Елена Федорова - Осень (сборник)
– Грустная. Впрочем, как вся наша жизнь, – сказала Беатрис.
Открыла шкатулку. На крышке было написано: «Благодарю вас, Мэрил! Карл Элюар». На дне шкатулки лежал его портрет в серебряном рамочке.
– Ты знала, что он имеет отношение к нашему дому? – спросила Беатрис, разглядывая юношеское лицо Карла.
– Тогда, когда он преподнес мне этот подарок, нет, – ответила Мэрил. – Я узнала об этом не так давно. Это известие повергло меня в уныние.
– Неужели он забыл обо всем, что было? – Беатрис посмотрела на Мэрил.
– Нет, нет, милая, – поспешила успокоить ее тетя. – Он помнил каждое слово, произнесенное нами. А вот я сделала вид, что про все на свете забыла, – усмехнулась. – Мне хотелось щелкнуть по носу этого зазнайку. Мне это удалось. Ах, если бы ты видела, каким он стал маленьким и жалким, когда почувствовал себя обычным человечком, таким же, как все мы. Но я знаю, знаю, что торжествовать победу еще рано. Завещание у него. Он – наследник этого дома, а мы… – она развела руками.
– Мэрил, почему ты не рассказала мне об этом раньше? – воскликнула Беатрис, захлопнув шкатулку.
– Я была уверена, что ты щелкнешь его по носу больнее, чем я, – ответила Мэрил с улыбкой. – Так и произошло. Для тебя, милая моя, великий Карл Элюар – никто, пустое место, старичок с приятной внешностью и манерами аристократа. Знаешь, как это задевает самолюбие таких, как он? Ты, мое дитя, вела себя превосходно, я в этом уверена. Ты не заискивала перед ним, не флиртовала, а он, наверняка, надеялся на это, – она забрала у Беатрис шкатулку, спрятала в стол. – Думаю, в субботу наш Элюар совершенно потеряет голову. И дело не только в Розалинде, которую он мечтает увидеть, – подтолкнула Беатрис к двери. – Доброй ночи, милая.
– Доброй ночи, Мэрил, – Беатрис поцеловала тетушку в щеку, ушла.
Но пошла не к себе, а решила заглянула в комнату Розалинды. Зеркало стояло в углу и было накрыто чехлом. Беатрис не стала его снимать. Она подошла к окну. Дождь прекратился. Тучи расступились, приоткрыв скорбный лик луны. Лунный свет пролился на дорожку, ведущую к воротам, сделал видимым высокого человека, в шляпе и длинном пальто, стоящего там.
Беатрис поняла, что это – Карл. Он смотрит на дом. Смотрит на окно, надеясь увидеть свою Розалинду.
Интересно, видит ли он Беатрис?
Скорее всего, нет. В доме темно, а лунного света не достаточно, чтобы издалека разглядеть силуэт девушки, стоящей за занавеской.
– Что вы замышляете, господин писатель? – спросила его Беатрис. – Надеюсь, ваши мысли не такие черные, как ваша одежда, иначе… – она вздохнула, скрестила на груди руки. – Иначе, мне придется поверить, что просвета нет. А мне бы этого очень не хотелось…
Беатрис развернулась, пошла к себе.
Пятница началась с сюрпризов. Доктор Форц пришел к завтраку. Одет он был так, словно приготовился к какому-то торжеству. Тетушка Мэрил тоже принарядилась. Выглядела она прекрасно, словно никогда не болела неизлечимой болезнью. Энтони и Беатрис сгорали от нетерпения, но вопросов не задавали. Знали, все объяснится в свое время. И оно настало с приходом в дом капеллана.
– Мы собрались здесь, чтобы соединить навеки этого мужчину и эту женщину, – сказал он торжественным тоном, положив руки на голову Мэрил и доктора. – Тот, кто знает причину, по которой эти двое не могут быть вместе, пусть говорит сейчас, или пусть вечно хранит молчание.
– А что вы скажете нам про завещание? – поинтересовался Энтони, когда капеллан закончил обряд венчания.
– Его мы откроем завтра, – ответил священник. – Завтра именно тот день, который определил Даниил Морган Эштон.
– Что ж, подождем до завтра, – сказал Энтони.
Священник ушел. Мэрил и доктор уехали, оставив Энтони и Беатрис одних.
– Неожиданная свобода. Только что нам делать с ней? – Энтони посмотрел на Беатрис. Она пожала плечами.
– Пойдем на чердак, – предложил Энтони.
– Пойдем, – ответила она и побежала вверх по лестнице.
Распахнула дверь, запуталась в паутине, рассмеялась.
– Эн, здесь все по-старому. Даже пахнет так же, как в детстве, – обернулась, посмотрела на Энтони. – Иди сюда скорее. Что ты там стоишь?
– Боюсь, – признался он. – Я знаю, что произойдет через минуту, и…
– Этого не будет, Эн, не бойся, – сказала Беатрис. – Мы ведь выросли. Мы стали другими. Ты – взрослый, поэтому…
– Нет, Бет, я – ребенок, – сказал он. – Поэтому я боюсь. Но я все равно перешагну через этот порог, – он зажмурился, сделал шаг. Сказал, не открывая глаз:
– Как здорово, что вот так запросто можно вернуться в свое детство.
Беатрис уселась в кресло-качалку, принялась настукивать по подлокотникам и напевать:
– Дождик хлопает в ладоши:Хлоп, хлоп, хлоп.Дождик шлепает по лужам:Шлеп, шлеп, шлеп.
Дождик нам стучит в окошко:Тук, тук, тук,Выходи же поскорееИз дому, мой друг.
Выходи, играть мы будемВ салочки с тобой.Это верно, дождик – мокрый,Но совсем не злой…
Энтони, крутанул кресло, запел вместе с Беатрис:
– Он ладошками своими хлопает:Хлоп, хлоп,И по лужам скачет ловко:Шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп…
Прихвати с собою зонтик,Парочку калош,Ты поймешь, что дождь – проказник,И полюбишь дождь.
– Какую замечательную песенку ты придумал, – сказала Беатрис, когда они допели до конца.
– Да, – Энтони улыбнулся. – Помню, я чуть не лопнул от гордости, когда тетушка сказала, что я превзошел самого Элюара. Тогда я подумать не мог, что судьба преподнесет нам такой невероятный сюрприз, и мы с Элюаром будем оспаривать наследство.
– Ты собираешься оспаривать завещание? – спросила Беатрис.
– Нет. Мне этот дом не нужен. Я хотел отдать тебе свою долю, – ответил Энтони. – Думаю, Мэрил тоже хочет передать свою часть дома тебе. Не зря же она вышла за доктора, у которого в Лиле несколько домов.
Энтони качнул кресло. Беатрис зажмурилась.
– Скажи, только честно, а ты смогла бы полюбить этого господина? – он так резко остановил кресло, что Беатрис чуть не вывалилась из него.
– Ты говоришь про Форца? – спросила она.
– Нет, – Энтони улыбнулся. – Я спросил тебя про Элюара.
– Чтобы ответить на этот вопрос, я должна получше узнать его, – сказала Беатрис. – Пока я вижу в нем слишком много плохого, а мне не хочется тратить время на негатив. Ты же сам сказал, что я должна радоваться каждому новому дню. Что я и делаю, – она качнулась в кресле, запела:
– Дождик хлопает в ладоши:Хлоп, хлоп, хлоп.Дождик шлепает по лужам:Шлеп, шлеп, шлеп…
Хлопнула парадная дверь. Энтони и Беатрис переглянулись и, не сговариваясь, помчались вниз.
Прогулка на свежем воздухе пошла Мэрил на пользу. Она выглядела цветущей и помолодевшей. В руках она держала изящный букетик мелких белых роз. Беатрис не удержалась от комплимента.
– Вы выглядите, как юные влюбенные, – сказала она.
– А вы, как нашкодившие дети, – парировала Мэрил. – Интересно, чем вы занимались на чердаке?
– Сочиняли, – ответил Энтони.
– Историю любви? – спросила Мэрил, подмигнув Беатрис.
– Нет, песенку про дождь, – ответила она.
– Мило, – сказал доктор Форц. – Будем считать ее вашим свадебным подарком для нас.
– Отличная идея! – обрадовалась Мэрил. – Детскую песенку про дождик в качестве свадебного подарка еще никто до нас не получал. Дайте, я вас расцелую. Форц, пожми им руки. А теперь, дарите свой подарок.
Энтони и Беатрис пропели песенку про дождь, постукивая в ладоши. Мэрил и Форц пришли в неописуемый восторг. Они даже умудрились станцевать под этот незатейливый мотивчик.
Остаток дня провели в обсуждении завтрашнего торжества. После ужина все разошлись по комнатам в самом приятном расположении духа…
Утром Беатрис проснулась раньше всех. Ее разбудило странное предчувствие. Оно колотило в грудную клетку изнутри так, что Беатрис не могла унять дрожь, не могла согреться. Беатрис встала, с большим трудом уложила волосы и застегнула пуговицы на платье. Пошла бродить по саду. Вернулась в дом, когда все гости были уже в сборе.
– А вот и наша милая Беатрис! – воскликнула Мэрил, когда та вошла.
От всеобщего внимания Беатрис смутилась. Румянец залил щеки. Она поспешно опустила голову, да так и замерла в дверях. Энтони подошел к ней, помог снять пальто, шляпку, шепнул:
– Ты – неземное создание, Бет. Позволь тебя оберегать?
– О, спасибо тебе, Эн, твоя помощь мне просто необходима, – сказала она, взяв его под руку.
– Теперь, когда все в сборе, мы можем открыть и прочитать завещание, – сказал капеллан.
Энтони сжал руку Беатрис.
– Скорей бы все закончилось, – прошептала она.
– Я, Даниил Морган Эштон… – зычный голос капеллана был слышен даже в самых дальних частях дома. Он выговаривал каждое слово так, чтобы всем была понятна воля покойного Моргана Эштона, который завещал свой дом Ричарду Карлу Элюару.
