Алексей Цветков - Имена любви
«а если я пел тирану как пленный дрозд…»
а если я пел тирану как пленный дроздв тропическом сне где придворные фрукты зрелипускай мне покажут землю где выбор простя пожил и в курсе какие возможны зверидаритель огня и вращатель тугих турбинстоль многое спас потому что многих убилв долгу так давай теперь истребит тетрадине скажет неаполь ни мантуя где леглинад нами лимонные корки или плевкив голодную глину мы и наши тираны
я верил что город вечен а он миражно что остается в грубых руинах раемуже неизбежно коль вышел такой menagea deux что на все века серебриться рядомстремительный воздух в горло вогнал глотокв наветренном времени прерван тот кровотоккто в пепельных розах у ростр водружен на козлыни царских разъять ни себе царедворских устугрюм у дороги в порожних глазницах бюста в недрах берцовые накрест допели кости
напрасно брундизий мой греческий обморок зрятак смерть обессилит что скоро ни встать ни делатьпод перечень плача кого заносил в друзьятриоль элевсина и все с геликона девятьу черной царицы сезонные циклы лицздесь цезарь узнает месяц он или принцмолчанье течет из гортани чья ночь в печалино девять прощайте а прелести нежных трехкуда тебе данте и будь ты хоть герман брохпора в колдуны и луча не затмить свечами
прими перевозчик латунный обол с языкахоть выколи тьма но булавочный глаз диодадвоится внизу или лопасть костра высокая сам раздувал где пылает с тех пор дидонапростимся на пристани здесь присягнем сестревся пряжа речей обрывается в этом кострепорожняя тара в обмен на сердца и рассудкибезглазые ляжем в стеклянную пыль и травуотныне и мне и ему остальную странучеред населять бесконечные сутки
«таки недолго думал и солгал…»
Can you hear anything, Mr. Kemp?
таки недолго думал и солгалдизайнер динозавров и морковиа где же был он бля когда сигналс ньюфаундленда посылал маркони
молчал чингиз всей квантовой ордысверхструн настройщик обойденный слухомно обоняет ладана огниза что бабло отслюнивает слугам
раз он молчит и я в ответ смолчуне керосин же требовать к пожарукто сочинил нам сопли и мочузаслуживает отпуска пожалуй
хотя чингиз там впрочем ни при чеммир сирота но в дамках обезьянастучи маркони чертовым ключомподальше шли сигнал и адресата
пусть короток сеанс и черно-белно у распахнутых в забвенье ставенкак счастлив вечерами человекчто он при бабе и богооставлен
еще стакан и кажется споемв такт вечным ножницам и веретенамкак люди мы на острове своемсчастливо найденном и обретенном
«колонна надвое где пополам умора…»
колонна надвое где пополам уморанедобегущий вмиг к ларьку или в метролучком увенчанный весь в черточках укропадобыча вечеру а на просвет никто
но если обо мне как собралось казатьсячуть судорожней риск с пол-зрения назадсквозь перстень пустоты ах небо в ней глазастовсей радугой туда жаль облака слезят
на лопасть вечности не в фазе неотложказато не мешкает стремительной стопойтень учредителя чье солнышко окошконо не в который свет так верили с тобой
печально что пора куда котят топилипричина той воды кому она горькачто редко и не всем дано побыть такимикак тополь где метро и зритель у ларька
за пригоршню шмелей и суслика на стремевсе глупости снести и снова быть вчераведь жалко остывать в железной катастрофесовсем не хочется но очередь пришла
«вот возраст когда постигаешь дрожа…»
вот возраст когда постигаешь дрожабезжалостной жестью примерачто раз красота никому не должнаспасают неправда и вера
пусть птичкой помечено время с тобойс кем речь приручали теснимы толпойв земных казематах казенныхподнимется пламя из недр и трясинно имя которое в сердце носилотсутствует в списке спасенных
поднимется голос но тверже молвалюбого любителя петь из горлаполезней молчать и молитьсяв кривой перспективе не вечно равнытекущие в город шеренги травыи рим провожающий китса
ура с коромыслом к реке на ветручуть птичка в графе то и коршун вверхупотрепанный блок над непрядвойкакие там кони и скифы в пиздугранитные бабы пешком по пескувся смерть получилась неправдой
так тяжко намолены эти местаскорее бы стала планета пустасвоим барсукам и косулямни эха в горах от позорных остротлишь мраморных граций безрукий фокстротнад греческим битым сосудом
немного осталось вот это и естьзеленая бронза гремучая жестьв огне монитор как бумагакороткий пробег без обмана
«помнишь цинтия перно на петровке…»
помнишь цинтия перно на петровкегде грустили мы ладонями к небуно пропали с той поры как микробыо микробах долгой памяти нету
собирались в трускавец или байибурным морем до тартесса и дальшеполучилось только в лес за грибаминочевали на малаховской даче
или в тушине ждала где привыклиревновала к молодым поэтессамэто желуди морские прилиплик днищу сердца за последним тартессом
без тебя тут наши вышли в светилаза квадригой на подушке медаливстретил меммия в мундире эдилав старину-то он не ладил с ментами
редко локоны впотьмах или губыдушный воздух навевает под старостьвечерами я ловлю тебя в гуглев википедии найду что осталось
навещу лишь в годовщину наверноза померием безлюдно и теснони перно тебе сюда ни фалернатак квадратно твое цинтия место
вот и вещи раздаю скоро следомбудем буквами вдвоем и листамигде горели на ветру быстрым светоми могли бы жить всегда но не стали
«кто родился в день сурка…»
кто родился в день суркабрюки вешает на стулпросыпается с утране умнее чем уснул
доля времени малаволе короток лимитей судьба из-за углабарабанами гремит
жизнь короткий ураганбуря в блюдечке чернилто ли ницше угадалто ли шекли сочинил
долго мебиус потелочень мучился со мнойно не вышло как хотелвремя выпрямить струной
спят медведи и ежикот немотствует баюнспой бетховен удружипро дорогу и баул
год не движется к веснесутки в ходиках совоймой грызун грызет вездемой сурок всегда со мной
«шумно дышит кинокадр…»
шумно дышит кинокадрчто-то быстро вроде гагртам секвойи да изюбри стол с закуской на косеэто город санта-крусты анголец я индуспереводчица красотка с португальского на все
наша участь высокано с дефектом языказдесь пробел мироустройства дряхлой памяти упректам в застолье ты былатак причудливо милатак печально знать отсюдапереводчица умрет
липко в воздухе мозгираз без зрения ни згипополам кентавром время брюхо млечное впередпод секвойями в пылиоставайся и бубнитолько небо лопнет только переводчица умрет
слизень в шелковом хитонеречь слюна за ним на склонемало жизни до получкивыпростав худые ручкипереводчица умрет
«был долгий дом напев простой луны…»
был долгий дом напев простой лунысвечной нагар за столько лет печалив потемках губы гнева и любвитак сбивчиво и быстро обещали
зачем один он был никто из насодолженная память просто милостьтак воздух восставал так ветер гаса жить на свете все не приходилось
родившись раз я поступлю как всекто целовал и дождь с картинки вытерпусть это будет девушка в косеиз паспорта который ты не видел
последний раз заночевать в пленувлюбиться блин вздымая ртуть под сорокхоть кажется кто эти мы емукоторый нам не возникая дорог
ты знаешь я пойду теперь сгорюя собственно и раньше жил негласнотогда возьми и где-нибудь в садутак пристально под сливами так ясно
«облако яблоко белый налив…»
