Генрих Гейне - Стихотворения. Поэмы. Проза
Прощание
Перевод Д. Минаева
Как пеликан, тебя питалЯ кровью собственной охотно,Ты ж в благодарность поднеслаПолынь и желчь мне беззаботно.
И вовсе не желая зла:Минутной прихоти послушна,К несчастью, ты была всегдаБеспамятна и равнодушна.
Прощай! Не замечаешь ты,Что плачу я, что в сердце злоба…Ах, дурочка! Дай бог тебеЖить ветрено, шутя, до гроба.
«Земные страсти, что горят нетленно…»
Перевод М. Тарловского
Земные страсти, что горят нетленно,Куда идут, когда в земле мы сгнили?Они идут туда, где раньше были,Где ждет их, окаянных, жар геенны.
«Я чашу страсти осушил…»
Перевод А. Мушниковой
Я чашу страсти осушил.Всю до последнего глотка,Она, как пунш из коньяка,Нас горячит, лишая сил.
Тогда я, трезвость восхваляя,Отдался дружбе — мир страстямОна несет, как чашка чаюОтраду теплую кишкам.
РОМАНСЫ И РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
Где?
Перевод В. Рождественского
Где последний час покояРок усталому пошлет?Там, на юге, в пальмах, в зное,Иль средь лип, у рейнских вод?
Буду ль я зарыт в пустынеРавнодушною рукойИль у скал, где море сине,Опущусь в песок сырой?
Все равно! Везде отрадойБудет свод небесный мнеИ надгробною лампадой —Эти звезды в вышине.
«На небе полная луна…»
Перевод А. Мейснера
На небе полная луна,И тихо шепчет море;Опять душа моя грустна,И в сердце тяжесть горя.
Я вспомнил песни стариныО городах забытых,На дне морском, средь глубины,Водой навеки скрытых.
Молитвы там, на дне, и звон,Но это не поможет:Кто был однажды погребен,Восстать уже не может.
Бегство
Перевод В. Рождественского
На волнах месяц кроткийГорит то там, то тут.В качающейся лодкеЛюбовники мирно гребут.
«О, как бледна ты стала,Возлюбленная моя!»«Любимый, я плеск услыхала,Нас догоняет ладья».
«Попробуем вплавь, дорогая,Возлюбленная моя!»«Любимый, отец, проклиная,Догонит, чувствую я».
«Держи лишь голову выше,Возлюбленная моя!»«Любимый, о, горе, ты слышишь,Все глубже нас тянет струя».
«Сковал нас холод ужасный,Возлюбленная моя!»«Любимый, и смерть прекрасна,Когда с тобою я».
Изменница Луиза
Перевод М. Фромана
Изменница ЛуизаПришла; нежны ее речи.Сидит бедняга Ульрих,Чуть светятся тусклые свечи.
И ластится и шутит,Развеселить желая:«Мой бог, как ты изменился,Где смех твой, не понимаю!»
И ластится и шутит,Присела возле постели:«Мой бог, как эти рукиЗамерзли и похудели!»
И ластится и шутит —И вдруг поднялась в печали:«Мой бог, смотри-ка, — кудриТвои как пепел стали!»
Сидит бедняга Ульрих,В нем сердце порваться готово.Целует злую Луизу,Не говоря ни слова.
Ведьма
Перевод М. Кузмина
«Друг сосед, прошу прощенья:Ведь у ведьмы есть уменьеПревращать себя в зверей,Чтобы мучить тем людей.
Ваша кошка — мне жена,Знаю это точно я:Пахнет, скачет, мордой тычет,Лапки моет и мурлычет».
Сосед с соседкою в ответ:«Бери ее, нам дела нет».Дворовый пес: «Вау, вау!»Мяучит кошка: «Мяу!»
Избавитель
Перевод В. Левика
{172}
Ликуешь! — Ты думаешь, Плантагенет,У нас ни малейшей надежды нет!А все потому, что нашлась могила,Где имя «Артур» написано было!
Артур не умер, не скрыла земляХолодным саваном труп короля.Вчера следил я, глазам не веря,Как он, живехонек, поднял зверя.
На нем зеленый парчовый наряд;Смеются губы, глаза горят;На гордых конях, по тропам дубровыЗа ним летели друзья-звероловы.
Его рога заглушают гром:Трара! Трара! — рокочет кругом.Чудесные гулы, волшебные громыСынам Корнуэля милы и знакомы.
Они говорят: «Не пришла пора,Но она придет — трара! трара!И король Артур своему народу,Прогнав норманнов, вернет свободу».
Песнь маркитантки
Перевод Л. Пеньковского
Из времен Тридцатилетней войныА я гусаров как люблю,Люблю их очень, право!И синих и желтых, все равно —Цвет не меняет нрава.
А гренадеров я как люблю,Ах, бравые гренадеры!Мне рекрут люб и ветеран,Солдаты и офицеры.
Кавалерист ли, артиллерист, —Люблю их всех безразлично;Да и в пехоте немало ночейЯ поспала отлично.
Люблю, я немца, француза люблю,Голландца, румына, грека;Мне люб испанец, чех и швед, —Люблю я в них человека.
Что мне до его отечества, чтоДо веры его? Ну, словом, —Мне люб и дорог человек,Лишь был бы он здоровым.
Отечество и религия — вздор,Ведь это — только платья!Долой все чехлы! Нагого, как есть,Хочу человека обнять я.
Я — человек, человечеству яВся отдаюсь без отказу.Могу отметить мелом долгТем, кто не платит сразу.
Палатка с веселым венком — мояПоходная лавчонка…Кого угощу мальвазиейИз нового бочонка?
Предостережение
Перевод В. Разумовского
Остерегись холодных слов,Когда о помощи в борьбеВзывает юноша к тебе;Быть может, — это сын богов.
Его ты встретишь на путиВ его триумфа гордый час,И осужденья строгих глазНе сможешь ты перенести.
Юдоль плача
Перевод Ю. Тынянова
Сквозь щели ветр ночной свистит,А на чердачном ложеДве бедных тени улеглись;Их лица — кости да кожа.
Первая бедная тень говорит:«Меня обойми рукою,Ко рту моему прижми свой рот,Хочу согреться тобою».
Вторая бедная тень говорит:«Когда я гляжу в твои очи,Скрывается голод, и бедность, и боль,И холод этой ночи».
Целовались они, рыдали они,Друг другу руки сжимали,Смеялись порой, даже спели раз,И вот под конец замолчали.
Наутро с комиссаром пришелЛекарь, который, пощупавПульс, на месте установилОтсутствие жизни у трупов.
«Полый желудок, — он пояснил, —Вместе с диетою строгойЗдесь дали летальный исход, — верней,Приблизили намного.
Всегда при морозах, — прибавил он, —Нужно топить жилищеДо теплоты и вообщеПитаться здоровой пищей».
Крик сердца
