Александр Артёмов - Имена на поверке
Повестка
Все с утра идет чредой обычной.Будничный осенний день столичный —Славный день упорного труда.Шум троллейбусов, звонки трамваев,Зов гудков доносится с окраин,Торопливы толпы, как всегда.Но сегодня и прохожим в лицаИ на здания родной столицыС чувствами особыми гляжу,А бойцов дарю улыбкой братской:Я последний раз в одежде штатскойПод военным небом прохожу.
Москва, 1941 г.
Наконец-то!
Новый чемодан длиной в полметра,Кружка, ложка, ножик, котелок…Я заранее припас все это,Чтоб явиться по повестке в срок.
Как я ждал ее! И наконец-тоВот она, желанная, в руках!..…Пролетело, отшумело детствоВ школах, в пионерских лагерях.
Молодость девичьими рукамиОбнимала и ласкала нас,Молодость холодными штыкамиЗасверкала на фронтах сейчас.
Молодость за все родное битьсяПовела ребят в огонь и дым,И спешу я присоединитьсяК возмужавшим сверстникам своим!
1941 г.
«У эшелона обнимемся…»
У эшелона обнимемся.Искренняя и большаяСолнечные глаза твоиВдруг затуманит грусть.До ноготков любимые,Знакомые руки сжимая,Повторю на прощанье:«Милая, я вернусь.Я должен вернуться, но если…Если случится такое,Что не видать мне большеСуровой родной страны, —Одна к тебе просьба, подруга:Сердце свое простоеОтдай ты честному парню,Вернувшемуся с войны».
30 декабря 1942 г.
Перед наступлением
Метров двести — совсем немногоОтделяют от нас лесок.Кажется, велика ль дорога?Лишь один небольшой бросок.
Только знает наша охрана —Дорога не так близка.Перед нами — «ничья» поляна,А враги — у того леска.
В нем таятся фашистские дзоты,Жестким снегом их занесло.Вороненые пулеметыВ нашу сторону смотрят зло.
Магазины свинцом набиты,Часовой не смыкает глаз.Страх тая, стерегут бандитыСтепь, захваченную у нас.
За врагами я, парень русский,Наблюдаю, гневно дыша.Палец твердо лежит на спускеБезотказного ППШа.
Впереди — города пустые,Нераспаханные поля.Тяжко знать, что моя РоссияОт того леска не моя…
Посмотрю на друзей-гвардейцев:Брови сдвинули, помрачнев, —Как и мне, им сжимает сердцеСправедливый, священный гнев.
Поклялись мы, что встанем сноваНа родимые рубежи!И в минуты битвы суровойНас, гвардейцев, не устрашитЛивень пуль, сносящий пилотки,И оживший немецкий дзот…Только бы прозвучал короткий,Долгожданный приказ: «Вперед!»
1942 г.
Возвращенье
Два шага от стены к окну,Немного больше в длину —Ставшая привычной ужеКомнатка на втором этаже.В нее ты совсем недавно вошел,Поставил в угол костыль,Походный мешок опустил на стол,Смахнул с подоконника пыльИ присел, растворив окно.Открылся тебе забытый давноМир:Вверху — голубой простор,Ниже — зеленый двор.Поодаль, где огород,Черемухи куст цветет…
И вспомнил ты вид из другого жилья:Разбитые блиндажи,Задымленные поляСрезанной пулями ржи.Плохую погоду — солнечный день,Когда, бросая густую тень,Хищный «юнкерс» кружил:Черный крест на белом кресте,Свастика на хвосте.«Юнкерс» камнем стремился внизИ выходил в пике.Авиабомб пронзительный визг,Грохот невдалеке;Вспомнил ты ощутимый щекойХолод земли сырой,Соседа, закрывшего голой рукойГолову в каске стальной,Пота и пороха крепкий запах…Вспомнил ты, как, небо закрыв,Бесформенным зверем на огненных лапахВздыбился с ревом взрыв.…Хорошо познав на войне,Как срок разлуки тяжел,Ты из госпиталя к женеВсе-таки не пришел.И вот ожидаешь ты встречи с нейВ комнатке на этаже втором,О судьбе и беде своейЧестно сказал письмом.Ты так поступил, хоть уверен в том,Что ваша любовь сильна,Что в комнатку на этаже второмС улыбкой войдет женаИ руки, исполненные теплом,Протянет к тебе она.
1942 г.
Леонид Вилкомир
«Жизнь моя не повторится дважды…»
Жизнь моя не повторится дважды.Жизнь не песня, чтобы снова спеть.Так или иначе, но однаждыМне придется тоже умереть.
Как бы я ни прожил свои годы,Я прошу у жизни: подариВкус воды и запах непогоды,Цвет звезды и первый взлет зари.
Пусть и счастье не проходит мимо,Не жалея самых светлых чувств.Если смерть и впрямь неотвратима,Как я жить и думать разучусь?
Москва, 1935 г.
«Чуть-чуть недоспать…»
Чуть-чуть недоспать,Чуть-чуть недоесть,Но чтобы в руках гудело.Это самое что ни на естьМое настоящее дело.
Как радостно видетьГотовый пролет,Первой вагранки литьеИ чувствовать, что ежедневно растетНастоящее дело мое!
Нижний Тагил, 1936 г.
Строители
Мы жаркою беседой согревались,Мы папиросным дымом одевалисьИ у «буржуйки» сиживали так.Покой до боли был невероятен.А дым Отечества и сладок и приятен,Окутавший наш проливной барак.
Он сбит в осенней непогоде вязкойС обычной романтической завязкой —В лесу, в дождях, в надежде и дыму.Я потому об этом вспоминаю,Что лучшего я времени не знаю,По силе чувства равного тому.
Какое это было время, дети!Мы жили в тьме и вместе с тем на свете,На холоде у яростных костров,Мы спали под открытым небом, в доме,В кабине экскаватора и громеСтрекочущих машин и тракторов.
Мы по утрам хлебали суп из сечки,Приветливо дымящийся на печке,И были этим сыты до зари.Мы думали о вредности излишеств,Роскошнее не ведали из пиршеств,Как с чаем подслащенным сухари.
А на работе? Что там только было!Я помню наши первые стропила.С каким трудом их взвили к небесам!Главинж нам лично чертежи преподал,Прораб возился ночь с водопроводом,Начальник за гвоздями бегал сам.
Когда фундамент первый заложили,От счастья замерли, а впрочем, жилиНевероятно гордые собой.Мы день кончали песней, как молитвой,Работу нашу называли битвой.И вправду, разве это был не бой?!
Я не могу вам передать эпохи,Нужны не те слова, а эти плохи,Я лучше случай расскажу один.Пришел сентябрь — в округе первый медник,Надел он свой протравленный передник,В его руках паяльник заходил.
Леса покрылись красным, медным цветом,Последняя гроза прощалась с летом,Стремительнее двигалась вода,Пришпоренная утренником стылым —Предвестником холодным и постылымНесущего оцепененье льда.
А тут еще нагрянул дождь-подстега,Рекою стала главная дорога,Тогда и ночь неслышно подошла.Мы спать легли. Нам снилось, как героям,Что наш завод уже давно построен,Что перед солнцем отступила мгла.
Нас разбудил нежданно чей-то окрик,Мы поднялись. Стоит начальник. Мокрый,Командует: «Все на плотину, марш!»Мы первые минуты не хотелиПокинуть наши теплые постели,Потом вскочили: «Ведь начальник наш!»
Как мы за ним стремительно бежали,Как в эту ночь заметно возмужали,Готовые погибнуть, но помочь!Вода в плотину бешено вгрызалась,Всю вражескую ненависть, казалось,Она в себя вобрала в эту ночь.
К утру, измотанные трудным боемС водою ледяной и голубою,Мы вышли победителем ее.Белье сухое показалось негой,Барак знакомый — сладостным ночлегом,Геройской славой — наше бытие.
Нижний Тагил, 1937 г.
