный любви святой:«Отец мой, отпусти им грех незнанья!» —Молился за объятых слепотой.
Магдалина у Гроба Господня
Мария, в тяжкой горести слепая,Назвала Вертоградарем Того,Кто, Гроб покинув, ей вещал: «КогоЗдесь в Гробе ищешь, плача и рыдая?»
И отвечала: «Тела не нашла я…Ах! Господа отдай мне Моего!»Но вдруг Он рек: «Мария!» – и егоВ восторге узнает жена святая…
Не так ли, больший, чем она, слепец,Взывал я, с промыслом всевышним споря:«Почто меня оставил мой Творец?»А Ты – Ты был со мной и среди горя!
Я утопал, но за руку, Отец,Ты удержал меня над бездной моря.
1832Михаил Лермонтов
(1814–1841)
Ветка Палестины
Скажи мне, ветка Палестины,Где ты росла, где ты цвела,Каких холмов, какой долиныТы украшением была?У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСалима бедные сыны?И пальма та жива ль поныне?Все так же манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ли след горючих слез?Иль, Божьей рати лучший воин,Он был с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и Божеством?Заботой тайною хранима,Перед иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима,Святыни верный часовой.Прозрачный сумрак, луч лампады,Кивот и крест – символ святой,Все полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.
1837Молитва
В минуту жизни трудную,Теснится ль в сердце грусть,Одну молитву чуднуюТвержу я наизусть.Есть сила благодатнаяВ созвучьи слов живых,И дышит непонятная,Святая прелесть в них.С души как бремя скатится,Сомненье далеко —И верится, и плачется,И так легко, легко…
1839Владимир Лихачев
(1849 – 1910)
«Распни Его! Распни! Варавве дай свободу!» —Вопила яростно толпа, и ей в угодуПозорно пролита была святая кровьТого, Кто возвестил прощенье и любовь.С тех пор прошли века.Свершилось искупленье —И озарило мир великое ученье:Приявшему от нас и муки и хулыВозносим мы теперь молитвы и хвалы.Но втайне, внутренне, мы те же фарисеи!Во мгле житейских дрязг заря живой идеиПорою чуть блеснет – уж в трепетных сердцахИспытываем мы смятение и страх.А если прозвучит нежданно и суровоОтважного ума бичующее слово —О, в те мгновения, ретивы и дружны,Безумно-яростной враждой ослеплены, —Мы полчищу Варавв предать себя готовы,Чтоб наложить на мысль безмолвия оковы:Вараввы нас тогда не устрашают – нет,Мы перед истиной дрожим: нам страшен свет.
Константин Льдов
(1862–1937)
Голгофа
Я до утра читал божественную повестьО муках Господа и таинствах любви,И негодующая совестьТерзала помыслы мои…Чего мы ждем еще, какого откровенья?Не подан ли с Креста спасительный пример?Зачем же прячешь ты под маскою сомненьяКлеймо порока, лицемер?«Вождя! – взываешь ты, – учителя, пророка!Я жажду истины, о, скоро ли рассвет?..»Но, ежели звезда затеплится с востока,Пойдешь ли ты за мной вослед?Пойдешь ли ты вослед со смирною и златом,Затеплишь ли Царю кадильные огни?И, если станет он на суд перед Пилатом,Не закричишь ли ты: «Распни Его, распни!»О, жалкий фарисей! в источник утешенья,В родник целительной Божественной любви,Ты мечешь яростно каменьяИ стрелы жгучие свои!И в каждый миг Христа ты предаешь, как прежде,Бичуешь под покровом тьмыИ в окровавленной одеждеПоешь кощунственно псалмы…Разбей же, Господи, негодные сосуды,Как пыль с одежд, стряхни предательскую сеть,И на лобзание ИудыЛобзаньем пламенным ответь!
Аполлон Майков
(1821–1897)
Христос воскрес!
Повсюду благовест гудит,Из всех церквей народ валит.Заря глядит уже с небес…Христос воскрес! Христос воскрес!С полей уж снят покров снегов,И реки рвутся из оков,И зеленеет ближний лес…Христос воскрес! Христос воскрес!Вот просыпается земля,И одеваются поля,Весна идет, полна чудес!Христос воскрес! Христос воскрес!
1883Осип Мандельштам
(1893–1938)
***
Неумолимые слова…Окаменела Иудея,И, с каждым мигом тяжелея,Его поникла голова.Стояли воины кругомНа страже стынущего тела;Как венчик, голова виселаНа стебле тонком и чужом.И царствовал, и никнул Он,Как лилия в родимый омут,И глубина, где стебли тонут,Торжествовала свой закон.
1910***
Вот дароносица, как солнце золотое,Повисла в воздухе – великолепный миг.Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:Взят в руки целый мир, как яблоко простое.Богослужения торжественный зенит,Свет в круглой храмине под куполом в июле,Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнулиО луговине той, где время не бежит.И Евхаристия, как вечный полдень, длится —Все причащаются, играют и поют,И на виду у всех Божественный сосудНеисчерпаемым веселием струится.
1915***
Люблю под сводами седыя тишиныМолебнов, панихид блужданьеИ трогательный чин, ему же все должны —У Исаака отпеванье.
Люблю священника неторопливый шаг,Широкий вынос ПлащаницыИ в ветхом неводе Генисаретский мракВеликопостныя седмицы.
Ветхозаветный дым на теплых алтаряхИ иерея возглас сирый,Смиренник царственный: снег чистый на плечахИ одичалые порфиры.
Соборы вечные Софии и Петра,Амбары воздуха и света,Зернохранилища вселенского добраИ риги Нового Завета.
Не к вам влечется дух в годины тяжких бед,Сюда влачится по ступенямШирокопасмурным несчастья волчий след,Ему ж вовеки не изменим:
Зане свободен раб, преодолевший страх,И сохранилось свыше мерыВ прохладных житницах, в глубоких закромахЗерно глубокой, полной веры.
***
Образ Твой, мучительный и зыбкий,Я не мог в тумане осязать.«Господи!» – сказал я по ошибке,Сам того не думая сказать.Божье имя, как большая птица,Вылетало из моей груди.Впереди густой туман клубится,И пустая клетка позади.
Апрель 1912Дмитрий Мережковский
(1866–1941)
Христос воскрес
«Христос воскрес» – поют во храме;Но грустно мне… Душа молчит:Мир полон кровью и слезами,И этот гимн пред алтарямиТак оскорбительно звучит.Когда б он был меж вас и видел,Чего достиг ваш славный век:Как брата брат возненавидел,Как опозорен человек,И если б здесь в блестящем храме«Христос воскрес» он услыхал,Какими б горькими слезамиПеред толпой он зарыдал!
Пусть на земле не будет, братья,Ни властелинов, ни рабов,Умолкнут стоны и проклятьяИ стук мечей, и звон оков, —О лишь тогда, как гимн свободы,Пусть загремит: «Христос воскрес!»И нам ответят все народы:«Христос воистину воскрес!»
Stabat Mater
