Юрий Терапиано - Собрание стихотворений
«Сияющий огнями над Невой…»
Сияющий огнями над Невой,Смятенный город — ропот, плач, волненье,Двух черных троек топот роковойО, эти дни, которым нет забвенья!
Фельдъегерь бешено кричит во тьмуНа ямщика — усталость, холод, злобаМертвец в гробу колотится: емуПо росту не успели сделать гроба…
И этот стук, России смертный грех,На Вас, на детях ваших и на всех.
Письмо
1. «Воскресный день, сырой и душный…»
Воскресный день, сырой и душныйЧто делать мне? Везде тоска,Свинцово-серый свод воздушный,Деревья, люди, облака —
Весь мир, как будто поневоле,Томится в скучном полусне.Поехать в лес? Поехать в поле?Теперь все безразлично мне.
2. «Еще недавно так шумели…»
Еще недавно так шумелиВитии наши обо всем,Еще недавно «к светлой цели»Казалось нам, что мы идем,
Что мы «горим», что вправду «пишем»,Что «дело нас в России ждет»,Что «воздухом мы вольным дышим»,Что мы «в послании» — и вот
Лишь скудное чужое небо,Чужая чахлая траваИ, словно камень вместо хлеба,Слова, газетные слова.
3. «Я верил в тайное сближенье…»
Я верил в тайное сближеньеСердец, испытанных в беде,Я думал — горнее служеньеДано изгнаннику везде.
Но верность — высшая свобода,Изменой верных смущена.— Бессонной ночью, до восхода…Паденье до конца, до дна.
Лишь пена, что в песке прибрежномКипит, несомая волной,Лишь горы, что виденьем снежнымВдали стоят передо мной…
4. «Без“ возвышающих обманов”…»
Без «возвышающих обманов»,Гостями странными везде,Чужие — средь различных становИ нелюбимые нигде —
Вы, обреченные судьбою,Друзья, хранители огня,Друзья, гонимые со мною,Враги сегодняшнего дня.
5. «Куда нам, с нашей нищетою…»
Куда нам, с нашей нищетою,В сегодняшний стучаться день?Над стадом — вещей темнотоюОгромная несется тень.
Война. Гражданское волненье…— Но прочь! Вдоль темных береговЛюблю воды глухое пенье,Сиянье горных ледников.
Тропой кремнистой над обрывомИду один. Навстречу мнеНеумолкаемым приливомНесутся тучи в вышине.
«О чем писать теперь? Я утомлен…»
О чем писать теперь? Я утомлен,Не хочется мне думать об искусстве;Сейчас, когда гроза со всех сторон,Не время даже помышлять о чувствеГармонии. Высокий строй, стиха,Высокий голос Бог судил другому.Печален я: печаль всегда тиха.Бедняк, кряхтя, ложится на, соломуВ сарае скотном, чтоб увидеть сон. —И бедняку, наверное, приснитсяЧто стал богат он. Славой обойден,Во сне он знатным титулом кичитсяИ пригоршнями — где уж скучный, счет,Швыряет золото… А мне — другое:Река прохладой летнею влечетНа берег с удочкой. Нас в мире — двое.Кусты, шоссе, деревья, облака —С раскрытым воротом — жара какая!Купанье, солнце, тишина, покаНас — только двое… Резкий треск трамвая,Звонок, — и вмиг срывается мечта.Зима, зима! В дождь, в грязь, на мостовую!А помнишь, от тернового кустаТы веточку оторвала сухую?Под деревенским грустным алтаремМы вечером сидели и молчали;Над ржавым католическим крестомКачаясь, паутинки проплывали,А зреющие свежие поля —Совсем Украйна…Дом под крышей красной,Потрескавшаяся, в пыли, земля.— Нет, этот воздух, светлый и прекрасный,И лес, и одиночество с тобойЗачем нам вспоминать, к чему все это?Есть грех, без оправданья, без ответаПред Богом, пред людьми, перед собой:Увидеть свет — и отойти от света.
«Я стою в тишине…»
Я стою в тишине,Огоньки, как во сне,Никого. Одиночество. Ночь.
Никакой красоте,Никакой высоте,Ни себе, ни другим не помочь.
И напрасно я жду,Ветер гасит звезду —Свет последний — как будто навек.
В аравийской пустыне, на льду, на снегу,На панели, в окне, в освещенном кругуНавсегда одинок человек.
«В прошлые дни…»
В прошлые дни —Счастья, молодости и печали,Вечером, в сумерках летних, огниВдоль зеленых витрин расцветали.
И под легким туманом, под мелким дождем,Сквозь шуршанье шагов беспокойных прохожих,Выплывали дома, невозможные днем,Строем стен ни на что не похожих.
И в бессмысленном мире для нас, милый друг,Замыкался сияющий радостный круг,О котором — глаза, выраженье лица, —О котором нельзя рассказать до конца.
«Я болен. Не верится в чудо…»
Я болен. Не верится в чудо,И не было чуда, и нет.Я понял: ко мне ниоткудаУже не доходит ответ.
Лишь в старости, лишь через годыХолодной и долгой зимыЯ вспомню явленье свободы,Что в юности видели мы.
Но разве для смертного мало —В железах, в темнице, во рву —Такого конца и началаСвидетелем быть наяву?
«Клонит ко сну, наплывают тяжелые мысли…»
Клонит ко сну, наплывают тяжелые мысли,Отблеском мутным мерцает вверху потолок.Ни о каком вдохновеньи, о правде, о смыслеЯ не могу рассказать. Темнота и песок,
Берег высокий и строй одиноких мечтаний.Небо ночное омыто недавним дождем,Ясная осень, холодный простор расстояний,Каменный, мерно дрожащий под грохот автобусов, дом.
И пламенеют цветы на убогих лиловых обоях,Нежность в груди нарастает, звуча в тесноте, как прибой;Смутная женственность, как мне поладить с тобою,Как мне смириться, и дальше — как быть мне с тобой?
Изольда
Изольда, доносится зов приглушенныйЧрез море, чрез вечность, чрез холод и тьму.Нечаянно выпить пажем поднесенныйЛюбовный напиток — проклятье ему!
Изольда, мы избраны Богом и небом,Изольда, любовь — это случай слепой,Над брачной фатою, над солью и хлебомСмыкаются своды пучины морской.
Средь солнца, средь волн,средь полуночной стужи,Под грохот прибоя, под шелест дубовОтныне прославят бретонские мужиНесчастье твое до скончанья веков.
Изольда, ты слышишь: навеки, навекиПечальная повесть о жизни земной:Два имени будут, как горные реки,Сливаться в один океан ледяной.
Лицо твое светит средь бури и мрака,Кольцо твое тонет в кипящей воде,И грех твой, и ложь оскверненного бракаСам Бог покрывает на Божьем суде.
Молись — но молитва не справится с горем.Вино пролилось, колдовская струя,И тяжестью черной темнеет над моремНаш гроб, наш чертог — роковая ладья.
«Господи, Господи, Ты ли…»
Господи, Господи, Ты лиПроходил, усталый, стократВечером, в облаке пыли,Мимо этих простых оград?
И на пир в Галилейской КанеМежду юношей, между женТы ль входил — не огнем страданья,Но сиянием окружен?
В час, когда я сердцем с ТобоюИ на ближних зла не таю,Небо чистое, голубоеВижу я, как будто в раю.
В черный день болезни и горяМой горячий лоб освежитВоздух с берега светлого моря,Где доныне Твой след лежит.
И когда забываю БогаВ темном мире злобы и лжи,Мне спасенье — эта дорогаСредь полей колосящейся ржи.
«В городской для бедных больнице…»
