Владимир Набоков - Стихи
61
Прервись, прервись, мой бал прощальный!Пока роняет ветер бальныйцветные ленты на газони апельсиновые корки, —должно быть, где-нибудь в каморкестарушка спит, и мирен сон.К ней пятна лунные прильнули;чернеет платьице на стуле,чернеет шляпка на крюке;будильник с искрой в куполкеприлежно тикает; под шкапоммышь пошуршит и шуркнет прочь;и в тишине смиренным храпомисходит нищенская ночь.
62
Моя старушка в полдень ровноменя проводит. Я любовноракету в раму завинтил,нажал на чемодан коленом,захлопнул. По углам, по стенамдушой и взглядом побродил:да, взято все… Прощай, берлога!Стоит старушка у порога…Мотора громовая дрожь, —колеса тронулись… Ну что ж,еще один уехал… Свежийсюда вселится в октябре, —и разговоры будут те же,и тот же мусор на ковре…
63
И это все. Довольно, звуки,довольно, муза. До разлукипрошу я только вот о чем:летя, как ласточка, то ниже,то в вышине, найди, найди жепростое слово в мире сем,всегда понять тебя готовом;и да не будет этим словомни моль бичуема, ни ржа;[10]мгновеньем всяким дорожа,благослови его движенье,ему застыть не повели;почувствуй нежное вращеньечуть накренившейся земли.
1927
* OCR: Arkady Nakrokhin
* Примечания А. Жукова и Е. Шиховцева.
Смерть
Драма в двух действиях
Действие происходит в университетском городке Кембридже, весной 1806 г.
Действие первое
Комната. В кресле, у огня — Гонвил, магистр наук.
Гонвил
…И эту власть над разумом чужимсравню с моей наукою: отраднозаране знать, какую смесь получишь,когда в стекле над пламенем лазурныммедлительно сливаются две соли,туманную окрашивая колбу.Отрадно знать, что сложная медуза,в шар костяной включенная, рождаетсны гения, бессмертные молитвы,вселенную…Я вижу мозг его,как будто сам чернилами цветныминарисовал — и все же есть однаизвилина… Давно я бьюсь над нею, —не выследить… И только вот теперь,теперь, — когда узнает он внезапно —А! в дверь стучат… Тяжелое кольцобьет в медный гриб наружный: стук знакомый,стук беспокойный…
Открывает; вбегает Эдмонд, молодой студент.
Эдмонд
Гонвил! Это правда?..
Гонвил
Да… Умерла…
Эдмонд
Но как же… Гонвил!..
Гонвил
Да…Не ожидали… Двадцать лет сжималосьи разжималось сердце, кровь живуюзакачивая в жилы и обратновбирая… Вдруг — остановилось…
Эдмонд
Страшноты говоришь об этом… Друг мой… Помнишь?..Она была так молода!..
Гонвил
Читалавот эту книжку, выронила…
Эдмонд
Жизнь —безумный всадник. Смерть — обрыв нежданный,немыслимый. Когда сказали мне —так, сразу — я не мог поверить. Где жеона лежит? Позволь мне…
Гонвил
Унесли…
Эдмонд
Как странно… Ты не понимаешь, Гонвил:она всегда ходила в темном… Стелла —мерцающее имя в темном вихре.И унесли… Ведь это странно, — правда?..
Гонвил
Садись, Эдмонд. Мне сладко, что чужаяпечаль в тебе находит струны… Впрочем,с моей женой ты, кажется, был дружен?
Эдмонд
Как ты спокоен, Гонвил, как спокоен!..Как утешать тебя? Ты — словно мрамор:торжественное белое страданье…
Гонвил
Ты прав — не утешай. Поговоримо чем-нибудь простом, земном. Неделюведь мы с тобой не виделись. Что делал?О чем раздумывал?
Эдмонд
О смерти.
Гонвил
Полно!Ведь мы о ней беседовали часто.Нет — будем жить. В темницу заключенныйза полчаса до казни, паукарассматривает беззаботно. Образученого пред миром.
Эдмонд
Как ты спокоен, Гонвил. Говорил ты,что наша смерть —
Гонвил
— быть может, удивленье,быть может — ничего. Склоняюсь, впрочем,к последнему, но есть одно: крепказемная мысль: прервать ее стремленьене так легко…
Эдмонд
Вот видишь ли, — я мучусь…Мне кажется порой: душа — в плену —рыдающая буря в лабиринтегудящих жил, костей и перепонок.Я жить боюсь. Боюсь я ощущатьпод пальцами толчки тугие сердца,здесь — за ребром, и здесь, на кисти, — отзвук.И видеть, мыслить я боюсь — опорынет у меня, — зацепки нет. Когда-тоя тихо верил в облачного старца,сидящего средь призраков благих.
Потом в опустошительные книгикачнулся я. Есть книги как пожары…Сгорело все. Я был один. Тянулопустынной гарью сумрачных сомнений, —и вот, в дыму, ты, Гонвил, появился —большеголовый, тяжкий, напряженный,в пронзительно сверкающих очках,с распоротою жабой на ладони…
Ты щипчиками вытащил за узелмои слепые слипшиеся мысли,распутал их — и страшной простотоймои сомненья заменил… Наукасказала мне: "Вот — мир" — и я увиделком земляной в пространстве непостижном —червивый ком, вращеньем округленный,тут плесенью, там инеем покрытый…
И стала жизнь от этой простотыеще сложней. По ледяной громадея заскользил. Догадки мировые —все, древние и новые, — о цели,о смысле сущего — все, все исчезлипред выводом твоим неуязвимым:ни цели нет, ни смысла; а меж темя втайне знал, что есть они!.. Полгодатак мучусь я. Бывают, правда, утрапрозрачные, восторженно-земные,когда душа моя — подкидыш хилый —от солнца розовеет и смеетсяи матери неведомой прощает…
Но, с темнотой, чудовищный недугменя опять охватывает, душит:средь ужаса и гула звездной ночитеряюсь я; и страшно мне не толькомое непониманье, — страшен голос,мне шепчущий, что вот еще усилье —и все пойму я… Гонвил, ты любилсвою жену?..
Гонвил
Незвучною любовью,мой друг, — незвучной, но глубокой… Что жменя ты спрашиваешь?
Эдмонд
Так… Не знаю…Прости меня…Не надо ведь о мертвых упоминать…О чем мы говорили?Да — о моем недуге:я боюсь существовать…Недуг необычайный, мучительный,— и признаки его озноб, тоскаи головокруженье.Приводит он к безумию.Лекарство, однако, есть.Совсем простое. Гонвил,решил я умереть.
Гонвил
Похвально. Как жеты умереть желаешь?
Эдмонд
Дай мне яду.
Гонвил
Ты шутишь?
Эдмонд
Там, вон там, в стене, на полке,за черной занавеской, — знаю, знаю, —стоят, блестят наполненные склянки,как разноцветные оконца — в вечность…
Гонвил
…Иль в пустоту. Но стой, Эдмонд, послушай, —кого-нибудь ведь любишь ты на свете?Иль, может быть, любовью ты обманут?
Эдмонд
Ах, Гонвил, знаешь сам!.. Друзья моидивятся все и надо мной смеются,как, может быть, цветущие каштанынад траурным смеются кипарисом.
Гонвил
Но в будущем… Как знать? На перекрестке…нечаянно… Есть у тебя приятель —поэт: пусть скажет он тебе, как сладконад женщиной задумчивой склоняться,мечтать, лежать с ней рядом, — где-нибудьв Венеции, когда в ночное небоскользит канал серебряною рябьюи, осторожно, черный гриф гондолыпроходит по лицу луны…
Эдмонд
