Стихи - Михаил Семёнович Голодный

Пройтись бы под утро

По мокрому саду,

Взойти на пригорок.

Взглянуть за ограду,

На Днепр мой широкий,

На берег отлогий,

На косточку вишни

У края дороги.

Ведь косточка вишни

Под небом Бердянска

Мне ближе жемчужины

Заокеанской.

Ведь луч золотистый

На крыше покатой

Дороже алмаза

В оправе богатой…

Чего же вы, ветры,

Вернулись за мною?

Давно я простился

С московской весною.

Уж август колхозный

Прошёлся по сёлам

И дремлет под солнцем

В обилье тяжёлом.

Летите же, ветры,

В степные просторы.

На тихую заводь,

На синие горы.

Скажите вы, ветры,

Полям и станицам,

Бахчам, огородам,

Прохладным криницам:

Пускай не томятся

Напрасно тревогой,

Мы скоро вернёмся

Знакомой дорогой.

Вернёмся с победой,

Вернёмся со славой,

Мы землю очистим

От своры кровавой.

Вы родине, ветры,

Скажите о сыне.

Что он не забыл

О своей Украине,

Что в дни испытанья,

Что в дни боевые

Он руки целует

Её трудовые.

И ветры уходят

Дорогой степною.

Московское небо

Плывёт надо мною.

Плывёт надо мною,

Над лесом, над садом,

И юность и детство

Проносятся рядом.

1940–1942.

БАЛЛАДА О ГОРОДЕ ДНЕПРОПЕТРОВСКЕ

По небу осеннему катится гром,

Дивизия наша стоит за Днепром.

Мост взорван — в мой город вступили враги,

И город во мраке, не видно ни зги,

Лишь вспышка зарницы в полнеба блеснёт

Да выстрел зенитки вдали громыхнёт.

И снова свист ветра, журчанье воды,

И жёлтые листья роняют сады.

В пробоинах зданья, в глухой небосвод

Упёрся огромной рутой дымоход.

Кривые заборы, пустые дома

И крики о помощи сводят с ума.

А в доме, где в детстве кормил я котят,

Убийцы за ужином сытным сидят,

И рыжий ефрейтор с нагрудным крестом

Уставился молча в портрет над столом.

Смеётся ефрейтор, стреляя в портрет:

— Пока получите задаток, поэт!

Свистит в переулочке ветер степной,

Читатель обходит мой дом стороной:

Со мной он когда-то был лично знаком,

 Пугает его мой покинутый дом.

Под ветром осенним шумят тополя,

И улицы прямо ведут на поля,

В широкие степи, в родимый простор,

К могилам поруганных жён и сестёр.

Здесь жертвы хрипели в крови под кнутом.

Их жгли на огне, добивали потом.

И свежий курган окровавленных тел

Глазами замученных в небо глядел

И слушал, как, руки в могиле сложив,

Живой из могилы взывает:  — Я жив!

И солнце глядело в сиянии дня,

Как праздник справляли огонь и резня.

Как люди в степи полыхали огнём.

Как жаркую кровь их сосал чернозём.

И слышу я: колос шумит на ветру:

Я каплю за каплей их кровь соберу,

Всю ярость в себе соберу я одном,

Рассеюсь в краю ядовитым зерном,

И жатвою мщения зерно прорастёт.

«Вставайте и мстите!» — гортань обожжёт.

И камни восстанут за каждым кустом

И скажут друг другу: «Пойдём и убьём!»

И рыжий ефрейтор, стрелявший в портрет,

В тот день не закончит свой сытный обед.

Мой город во мраке, не видно ни зги,

Читатель во тьме ускоряет шаги.

Над братской могилой, над трупом жены

Услышал он голос с родной стороны.

Он знает пути и дороги кругом,

Он в степи уйдёт, он покинет свой дом.

Детей он оставит, — забросит уют,

Здесь в городе завтра его не найдут.

По небу осеннему катится гром:

Дивизия наша стоит за Днепром.

1941.

ОДА НЕНАВИСТИ

Ненависть, тебя пою

И тебе слагаю оду,

Кто не знал тебя в бою.

Тот не знал любви к народу.

Я под знаменем вождя

Жду тебя во имя чести.

Словно в засуху дождя,

Край любимый жаждет мести.

Ненависть, пришёл твой срок.

Ты — судья земле и небу!

Ты зажми в руке клинок,

Стань со мной и крови требуй!

Наноси удар, рази!

Молнией мелькай летучей!

Пусть у ног твоих, в грязи,

Стонет враг от боли жгучей!

Пусть врастёт в траву нога,

Пусть землёй заносит тело,

Бей, чтоб ведьма — мать врага —

Дважды за ночь сиротела!..

Ну, а если сам паду, —

Песней встречу пулю злую.

У народа на виду

След твой алый поцелую.

Чтоб друзьям издалека

Излучали без ошибки

Тусклый взгляд мой — блеск клинка,

Губы — жар твоей улыбки…

1942.

БЕЖЕНЦЫ

Степь в мареве лежит, как неживая:

Ни ветерка вокруг — несносный жар лучей.

И вдалеке, как туча грозовая,

К нам движется толпа отцов и матерей.

Кто тянет скарб в узлах, кто по-хозяйски яро

Бичом свистит, сгоняя в круг коров.

И в дальних отблесках погасшего пожара

Похож на плач скотины хриплый рёв.

— Откуда, мать? Куда? — Со станции Лихая,

От немца мы… А ты куда, сынок?

И словно с неба капля дождевая,

Слеза на землю падает у ног.

Что ей сказать? Молчу я, брови хмуря,

Вдыхаю горестно простор